Почему-то именно в этот момент Фелипе вспомнил о Жоао.

– Боже мой, – плакал он пьяными слезами. – Как я мог так поступить с собственным сыном?

– У тебя есть возможность всё исправить, – сказала Беренисе.

Собственно, благодаря только ей Жоао не сел ещё в тюрьму за мелкие кражи. Работа в кафе было очень трудной, а денег хозяин платил очень мало. И то сказать, Жоао даже обыкновенный гамбургер не мог подать вовремя и как следует. Тогда начал он потихоньку приворовывать из кассы. Ведь ему приходилось теперь, и платить за квартиру, и питаться за свои деньги, а замашки у него остались великосветские, он мог, не подумав, бухнуть всю свою зарплату на ужин в клубе.

Беренисе поняла, что парень уже покатился по кривой дорожке. И как-то вечером позвала его к себе и накормила. С тех пор он ужинал здесь.

Кроме того, Беренисе все уши прожужжала Фелипе о том, что тот поступил с сыном жестоко. Фелипе поначалу и слушать об этом не хотел, а теперь вот вдруг вспомнил.

Он вообще становился плаксивым и сентиментальным, когда напивался, а напиваться он стал всё чаще…

А в один несчастный вечер Беренисе застала в доме настоящий переполох.

Фелипе был без чувств.

У Патрисии слёзы стояли в глазах.

– Он в коматозном состоянии! – выпалила она, увидев Беренисе.

– Надо вызвать врача! – испугалась женщина.

– Мне стыдно! Стыдно вызывать врача к пьяному отцу! Что скажут соседи?! – воскликнула Патрисиа.

– Фелипе, Фелипе! – Беренисе хлестала его по щекам, но он даже не шелохнулся. – Срочно наполни ванну холодной водой! – скомандовала она Патрисии. Она вспомнила, как когда-то Элза привела в чувство Эмилио.

Патрисиа бросилась в ванную.

– Господи, я же так просила его не пить! – От бессилия Беренисе готова была и сама расплакаться. – Но разве он когда-нибудь слушал меня? 

Вдвоём с Патрисией они оттащили тяжёлое, безжизненное тело Фелипе и опустили прямо в одежде в ванну.

Вода подействовала. Фелипе что-то невнятно промычал. Потом его стало тошнить.

Женщины только успевали подставлять ему таз.

Это было ужасно.

После хорошей порции чёрного кофе Фелипе пришёл в себя. Он открыл глаза и сказал:

– Он там в этом кафе ест одни булки с сосисками.

И тут же уснул.

– Надо спасать твоего отца, – сказала Беренисе Патрисии, когда они оставили Фелипе и, уставшие, сели в гостиной. – Ты слышала что-нибудь о группах «А.А.»?

– Анонимные алкоголики?

– Да, я считаю, это единственное, что может ему помочь.

Но Фелипе и слушать не хотел, ни о каком лечении.

– Я не алкоголик! – кричал он. – У меня просто тяжёлый период.

– Но он длится уже, который день, Фелипе, – уговаривала его Беренисе.

– Нет, нет и нет!

И продолжал пить.

Наконец, терпение женщины кончилось.

– Всё! – сказала она. – Я ухожу, Фелипе. Пожалуйста, больше не звони мне и не приходи. Я больше не хочу тебя знать.

Несколько дней они не виделись.

Патрисиа приходила к Беренисе, уговаривала вернуться. Отец, дескать, очень страдает.

– Патрисиа, я очень люблю твоего отца, но я больше не стану с ним нянчится. Я устала. Твой отец, законченный алкоголик. Ты заметила, что ему немного и надо. Один глоток, и он готов.

– Беренисе, давай обратимся в общество анонимных алкоголиков, – сказала Патрисиа.

– Это он сам должен туда обратиться. Он должен захотеть вылечиться.

– По-моему, у него уже совсем не осталось силы воли, – горько сказала Патрисиа.

– Если он любит меня, он бросит пить, – твёрдо сказала Беренисе.

Но сама она уже не верила, что Фелипе когда-нибудь избавится от своей пагубной привычки…


Марко и Дирсе

Изадора вызвала Дирсе в свой кабинет и начала без обиняков:

– Сколько ты хочешь за то, чтобы тебе сделали аборт? Называй цену, я заплачу. Может, тебе нужна машина или квартира? Может, ты хочешь учиться в университете? Или желаешь съездить в Европу? Одеться с головы до ног? Или всё вместе? Говори, Дирсе, ты всё получишь…

Дирсе смотрела на Изадору и уже почти не слышала её слов. В последнее время её мучили головокружение, слабость и тошнота. Она несколько раз падала без чувств. И всё это происходило в самый неожиданный момент. Но, впрочем, Дирсе понимала, что предлагает ей Изадора. Да, соблазн был велик. Но Дирсе сейчас думала совсем не об этом…

– Так вот, подумай хорошенько. Это твой шанс выйти в люди. Но условие будет одно – ты никогда больше не встречаешься с Марко.

– В Европу? – сказала Дирсе как-то безразлично. Ей пришлось схватиться за спинку стула, потому что её покачивало.

– Да, в Европу, в Азию, Америку – куда захочешь. Ну, что ты скажешь на это?

– На что?

