– А чего ты ждала от такого хозяина, как твой брат? – подлил масла в огонь Рикардо.

– Я ищу себе союзника, – не глядя на Рикардо, сказала Валентина.

– Против Изадоры? – уточнил Рикардо.

– Да, и против неё тоже…

– Как ты представляешь себе этот союз, Валентина? У тебя же нет ни одной акции, – насмешливо сказал Рикардо.

– Я знаю об этом, но я постараюсь их приобрести, – не замечая насмешки, ответила женщина.

– Каким образом ты собираешься это сделать? Андре сказал мне, что дон Лазаро завалит Изадору акциями после их женитьбы.

– Это так. Но он ведь может и передумать… Надеюсь, что кое-что останется и мне. Лазаро мой брат, не забывай об этом. У нас с ним одна кровь, а для таких, как мы, это многое значит…

– Ты хочешь, чтобы я тебе помогал? – немного помолчав, спросил Рикардо.

– Мы могли бы бороться вместе. Что ты на это скажешь?

Рикардо молчал, взвешивая все «за» и «против». Наконец, шумно выдохнув, он произнёс:

– Если ты решила покончить с господством дона Лазаро и Изадоры, считай меня своим союзником.

Вернувшись к себе, Валентина принялась за текущие дела. Разбирая почту, она наткнулась на конверт с кассетой. Совершенно забыв в суматохе последних дней о своём поручении сыскному агентству, она долго не могла понять, что бы это могло значить. И только вставив кассету в магнитофон и услышав голос Энрике, Валентина вспомнила о своих подозрениях. И эти подозрения в тот же момент превратились в уверенность…

– Ана, я постоянно думаю о тебе. Последняя наша встреча – это что-то незабываемое. Я до сих пор ощущаю вкус твоих поцелуев, запах твоих духов… Любовь моя, как мне хочется вновь и вновь целовать тебя, не отрываясь… и так, пока не умру. Тебе хватило денег? Завтра я выпишу тебе новый чек. Да нет же, конечно, мне нетрудно… Валентина каждый день забрасывает меня деньгами. Любимая, ты не знаешь, на какие жертвы я иду ради тебя! Ана, вчера я только благодаря воспоминаниям о тебе смог заниматься любовью с Валентиной. Извини, Ана, я больше не могу разговаривать… Целую тебя… – воркующий голос Энрике замер, и послышались короткие гудки телефона.

Валентина сидела и слушала эти гудки, смысл услышанного не доходил до её разума. В глазах у неё потемнело, у неё перехватило дыхание, и она, открыв рот, лихорадочно пыталась глотнуть хоть немного воздуха…

Валентина не смогла бы сказать, сколько продолжался этот приступ удушья, но у неё не было, ни малейшего желания позвать кого-нибудь на помощь. Более того, если бы сейчас от неё зависело, умереть или остаться жить, она не колеблясь, выбрала бы первое. Наконец, дыхание восстановилось, Валентина пришла в себя и, стирая с лица следы слёз, прошептала:

– Энрике, за что? За что?

Валентина закурила и ещё раз прослушала плёнку. На сей раз приступ не повторился, только внутри у неё стало холодно и пусто…

– Я так… я так тебя любила… – шептала Валентина, глядя на стоящий, на столе портрет Энрике. – Нет… Я не понимаю… Кто она?… Но кто бы она, ни была, ей не удастся отнять Тебя! Ты слышишь, я ей этого не позволю!

Валентина поднялась и, казалось, состарившись на десять лет, тяжёлым шагом подошла к окну. Она смотрела на улицу, на людей, на весь этот окружающий её мир и ничего не видела. Какой-то насмешливый голос внутри неё говорил страшные, но справедливые слова:

«Глупая и смешная старуха! Вот именно, ты глупая и смешная старуха! Он изменяет тебе, да ещё так коварно… а ты всё ещё боишься его потерять… Смешная старуха! Смешная старуха!»

Валентина не смогла заставить себя оставаться на работе до конца рабочего дня. Сказавшись больной, она приехала домой и, заперев дверь, всё слушала и слушала полученную плёнку. Сейчас она напоминала самоубийцу, который не теряет надежду покончить с собой, затевая всё новые и новые попытки…

– Он содержит эту женщину на мои деньги. Он влюблён в неё, – Валентина доканывала себя.

Очнулась она лишь тогда, когда в дверь громко постучали. Быстро вынув и спрятав кассету, Валентина отперла дверь.

– Любовь моя, ты заперла дверь изнутри. Я не мог открыть её ключом, – удивлённо сказал Энрике, входя в квартиру.

Валентина смотрела на него и не понимала, о чём он говорит. Наконец, сделав над собой усилие, произнесла:

– Извини, я сделала это машинально.

– Ты какая-то расстроенная. Что-то произошло? – спросил Энрике.

– Нет, ничего… Мне просто нездоровится.

– Какие у тебя планы на мой счёт? Ты меня не поняла? Я говорю о работе на «Вентурини», – обнял её Энрике.

– Посмотрим… попробуем… спешить нам некуда, – рассеянно сказала женщина. Потом она вдруг страстно обняла Энрике и, глядя ему в глаза, спросила: – Ты меня любишь?

– Ну, разумеется! Конечно, я люблю тебя! Для меня не существует других женщин. Как ты можешь сомневаться в этом?

