Джоди Мидоуз - Моя леди Джейн

– Арчер убит, – сообщила Грейси. – Стрелой в грудь. Не прошло и десяти минут с начала штурма, как это случилось.

– Ох. Мне так жаль. – Еще минуту назад Эдуард был готов наслать на Арчера черную оспу, если б только мог. Но сейчас ему и вправду стало грустно. – А ты… ты поняла, что я больше не король?

– Тут только об этом и разговоры. Ты ведь… не ради меня это сделал? – В ее зеленых глазах отразилась искренняя тревога.

– Нет, не ради тебя, – быстро ответил он (хотя, если говорить уж совсем начистоту, в решении Эдуарда отречься от престола была малюсенькая толика желания целовать отныне шотландскую воровку сколько угодно и когда угодно). – Я вообще о тебе не думал!

Она потупила взор.

– А! Понятно.

– Я просто хочу сказать, что не хочу быть королем, – поспешно продолжил Эдуард. – Всю жизнь корона тяжким бременем лежала на моей голове. Но теперь, когда у меня появился выбор, я отказался от нее.

Грейси прикусила губу, чтобы не улыбнуться. Появились ямочки.

Этого ему хватило.

Двумя широкими шагами Эдуард преодолел расстояние между ними. Он и сам не знал, что собирается сделать. Только чувствовал – если не сделать ничего, он просто взорвется. Секунда – и ее теплое лицо в форме сердечка оказалось в его ладонях. Пальцы затерялись в пышных локонах. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, и он поцеловал ее.

Поцеловал!

Эдуард понял: он все делает правильно, поскольку после нескольких учащенных ударов сердца ее глаза закрылись, руки стиснули его плечи… Грейси ответила на поцелуй.

Юноша почувствовал ту самую птичью радость полета, только на сей раз его ноги твердо упирались в землю.

Он все целовал и целовал ее.

Проникая языком между губ, заметьте.

Грйеси отстранилась, широко раскрыв зеленые глаза.

– О боже мой, – выдохнула она.

Эдуард счел это восклицание за комплимент.

– Ты даже представить себе не можешь, как давно я этого жаждал. – Он заправил блестящий черный локон ей за ухо, а затем нежно провел большим пальцем по ее подбородку.

Она подалась ему навстречу, и их губы почти сомкнулись опять.

– У меня есть одна мысль.

Он снова поцеловал ее.

Конечно, все эти поцелуи не означали, что они вот так просто поженятся и будут «жить вместе долго и счастливо» (хотя, если Эдуард правильно разыграет партию, то кто знает?). «Жить долго и счастливо» в нашей истории – это прерогатива Джейн и Гиффорда. Естественно. Но сейчас, на наших глазах, Эдуард просто целует Грейси. На сей раз медленнее, «вдумчивее», словно он – первооткрыватель новых земель.

Немного погодя он вспомнил:

– А теперь отдай мне корону Бесс, чертовка.

Грейси рассмеялась и извлекла ее из сумки.

– Ладно. Держи. Ты вроде говорил, она тебе не нужна…

– Мне – не нужна. Я ведь не кречет, верно? Я просто пустельга, – прошептал Эдуард ей на ушко, – а не король.

Она повернула голову и поцеловала его сама, дразня приятной шероховатостью губ.

– Тогда хорошо, – сказала она с очаровательным провинциальным акцентом. – Но чтоб ты знал, Эдуард…

Он опять поцеловал ее.

– Ты назвала меня Эдуардом!

– Да. Эдуардом. – Грейси ухмыльнулась. – Так вот, чтоб ты знал: для меня ты всегда будешь королем.

Ну вот, счастливая концовка – «жили долго и счастливо» уже совсем близка. Но перед этим ведь полагается рассказать о свадьбе? Да-да, мы помним: свадьба уже состоялась. Но мы имеем в виду вторую, а не первую.

Впрочем, вторая свадьба Джейн и Гиффорда очень напоминала первую.

Только происходила она на свежем воздухе.

При ярком свете дня.

И жених с невестой действительно друг другу нравились.

И оба они предстали на бракосочетании в человеческом образе. Собственно, так дело обстояло и в прошлый раз, но поскольку, напомним, дело происходит в светлое время суток, мы подумали – стоит еще раз об этом упомянуть.

Джейн и Гиффорд стояли под аркой, увитой цветами, вокруг них расстилалось бескрайнее поле. Для гостей приготовили не так уж много кресел, но ни одно не осталось пустым. В первом ряду сидели леди Дадли и Темперанс, младшая сестра Ги. Эдуард и Грейси (взявшись за руки, конечно же), Бесс и бабушка расположились напротив. Питер Баннистер и Пэтти тоже явились, оба в человеческом обличье (Пэтти впервые в жизни видели одетой). Само за себя говорило отсутствие тех, кто путем интриг устроил первое венчание: леди Фрэнсис отправилась в добровольное изгнание, поняв, что больше не сможет манипулировать Джейн как игрушкой (а также щипать и шпынять ее; точнее, пожилая дама сбежала с учителем верховой езды из поместья Греев, что вызвало при дворе большой переполох). Разумеется, не пригласили никого из членов Тайного совета, ну а что касается лорда Дадли – сами понимаете… О нем больше никто никогда не слышал. Насколько нам известно, он был до конца дней своих сослан на серные рудники, где прожил, впрочем, еще довольно долго. Удовлетворился ли он такой судьбой – сие нам неведомо.

