— Ром, — терпеливо начал отец. — Важен взгляд со стороны, и ты прекрасно знаешь, какие сейчас времена. У тебя есть вкус, помоги девочке выбрать платье, в котором она будет сиять. Чтобы ни одной писклявой шавке из какой-то третьесортной газетёнки не пришло в голову испортить мне настроение.

— О, — деланно изумился я, — Теперь тебе нравится мой вкус? Почему же тогда тебя корёжит при виде Аллы?

— Тебя самого корёжит, — парировал отец. — Но если уж из образа шлюхи ты сумел создать образ легкодоступной, но стильной девицы, то и тут справишься.

— Так вот что тебе нужно, — не сдержал я сарказма. — Ну хорошо, сделаю из неё легкодоступную…

— Роман, — сурово перебил отец и тише добавил: — Ну что ты как маленький? Когда я в последний раз просил тебя о помощи? Для меня это важно. Тимур сегодня на обследование едет, а подруги… Какие подруги, когда девочка учится в другой стране? У Милены есть лишь мы.

— Я сейчас расплачусь, — ехидно ответил я и вернул: — Как маленький, — отец промолчал, и я нехотя сдался: — Хорошо. У меня сегодня три пары, четвёртую загну. Предупреди её, что заеду. Всё, пока.

Отключился и, вжав педаль газа в пол, обогнал какую-то шлюху на красном рафике. Зазвучал в спину резкий сигнал, и я, притормозив, открыл окно:

— Подсказать, где автошкола, детка? Или самому научить водить? Недорого возьму, отсосёшь мне так же хорошо, как козлу, который тебе тачку подарил, и будем в расчёте!

Сорвав ярость на блондинке, я снова газанул и догнал до универа за несколько минут. Придут «письма счастья», но мне плевать! Я был так зол, что чудом никого не сбил, припарковавшись с разворота.

— Ты чего, Сабуров? — осторожно уточнил Ярик и вгляделся в моё лицо. — Снова с отцом поссорился?

— Хуже, — захлопнул я дверцу с таким треском, что удивительно, как она не отвалилась.

— Убил его? — округлил глаза друг и, прижав ладонь ко рту, громко зашептал: — Если помогу спрятать труп, отдашь мне половину наследства?

— Дурак, — не выдержал и рассмеялся я.

Туча, нависающая над головой, рассеялась. Потрясающий человек Яромир — что бы ни творилось в жизни, всегда найдёт нужные слова. И вроде ничего такого не говорит, а мир уже становится светлее.

— Привет, — Алла подошла и обняла меня, прижалась затянутыми в джинсы бёдрами. — Я соскучилась… А ты, чувствую, нет. Даже не позвонил ни разу.

— Обычно ты звонишь, — я отстранился и пожал плечами. — Идём, Яр.

— Рома! — в сердцах топнула девушка. — Я соскучилась!

Я замедлил шаг и, глянув на друга, вручил ему мою сумку.

— Предупреди Михалыча, что я с совещания немного задержусь.

— Ты там не слишком усердствуй, — понимающе хмыкнул друг и подмигнул: — Чтобы совещание не перетекло в арию, как в прошлый раз. Весь универ заслушался виртуозным соло.

— Я ей кляп вставлю, — жёстко пообещал я.

И, схватив покрасневшую Аллу за локоть, потянул в сторону подсобок.

— Я лишь хотела, чтобы ты меня поцеловал, — наконец обрела девушка дар речи.

— Ну извини, не понял, — буркнул я, заталкивая её в небольшое помещение. Сунув в ручку двери древко швабры, нетерпеливо нажал на голову Аллы, побуждая опуститься на колени, другой рукой уже расстёгивал ширинку. — В следующий раз расшифровывай, что именно ты хотела.

Руки дрожали, в полумраке подсобки я не видел лица Аллы и, проведя налитой головкой члена по пухлым губам, представил, что передо мной на коленях блондинка с голубыми глазами. Застонал от мысленно нарисованной картинки и, протолкнув палец в рот девушки, заставил разжать челюсти и принять меня.

Двинув бёдрами, вошёл резко, до самого горла, и задержался на миг. Удерживая Аллу за волосы, не позволял и шевельнуться. Так тебе, сучка! Задыхайся, бей меня по бёдрам, я знаю, что тебе нравится. И ей бы понравилось — уверен! Все вы такие — строите из себя целок, но так и течёте, когда вас ебут. Жёстко, вгоняя член так глубоко, как только возможно. Кричите, отталкиваете и… кончаете.


Толкнувшись несколько раз, я оттрахал Аллу в рот, а она причмокивала и постанывала, хотя по щекам катились слёзы. В полутьме я замечал влажный блеск её щёк.

— Блять, Алла, тебе нужно стать блондинкой, — выдохнул я и, рывком подняв девушку, развернул её к себе задом.

Спустив джинсы, звонко шлёпнул по округлым ягодицам. Девка не носит трусов, и это чертовски заводит, хотя сейчас я и так едва не кончал от одной мысли… Только вот не об этой шлюшке.

Закрыв глаза, впился пальцами в податливое тело и, предупредил:

— Не ори.

Ответить Алла не успела, я вставил член на всю длину, резко погрузился в упругую теплоту, застонал от едва сдерживаемого пика, балансировал на грани, тараня всхлипывающую девушку, а представлял на её месте другую. Алла принимала таблетки, и я с наслаждением кончил в неё, изливаясь, взрываясь, рассыпаясь на куски от безысходности.