– На моё предложение сделать аборт, – нетерпеливо повторила Изадора.

Дирсе увидела вдруг на столе у неё графин с водой. Она оторвалась от стула и качнулась к столу. Ей надо было сейчас выпить воды. Срочно!

– Так ты мне не ответила! – Изадора даже пристукнула ладонью по подлокотнику кресла.

– Простите, – только и успела сказать Дирсе.

Её стошнило прямо на стол.

Изадора с визгом вскочила.

– Что ты себе позволяешь?!

– Простите, – снова сказала Дирсе.

Она повернулась и побежала к двери, потому что тошнота снова подкатывала к горлу.

– Так ты мне не ответила! – закричала Изадора вслед.

– Я вам ответила, – на бегу сказала Дирсе.

Марко в это время был в провинции. Он поехал к родственникам Дирсе узнать, не согласятся ли они на время взять к себе мать его невесты? Поскольку Дирсе собиралась рожать, им трудно будет ухаживать и за ребёёнком, и за больной матерью, но как только они чуть-чуть устроятся, они тут же заберут мать обратно.

Родственники, вопреки предостережениям Дирсе, с радостью согласились. Марко Антонио очень понравился им обходительностью и мягкостью. Они считали, что Дирсе очень повезло с мужем. Марко пришлось им солгать, сказать, что они с Дирсе уже поженились. Всё-таки нравы в провинции были строгими.

Дома встретил его Порфирио с радостным сообщением – Виториа вернулась.

Но это его радостное известие померкло после первого же разговора с Изадорой.

– Слушай меня внимательно, Марко Антонио, – сказала мать. – Видно, мои слова на тебя совершенно не действуют. Тогда я вынуждена принять другие меры. Если только ты вступишь в брак с этой потаскушкой, я тут же лишу тебя содержания.

– Мама, что ты такое говоришь, неужели тебе хочется называть невесту собственного сына грязным словом? Ведь этим ты оскорбляешь в первую очередь меня!

– Ты – неразумное дитя. И не смей мне указывать, что мне говорить, а что – нет.

– Мама, я уже устал повторять: я женюсь на Дирсе, – сказал Марко. – Здесь нечего обсуждать.

– Значит, ты лишаешься моего содержания, – равнодушно произнесла Изадора.

– Подожди, Изадора, – вмешался в разговор Андре. – Ты, надеюсь, не говоришь это всерьёз?

– Серьёзнее некуда, – отрубила Изадора.

– Ты не сделаешь этого…

– Я это сделаю!

– У тебя ничего не выйдет. Конечно, ты можешь распоряжаться деньгами Марко Антонио, но тогда фирма будет выдавать ему пособие. Ведь, в конце концов, Марко наследник дона Лазаро.

– Ты что, рехнулся, Андре? – опешила Изадора.

– Нет, я распоряжусь выписать денежное содержание Марко и Витории, если она пожелает.

– Да ты… ты подрываешь мой авторитет!

– Дон Лазаро всегда хотел внуков. Думаю, Клаудио поступил бы точно так же. А я к тому же – отчим.

– Ну, тогда им придётся искать жилье в другом месте. В этом доме они жить не будут, – сказала Изадора.

Дирсе была в отчаянии. Марко пытался как-то утешить невесту, ведь ей опасно было волноваться.

– Не успокаивай меня, твоя мать сживёт нас со свету. И помощи ждать неоткуда.

– Андре…

– Марко, мы же не дети, чтобы по каждому пустяку бегать жаловаться к Андре!

В последнее время Дирсе была раздражена не только из-за проблем с женитьбой. У беременных женщин это случается и при самых благоприятных условиях. Марко старался не обращать на это внимания.

– Он шевелится? – то и дело спрашивал он, прикладывая ухо к животу Дирсе.

– Там ещё нечему особенно шевелиться, – улыбалась Дирсе. – Я беременна всего третий месяц.

– Эх, я жду не дождусь, когда наш мальчишка начнёт шевелиться! – благостно говорил Марко.

– Какой ещё мальчишка?! Девочка! Я всегда мечтала о дочке, – резко одёргивала его Дирсе.

– А, в общем, какая разница! – соглашался Марко.

Порфирио подозвал его как-то вечером и шёпотом сказал:

– Меня вышвырнут вон за то, что я сейчас вам скажу. Обещайте, что об этом никто не узнает.

– Конечно, обещаю, – удивился Марко.

– Дело в том, что дон Лазаро… – Порфирио оглянулся по сторонам, не видит ли их кто-нибудь? – …дон Лазаро слышит и может говорить.

– Правда?! – обрадовался Марко.

– Тише. Об этом никто не должен знать. Вам я говорю только потому, что вы можете попросить у него помощи.

– Да, но как же я это сделаю, если «не знаю», что он разговаривает?

– Надо создать такую ситуацию, чтобы он сам заговорил.

И Марко придумал.

Когда в доме не было матери, они с Дирсе вошли в комнату деда, поздоровались, сели с ним рядом и стали говорить.

– Обязательно будет мальчик, – сказала Дирсе. – Я всю жизнь мечтала о сыне.

– А я о дочке. Но, может быть, ты права. Мальчик лучше.

– Знаешь, как я хочу его назвать? – сказала Дирсе.

– Как?

– Лазаро, – серьёзно ответила невеста.