Однако вернемся к церемонии.

У всех на коленях лежало по книге. Книги был самые разные – на тот случай, если кому-то станет скучно. Священник точно так же, как и в прошлый раз, бубнил себе под нос положенные речи, и Джейн даже расстроилась (хотя, конечно, ей это в то же время и польстило), что ни один человек не воспользовался плодом ее предусмотрительности.

– А теперь, – произнес наконец служитель церкви, – приступаем к оглашению основ брака.

Первое – искренняя любовь.

Свободной ладонью Джейн сжала руку Гиффорда и, подняв голову, улыбнулась ему. Любовь между ними была. Самая что ни на есть искренняя. Сердце нашей героини трепетало, когда священник превозносил чудеса такой любви и обретения идеального спутника жизни.

– Я люблю тебя, – прошептал Гиффорд, и по всему телу Джейн разлилось тепло.

– До обетов время еще не дошло, – краешком губ цыкнуло духовное лицо.

– Извините.

Второе – добродетель.

Ги скосил взгляд на лиф своей «невесты».

Джейн фыркнула и рассмеялась, чем приковала к себе всеобщее внимание. Но ей было все равно. Теперь уже неважно…

Третье – потомство.

Ну, до этого надо еще дожить. Возможно, когда-нибудь…

– Теперь прошу вас дать друг другу клятву любви и верности, – предложил священник.

– Я первая, – вызвалась Джейн. На предыдущей свадьбе первым говорил Ги, так что по справедливости теперь настал ее черед. – Я, Джейн Грей-Дадли, клянусь тебе в верности и преданности. Обещаю искренне любить тебя вечно, подавать руку помощи в час смертельной угрозы и всегда держать в кладовой запас яблок, чтобы ты не голодал. А чтобы показать глубину моих чувств, я составила список вещей, которые ты затмеваешь в моем сердце.

Джейн принялась разворачивать лепестки бумажных цветов из своего букета. Ги нервно задергался, стараясь заглянуть в ее записки, но она прижала их к груди, чтобы он не видел.

– Гиффорд, я люблю тебя больше вязания, хотя, если говорить честно, я много чего люблю больше него. Я также люблю тебя больше королевского престола, но всем известно, что и он мне нравился не очень. Понимаю, что пока мои клятвы особого воодушевления не вызывают, но у меня есть и еще кое-что. – Она подняла взгляд на Ги. – Я люблю тебя больше, чем книги.

Гиффорд рассмеялся и нагнулся, чтобы поцеловать ее, но священник многозначительно откашлялся.

– Теперь кольца. Потом ваши клятвы. И только потом поцелуи.

Ги издал тяжкий мелодраматический вздох и вытянул вперед руку.

– Отлично.

Джейн вынула кольцо из кармана, пришитого к ее платью, – то самое, что она уже надевала ему во время первого бракосочетания. До сегодняшнего дня оно валялось в ящике. Теперь она снова надела его на палец Гиффорда и накрыла ладонью его ладонь.

– Вверяю себя тебе.

– А я принимаю, – прошептал он и добавил громче. – Я уже говорил это в прошлый раз, но только теперь вкладываю в свои слова всю душу. Я, Гиффорд Дадли, клянусь тебе в преданности. Обещаю любить и защищать, быть тебе верным и сделать тебя самой счастливой женой на свете. Моя любовь глубока, как океан, и ярка, как солнце. Я обороню тебя от любой напасти. Ни одной женщины, кроме тебя, для меня не существует. Твое благоденствие – превыше всего в сердце моем. – Он надел кольцо ей на палец. – Вверяю себя тебе, моя леди Джейн.

– А я принимаю. – Джейн не стала дожидаться команды к поцелую. Она поднялась на цыпочки и впилась губами в его губы. Гости долго аплодировали.

Ну а что за бракосочетание без первой брачной ночи? Учитывая, что их первая первая брачная ночь ознаменовалась кучами конского навоза по углам опочивальни, можно было смело рассчитывать на то, что вторая пройдет лучше.

И она прошла лучше, ибо Ги любил свою Джейн, а Джейн любила его.

Больше между ними не стояло никаких тайн, кроме одной. И Гиффорд решил поведать ее своей супруге прежде, чем они перейдут к «наикрепчайшим объятиям».

Он пригласил Джейн сесть рядом с ним на кровать.

– Мне надо кое-что тебе сказать.

– Говори, – улыбнулась она.

Ги взял ее руку и стал водить пальцем по нежной коже предплечья. Джейн, конечно, не могла догадаться, что он чертит там строки стихотворения, которое написал недавно. Оно было посвящено ей, и он провел много долгих часов, подбирая сокровенные слова, которые бы передали то, что творилось у него на сердце.

Он несколько раз начинал, бросал и начинал снова, поскольку сперва хотел описать то мгновение, когда конь влюбился в хорька.

Сравню ли с бочкой яблок я твои черты?

Но ты пушистее и слаще,

Ломает буря все цветы, но под венец

Веду тебя. Пусть и коню достанется невеста![51]

Затем он попробовал поэтически описать самого хорька:

Сравню ли я тебя с больших размеров крысой?