Я хотел другую. Я ненавидел ту, что хотел так, что хотел затрахать её до смерти. И виной всему отец. Стоило вспомнить, как он смотрел на Бэмби, как поддерживал её за локоть, как открывал перед девкой двери, как внутри росла чёрная ярость.

Тварь! Шлюха!

Я отшвырнул Аллу.

— Сабуров, ты спятил? — ударившись о противоположную стену, прошипела Алла. — Мать твою, у меня теперь синяк будет!

— Извини, — пытаясь взять себя в руки, выдохнул я. Алла помогла мне, до секса я едва не взрывался, а сейчас хоть немного легче стало. — Я куплю тебе чего-нибудь красивое. После занятий проедемся по магазинам.

— Правда? — осветилась она и, забыв про синяк, бросилась мне на шею: — Спасибо, любимый! Я так рада, что мы помирились.

Я выгнул бровь: а мы ссорились? Впрочем, какая разница? Теперь я не буду один на один с Бэмби, и это оставляло надежду, что я не придушу эту голубоглазую сучку.

Глава 7. Роман

— И чего ты так её ненавидишь? — спросил меня Яр, когда мы курили на большой перемене. То есть, курил он, а я лишь составлял компанию, добровольно принимал свою долю яда под названием никотин. — Бэмби тебе ничего не сделала.

— Думаешь, если бы она мне отсосала, мы бы подружились? — саркастично хмыкнул я.

— Порой мне кажется, — серьёзно и тихо сказал друг, — Что ты всех баб ненавидишь. Это… — он помолчал и всё же спросил: — Из-за матери?

Сердце глухо бухнулось в грудь. Я нацепил на лицо циничную улыбку.

— Это из-за тебя, — пихнул его в плечо. — Ты, сука, не видишь, что я давно хочу тебя трахнуть! Крутишь перед глазами жопой, а не даёшь.

— Блять, Сабуров, — расхохотался Яр. — Ну и шуточки у тебя!

— Расслабь булки, я пошутил, — снова помрачнел я.

— А то не знаю, — фыркнул он и обнял меня за шею, будто пытаясь задушить, — Это и бесит!

Хохоча и пихаясь, мы ещё простояли несколько минут. И это было самое спокойное время за день. Но скоро придётся ехать к дому Солнцевых и забирать мою будущую мачеху, везти её по магазинам, и от этого хотелось повеситься.

По окончанию пары я спустился к машине и, усевшись, газанул так, что народ разбежался с криками. В голове было пусто, а в груди противно давило. Я старался не думать о предстоящем мучении, пройти через это и забыть. Надо переехать в городскую квартиру и больше не возвращаться в дом отца. Чтобы не видеть эту шлюху.

Как там говорят? С глаз долой…

Зазвонил телефон.

— Да, — прижал трубку к уху.

— Сабуров! — заверещала Алла. — Ты обещал мне…

Я отключился. Блять! Совсем забыл. Жаль, с Аллой мне было бы проще. И чего я так спешил? Вроде не опаздываю. Но всё равно жал на педаль газа, игнорируя возмущённые гудки. С каждым километром становилось труднее дышать, я не мог её видеть, не мог встретиться взглядом, но лишь сильнее сжимал челюсти. Как только зубы не раскрошились? Челюсть уже ныла.

Можно ли ненавидеть сильнее?

«За что?», — спросил меня Яромир. Хер знает, я просто дышу этой ненавистью с того самого момента, как увидел кусочек кружева в разрезе её чёрного платья. С той секунды я спятил. И мне было похер, почему.

— Здравствуй… те…

Я стоял, как идиот, перед её домом, а Милена открыто мне улыбалась. Я же только и мог думать о том, как глубоко она сможет принять в рот мой член. Безумие. Будет ли причмокивать, как Алла? Закроет глаза или будет смотреть на меня? Представив девчонку передо мной на коленях, с членом во рту, я покачнулся. Возбуждение взорвало вены, поставило член колом, вышвырнуло меня из мнимого спокойствия.

— Блять, «мамуля»! Так и будешь топтаться на месте или поедем уже?

От моей грубости она вздрогнула и побледнела. Уголки губ опустились, глаза увлажнились. Так-то лучше, сучка. Смотри на меня с ненавистью, так мне легче отвечать взаимностью.

Я развернулся и молча направился к машине. Если останется, скажу отцу, что девка сама отказалась. И пусть сами разбираются со своим ёбаным платьем!

Но стоило мне пристегнуть ремень, как дверца открылась, и Милена спокойно уселась рядом. Я не сдержал усмешки: поиграть хочешь? Хорошо. Лишь бы не заигралась… Впрочем, я не против. Может, присуну ей разок-другой, да отпустит это сумасшествие?

— Куда? — глядя вперёд, сухо спросил я.

— Вот адрес, — протянула она визитку.

От руки Милены пахло розами и солью, так, будто кто-то усеял поверхность моря розовыми лепестками. Безумие. Я оттолкнул её руку и рваными движениями включил навигатор. Едва ввёл адрес, молча завёл машину. До салона мы добрались быстро.

Боковым зрением я замечал, как девушка вжимается в кресло на поворотах, как цепляется за ручку двери, но хотелось ещё сильнее напугать, довести до края, заставить сорваться. Бесит, что она всё время спокойная и улыбчивая. Лживая тварь!