— Да вон же она! — Софа округляет глаза и показывает пальцем в сторону барной стойки. Я делаю крохотный глоток, прослеживая за ее жестом, и действительно нахожу подругу в компании мужчины. А потом давлюсь и кашляю, потому что полувзгляда хватает, чтобы узнать этого человека.

Как такое может быть? Что он здесь делает?!

— Рита, а это не…? — скептически произносит Анжела, прищуриваясь, и подаваясь вперед, а я киваю, как собачонка.

Алексей Марченко собственной персоной, это не может быть галлюцинацией, я не настолько пьяная. Мой рот открывается, а безумный восторг переносит прямиком в жерло вулкана. Кожа вспыхивает, кровь ударяет в лицо, а в подмышках и между лопаток потеет, несмотря на дезодорант. А сердце… мое бедное сердце колотится так быстро, что становится больно. Я старалась его забыть все эти дни, сначала по глупости, а потом понимая, что не примет обратно. И тем не менее он здесь.

Он приехал ко мне!

Или… о Господи, за мной!

Я паникую. Смотрю на смутившихся девочек, потом ищу глазами Сашка, который куда-то отъехал ненадолго, и, видимо, еще не вернулся.

В этот момент, глядя на Лешу, я отчетливо понимаю, что ему даже говорить ничего не нужно. Просто возьми меня за руку, и я поеду с тобой, куда скажешь. Именно так он всегда на меня действовал, и продолжает до сих пор. Будучи подростком, он никогда не скрывал от меня своих подружек, я ревновала, плакала в подушку, обещая себе, что не буду с ним видеться и рвать себе душу, но следующим же вечером прощала и снова шла гулять в его компании.

Всего лишь детское увлечение? Или все-таки… он любовь всей жизни?

Мгновение мы смотрим друг на друга, но его глаза пустые, он словно не узнает меня. А может в полумраке и правда не понял, как жадно я пялюсь на него? Мысли разбегаются, как хитрющие ловкие мышки от кота, я начинаю искать зеркальце в сумочке, роняю его на пол, включаю фронтальную камеру и наскоро рассматриваю макияж. Нестерпимо хочется умыться.

А потом мой взгляд впивается в нее. Дарина… вот дрянь, заметила его первой. Узнала — сто процентов! И вместо того, чтобы сообщить мне, пошла окучивать. В спинке прогнулась, демонстрируя свое декольте, а грудь у нее намного более выдающаяся.

Что-то ему рассказывает, он склонил голову и слушает. Она как будто случайно касается его плеча, скользит взглядом по его губам и шее. Я знаю все ее замашки, обычный стандартный набор, но зачастую мужчинам, ищущим развлечение на ночь, больше ничего и не нужно.

Я напряжена как струна. Впиваюсь пальцами в ручки стула, решаясь. А потом поднимаюсь и иду к ним.

— Привет, — говорю, когда между нами оказывается буквально пару шагов. Он трезвый, это я понимаю мгновенно. Лицо целое, живой, здоровый, Господи, спасибо! Одет отлично, за исключением того, что во все черное: рубашка, брюки, туфли. Вещи фирменные, дорогие и сидят на его фигуре потрясающе. Волосы немного отросли, заметно, что после возвращения он изменил привычкам и не стал стричься коротко.

Его взгляд упирается в меня, останавливая на месте. Если бы я могла, клянусь, провалилась бы сквозь землю. Взгляд равнодушный, но при этом цепкий, уничтожающий безразличием. Мне нестерпимо хочется представиться и напомнить, кто я такая. Что я его Рита, Ёжик, но это, конечно, глупо, и я молчу. Он никак не реагирует на мое появление, лишь чуть сильнее сжимает губы, а я понимаю, что никакой я больше не его Ёжик.

Я ему никто отныне и навсегда.

Психолог права, он расценил мой поступок как предательство, в худшем смысле этого слова.

— Привет, Рита, — он демонстративно оценивает мой внешний вид, при этом не улыбается. В последнее время все только и делают, что оценивают мою внешность. Я сама себя так поставила — кроме смазливого лица и сисек и показать-то нечего. Пустышка. Вот они и докапываются до тела. Больше-то не до чего. По нулям.

Но я не сдаюсь, только не сейчас. Неестественно выпрямляю спину и вздергиваю подбородок.

Уничтожающе смотрю на Дарину, она с удовольствием наблюдает за моим падением. А еще она стоит к нему слишком близко.

Мое сердце колотится где-то под горлом. Отдать ему должное — оказывается, оно еще не разорвалось на части.

— Поговорим? — спрашиваю я у снайпера. — Или так и будешь молча пялиться? — у меня даже получается улыбнуться.

— О чем? — приподнимает он брови.

— О том, зачем ты приехал. Или, думаешь, я поверю, что наша встреча — совпадение? И часто красноярский СОБР отдыхает в московских клубах?

Он слегка улыбается, но не добродушно. Он приехал не за мной. Но для чего тогда? Мой взгляд мечется с него на Дарину и обратно. Нет. Конечно же не для того, чтобы развлечься с моими подругами и тем самым ранить меня. Он не такой.

Я отчетливо понимаю, что он в бешенстве.

Он что-то говорит ей на ухо, она улыбается, кивает и уходит, подмигнув мне. Не в смысле, что она на моей стороне. Скорее — бросает вызов.