– Я не хочу тебя терять. Я не хочу тебя терять. – Слёзы текли из глаз Валентины.

– Но почему ты вдруг должна потерять меня? – утирая её слёзы, спросил Энрике.

– Не хочу тебя терять! Не хочу! – словно в бреду повторяла Валентина.

Забота и нежность Энрике, казалось, изгладили из памяти Валентины то, о чём она и сама хотела забыть… Конечно, она не смогла этого сделать, но, во всяком случае, попыталась загнать свою боль подальше…

– Утро началось как обычно, за исключением подчёркнутой заботливости Энрике.

– Ты будешь пить кофе? – внося поднос с завтраком в спальню, сказал Энрике.

– Нет, у меня нет аппетита, – попыталась улыбнуться Валентина.

– Но ты же, должна питаться, – настаивал Энрике.

– Ничего, считай, что я на диете.

– Посмотри на меня, – подсаживаясь на край постели, сказал Энрике.

– Что такое? – Валентина перевела взгляд на юношу.

– Ты хорошо спала?

– Я не спала совсем.

– У тебя бессонница. Ты подавлена. Что случилось, скажи, наконец! – Энрике нежно погладил руку женщины.

– Ничего не случилось. Извини, мне пора на работу, – вставая, сказала женщина.

Войдя в офис и поднявшись к себе в кабинет, Валентина попросила принести ей почту. Поблагодарив Лусиану и закрыв за ней дверь, Валентина сразу же отыскала среди корреспонденции конверт с новой плёнкой. Помедлив немного, она решительно вставила плёнку в магнитофон и тотчас же услышала взволнованный голос Энрике:

– Ана, любимая, я так по тебе соскучился! У меня почти не бывает возможности тебе позвонить. Боже, если бы ты знала, как мне плохо без тебя, каким адом мне представляется моя дальнейшая жизнь… Одно твоё слово способно всё изменить…

Валентина резко нажала на кнопку «стоп», выхватила плёнку и кинула её в корзину для мусора.


Рикардо

Только потом он догадался, что больше всего Изадору взбесило не его предложение выйти за Андре и завладеть акциями, а то, что она увидела их с Патрисией в ресторане.

На телефонные звонки Изадора отвечала так:

– Вы ошиблись номером, здесь таких нет.

Рикардо сходил с ума. Он готов был разбить сто телефонов, только бы добиться нормального разговора с Изадорой. Но телефоны были бездушными пластмассовыми аппаратами и ничем помочь Рикардо не могли, разбей он хоть все телефоны на свете.

Да тут ещё навалились неприятности. Бианка вдруг заявила, что собирается уходить с работы.

– Это ещё почему? – опешил Рикардо.

– Мне надоело быть девочкой для битья, – ответила секретарша. – Мне надоело, что все свои неприятности ты срываешь на мне. Если ты думаешь, что я не найду работу, то могу показать тебе несколько приглашений в очень престижные фирмы. Так что меня здесь ничего не удерживает.

– Подожди, Бианка, постой, что ты говоришь? – просящим голосом сказал Рикардо. – Я думал, ты понимаешь меня. У меня сейчас такие неприятности. На каждом шагу…

– Именно это меня и пугает. Значит, ты будешь орать на меня постоянно.

– Ну, хочешь, я попрошу у тебя прощения? От этого тебе станет легче? Я могу даже встать на колени.

– Да, это ты сделаешь, а завтра попросту забудешь поздороваться со мной.

– Нет, нет, честное слово, я постараюсь… Я точно…

– Что у тебя случилось, Рикардо? – мягко спросила Бианка. – Ты нервничаешь из-за того, что Изадора и Андре решили пожениться? Ведь я слышала, что дон Лазаро отдаёт Изадоре тридцать процентов акций…

– Это тоже, но…

– Это связано с Патрисией? Ты влюблён в неё?

– Нет, сколько повторять! Прости. Патрисиа просто друг Жесики. Мне не хотелось бы её терять.

– Тогда из-за чего? Женщина? Ана Мария Батиста?

– Ана Мария! – Рикардо воздел руки к потолку. – У этой дуры, совсем куриные мозги. Она заявила мне, что беременна!

– А ты исключаешь такую возможность?

– Нет. Но она заявляет, что беременна от меня!

– А уж это ты исключаешь, да?

– Разумеется! Она спала с половиной Сан-Паулу, а ребёнок, видите ли, мой! Как это тебе нравится? Явилась ко мне в кабинет, устроила скандал!…

– Так это из-за Аны? – спросила Бианка.

– Нет, это другая женщина, ты её не знаешь… Пожалуйста, не бросай меня. Мне и так тяжело. Пожалуйста.

– Я слабая женщина, Рикардо, я не могу тебе отказать.

– Спасибо, Бианка, спасибо. А теперь позвони Изадоре и скажи, что мне нужно с ней переговорить.

Рикардо, кажется, нашёл выход.

– А если она не захочет с тобой говорить?

– Тогда скажи, что я ворвусь, в её кабинет! И силой приведу! – Рикардо стукнул кулаком по столу.

Бианка вышла. И уже через минуту доложила:

– Она сейчас придёт. Тебе нужны какие-нибудь документы?

– Да, по проекту для Куритибы, – солгал Рикардо.

Именно в том разговоре с Изадорой, когда она фурией влетела в его кабинет, Рикардо понял – больше всего её волнует Патрисиа.