– Если туда не пускают, – сказала Жесика, оправдывая свою неудачу, – то и отца там быть, не может.

– Да, Жесика, детективы мы с тобой никудышные, – сказала Патрисиа, явно деля вину на двоих.

А дома Жесику ждала телеграмма.

Мама сообщала, что прилетает завтра…


Виториа

Рассказ Жоао был таким смешным, что даже Виториа улыбнулась, а уж Патрисиа и Жесика хохотали до слёз.

– И чего вы смеётесь? – не понимал Жоао. – Мы с Зекой чуть не умерли от страху! Просто в голове не укладывается, как в такой семье может быть такой эксцентричный человек!…

– В семье не без урода, Жоао, – с намёком заметила Патрисиа.

– У вас в семье это относится к тебе, Жоао? – спросила Виториа с улыбкой.

– С чего вы взяли? – возмутился парень. – Я моюсь каждый день, прилично одеваюсь, общаюсь с порядочными людьми… А этот старик – просто какой-то сумасшедший!

– Да, жаль, что он ничего не знает про Доку, – печально сказала Виториа.

– Не надо так переживать, – сказала Жесика. – Ты перестала быть похожей на себя…

– Кого это волнует? – равнодушно сказала Виториа.

– Но нельзя же, себя доводить до такого состояния! – воскликнула Патрисиа.

– Я хочу умереть, – сказала Виториа.

– Не говори так, – испугалась Жесика. – Ты должна жить…

– Эдуардо бросил меня, и я не хочу ничего…

Болезнь дона Лазаро, как это ни странно, на какое-то время помогла Витории. Она отвлекла девушку от мрачных мыслей о смерти, о бесцельности жизни без любимого. Она очень переживала за дедушку. И на несколько дней мысли об Эдуардо отступили на второй план. Врачи по-прежнему делали ей уколы, с ней беседовал психотерапевт, но девушка и сама как-то взбодрилась.

Но потом состояние дедушки немного улучшилось. Его, даже выписали из больницы, и он теперь лежал дома. Его здоровье хоть и внушало опасения, но не так остро, как это было в первые дни. И мысли Витории снова вернулись к пропавшему любимому. И снова её здоровье ухудшилось, а настроение стало донельзя мрачным. Друзья и подруги как-то пытались скрасить её тоску, но они только напоминали ей счастливые дни с Эдуардо, после их посещений Витории становилось ещё хуже.

– Так нельзя дальше, Виториа! – говорила ей мать. – Ты сейчас похожа на покойницу! Почему ты отказываешься от еды?

– Мне не хочется…

– Но ведь от этого ты заболела!

– Какая разница? Зачем мне вообще жить?

– Не болтай ерунду, Виториа! – Изадора не понимала, как это можно так изводить себя из-за какого-то мужчины. – От любви не умирают. Ты молода, познакомишься ещё с другими парнями…

– Я не хочу больше ни с кем знакомиться, – грустно сказала дочь.

Слёзы опять хлынули из её глаз, она уткнулась в подушку и разрыдалась.

– Господи! Почему мне раньше не сказали, что ты в таком состоянии?! – возмущалась Изадора. – Я накажу всех! Какая бессердечность!

Виновных Изадора хотела искать на стороне. Ведь так проще, никаких угрызений совести. Но Марко спокойно напомнил ей:

– Мама, я говорил тебе об этом уже не один раз. Ты и слушать меня не хотела.

– Думаешь, у меня есть время на все ваши глупости?!

– Из-за этих глупостей может умереть твоя дочь, – сказал Марко.

– А что сказал доктор? – перевела неудобный для неё разговор Изадора.

– Что это меланхолия.

– Тоже мне – болезнь! Пусть продолжает колоть ей витамины и транквилизаторы.

– Материнский долг исполнен, – сказал Марко, когда Изадора вышла.

Дирсе по-своему утешала Виторию.

– Да не стоят того мужчины! – горячилась она. – А этот Эдуардо! Он мне никогда не нравился!

– Я тому свидетель, – сказал Марко. – Ты его всегда недолюбливала.

– Женская интуиция! Негодяев чувствую за километр!

– Эдуардо не такой, – тихо произнесла Виториа. – С ним просто что-то случилось…

– Боже правый! И у тебя ещё хватает сил его защищать?! Или, в самом деле, любовь слепа?! Как же мне тебя жалко!

– Знаешь, сестрёнка, давай выходи из этого столбняка. Завтра встань пораньше, надень купальник…

– У меня одно желание, Марко, заснуть и не проснуться.

– Бог наказывает тех, кто изводит себя из-за мужчин! – сделав страшные глаза, сказала Дирсе.

– Пусть, – равнодушно сказала Виториа.

В тот день она проснулась с ощущением ужасной, безысходной тоски. Жизни в ней оставалось совсем чуть-чуть. Она поняла, что именно сегодня умрёт. Эта мысль совсем не испугала её, наоборот, ей стало вдруг легче. Наконец, кончатся все эти мучения, она уйдёт в темноту, и больше, никогда, не будет терзаться мыслями о любимом.

Порфирио раздёрнул шторы, и солнечный свет ударил Витории в глаза.

– Ой, как ярко! – слабо проговорила она.

– Постарайтесь сразу не смотреть на свет, – посоветовал слуга. – Скоро ваше зрение привыкнет.