Моя нижняя губа начинает дрожать. Марченко ведет меня на улицу, мы отходим от центрального входа подальше, слишком уж много желающих стоит в очереди.

Глава 42

— Так зачем ты приехал, Леш? — спрашиваю, затаив дыхание. Мне стоило бы начать первой, не дав ему самому и рта раскрыть. Заболтать, заверить, как сильно сожалею. Убедить, что никогда не планировала ничего плохого. Признаться ему в своих чувствах, в слабости и, Боже… какой-то невыносимой, свинцовой усталости. Но он настолько холоден, что слова замирают на языке.

— Я, кажется, говорил, что хочу отдохнуть на море недельку, а раз лететь через Москву, решил задержаться на пару дней. У меня друзья здесь живут.

— Которые в ФСБ?

Он кивает.

— Но в этом клубе ты ради меня? Леша, давай… пойдем куда-нибудь. Мне холодно, а нам есть что обсудить, — я делаю глубокий вдох и иду ва-банк: — Мне столько нужно сказать тебе! Объяснить, почему так вышло. Мне так жаль, я… по тебе скучаю.

Он смотрит молча. На мгновение мне кажется, что его посещают сомнения, вот-вот он оттает и обнимет меня, но вместо этого выдает:

— Верно, ради тебя. Не удержался от соблазна посмотреть на тебя вживую. Но я не собирался к тебе подходить. Тебе тоже не следовало.

— Леш…

— Счастлива? — он смотрит в глаза, но при этом словно не замечает, что творится в моей душе, какие там кипят эмоции. Как сильно меня ранит его отстраненность. Обычно этот мужчина читает меня как открытую книгу. Но не сегодня. Его вопрос, а точнее, тон вкупе с интонациями — всё вместе меня буквально раздавливает. Он стоит рядом, между нами меньше метра, но мы больше не вместе.

Умом я понимаю, что нет смысла продолжать оправдываться. Он все решил, можно даже не пытаться. Отдаю себе в этом отчет и тут же начинаю:

— Да почему ты игнорируешь мои слова! Я ужасно скучаю по тебе! — я жалкая, отчаявшаяся и полностью поверженная. Не знаю, что я там себе навыдумывала, на какие доводы опиралась. Одна мысль, что он сейчас уйдет навсегда, — нестерпима. — Если бы можно было вернуть время, я бы дождалась тебя.

Он кивает, дескать, ну разумеется. Я смотрю в его глаза и падаю в пропасть. Есть ли там дно вообще? Я спрашиваю:

— А ты? Скучаешь?

— А мне было любопытно на тебя посмотреть, Рита-Маргарита. Или как правильно? Сашкина Марго.

— Для тебя — всегда просто Рита, — он совсем мне не помогает, я будто бы карабкаюсь вверх по скользкой трубе: пытайся — не пытайся, снова и снова съезжаешь вниз, к началу. Просто чтобы не сойти с ума, я пытаюсь на него разозлиться: — Посмотрел? И как? — спрашиваю.

Он долго, словно лениво разглядывает мой рот, мою грудь, я вижу кончик языка, скользнувший по нижней губе, и мгновенно вспоминаю его вкус. Даже сейчас, когда он специально мучает меня, я понимаю, что хочу его. Даже такого. Любого. Всегда.

Он проводит рукой по моим длинным, до задницы, волосам. А потом достает из кармана перочинный ножик, раскладывает его одним движением. Это происходит так быстро, что я не успеваю как следует испугаться, лишь округляю глаза и вздрагиваю. Быстрым движением он перехватывает прядь волос и рывком перерезает ее. Нож тут же прячет, а прядь продолжает держать перед моим лицом. Я теряю дар речи, смотрю на белый локон сквозь набегающую пелену слез. Он разжимает пальцы, и волосы падают на асфальт.

— Да, со всех сторон разглядел. Выглядишь как шлюха. Ведешь себя как шлюха. Интрига: шлюха ли ты на самом деле? — голос ровный, нейтральный, словно ему неинтересен ответ.

Моя рука дергается, в любой другой ситуации я бы влепила ему пощечину, но сейчас у меня просто нет сил — ни физических, ни моральных. Он размазал меня по стенке. Просто уничтожил. Если толкнет, я упаду. Наверное, нужно что-то ответить.

— Ведешь себя как мудак. Я тебя ненавижу, — говорю тихо, в ответ получаю нестерпимую улыбку и быстро отворачиваюсь.

Несколько секунд я смотрю вниз, на чужие, купленные не так давно волосы, разметавшиеся у наших ног. Не знаю, что меня держит, почему не бегу отсюда галопом. Какая-то глупая надежда. Я ведь помню, какой он. Мой первый и единственный мужчина. С которым не страшно. Не страшно ничего на свете.

Понимает ли он, каково мне сейчас? Что я на грани разрыдаться или… вовсе умереть. Я мечтаю исчезнуть, испариться, вовсе никогда не рождаться. Такого унижения я еще не испытывала. Наверное, от того, что произнес жестокие слова некогда самый любимый и дорогой мне человек. Я выпрямляю спину, собираю оставшуюся смелость в кулак и смотрю ему в глаза. Он по-прежнему равнодушен, легко выдерживает мою зрительную атаку.

— Увидимся завтра, Рита. Я скину тебе адрес, приедешь надушенная и в красивых трусиках, — это очередной укол, потому что обычно ему все равно, какое на мне белье. Он даже не смотрит, просто стягивает.

— Я не приеду.