– Да, я отвыкла от солнца…

– А что вы желаете на завтрак? Какие-нибудь фрукты? Вкусную булочку? Всё, что угодно…

– Спасибо, Порфирио, я ничего не хочу…

– А как насчёт шампанского и чёрной икры? – Порфирио даже сам сглотнул слюну. – У меня всегда была такая мечта – рано утром я просыпаюсь и начинаю пить шампанское прямо в кровати. Несколько капель вина попадает ей на грудь, и я снимаю их губами…

Порфирио замолчал на полуслове.

Виториа подняла голову с подушки. Она не верила своим глазам. Может быть, это от солнечного света? Может быть, это уже начались галлюцинации? Может быть, она уже умирает?

В дверях стоял Эдуардо.

– Здравствуйте, – сказал он и улыбнулся. – А почему вы молчите?

– Доброе утро, – опешив, сказал Порфирио. Он тоже не верил себе.

Эдуардо сделал несколько шагов вперёд.

И в этот момент, закрыв лицо руками, Виториа вскрикнула.

– Любимая! Виториа! – бросился к ней Дока. – Не плачь, успокойся! Я же здесь!

Он покрыл девушку поцелуями. Он высушил губами её слёзы. Она обняла его так крепко, что у него захватило дыхание.

– Я думала, ты никогда не вернёшься! – сквозь рыдания сказала девушка. – Милый мой, любимый!…

Порфирио сам утирал непрошенные слёзы. Сцена растрогала даже этого скептика.

– Как хорошо, сеньор Эдуардо, что вы снова с нами! – сказал он. – А то всё уже принимало такой дурной оборот! Сеньорита Виториа уже давно ничего не ест, она угасала, сеньор Эдуардо…

– Я снова с тобой, милая…

– Да, да! Теперь я тебя никуда не отпущу!

– Я оставлю вас одних, – тактично сказал Порфирио и удалился.

Виториа снова прильнула к любимому. Слёзы уже не катились из её глаз. Она счастливо смеялась, она перебирала волосы Доки, целовала его глаза, лоб, губы…

– Ты не будешь больше грустить? – спросил Дока.

– Нет, конечно, не буду! Ведь теперь ты со мной! Ведь ты меня не бросишь?

– Я бы никогда с тобой так не поступил, дорогая! Всё дело в том, что я серьёзно заболел в этой дыре и не имел возможности никого предупредить, даже маму. У меня был страшный жар!

– У меня тоже была высокая температура!

– Сколько?

– Доходило до тридцати девяти!

– А у меня было сорок!

Они смеялись от счастья, хотя говорили о вещах страшных.

– Но меня напичкали лекарствами… – Дока снова поцеловал Виторию. – О Господи, Виториа, поправляйся скорее!

– Да, милый, да! Я очень захотела есть! Я ведь не ела почти месяц!

– И чего же ты хочешь?

– Шампанского и чёрной икры! Несколько капель упадёт мне на грудь, и ты высушишь их губами!…


Дирсе

И вот началась её новая жизнь, связанная с работой на «Вентурини». После недолгих переговоров решено было всё же попробовать её в качестве секретарши Валентины, Лусиану забрала к себе Изадора.

Но в первый же день Валентине пришлось пожалеть об этом: от волнения девушка казалась совсем беспомощной. Началось всё с того, что, принеся своему шефу кофе, Дирсе выронила чашку, и всё пролилось на пол.

– Ты что, Дирсе? Так не годится, ты должна быть опрятна и осторожна, – не преминула выговорить ей Валентина.

– Ах, простите, дона. Я немного разнервничалась, – подбирая осколки, говорила Дирсе.

– Только, пожалуйста, не просто «дона», а дона Валентина, – поморщилась женщина.

– Да, конечно, простите, дона Валентина. Я сейчас принесу вам ещё кофе, – быстро сказала девушка.

– Да уж, пожалуйста. Только не надо так напрягаться, иначе у тебя опять ничего не выйдет, – сказала Валентина.

– Сию минуту. Да, дона Валентина, с вами хотел поговорить ваш муж, – уже у дверей вспомнила Дирсе.

– Не «ваш муж», а сеньор Энрике, – опять поморщилась женщина.

– Но разве он вам не муж? – искренне удивилась Дирсе.

– Не в том дело, Дирсе. На фирме то, что он мой муж, не имеет значения. Здесь он только сеньор Энрике. Тебе ясно?

– Признаться, не очень. Но если так нужно, я буду говорить так, как вы хочите, – девушка согласно кивнула головой.

– Дирсе! Что это такое? Я тебя спрашиваю, что это за слово «хочите»? – Валентина теряла самообладание.

– А что? – не поняла Дирсе.

– Да то, что «хочите» – это безобразие! Что это ещё за «хочите»? Нет такой глагольной формы, Дирсе! Нужно говорить «хотите»! – выговаривала девушке Валентина.

Та слушала, раскрыв рот. Никогда ещё ей не выдвигали столько требований в работе. Девушка честно хотела всё запомнить, чтобы справляться со своими обязанностями безукоризненно. Но что-то в её облике говорило Валентине, что Дирсе не скоро сможет это сделать.

– Мне нужно с тобой серьёзно поговорить, Дирсе. Будь добра, поставь поднос и присядь. Честно говоря, мне уже расхотелось кофе, – сказала Валентина.