— Ты не будешь мне указывать!

— В своём доме я буду указывать. По поводу своего ребёнка я буду указывать тоже.

— Кате своей ты не указываешь!

— Она умная женщина, и в отношении детей безупречна. А ты — нет.

— Я — дура, ты хочешь сказать?!

Подкипает не то слово! Столько всего хочу сказать! Хочу. Но не скажу. Сминаю в руке пачку, выплёскивая в этот жест все свои эмоции. Алла вздрагивает.

— Ты сильно погорячилась. Ты расстроена. Обижена. Тебе больно. Ты поспишь, подумаешь, переоценишь. И… я пообщаюсь утром с адекватной женщиной. Потому что неадекватной я ребёнка не доверю. И будет война.

Алла в прострации обнимает подушку.

— Я уеду к Анне завтра же… — льются по её лицу слёзы.

— А с Анной ты обсудила уже своё решение? Она готова тебя приютить в квартире своего мужа? Содержать? Выслать деньги на билеты?

— Содержать меня обязан ты, Тимур!

Забираю её сумку, вытаскиваю оттуда свою кредитку.

— Только если мы договоримся, Алла. Кредитку я забираю.

— Я машину продам!

— Увы, я её уже продал. Она была прилично разбита. Новую покупать не буду.

— Ненавижу тебя! Ты — сволочь! Кате ты отдал всё, у меня же всё отобрал! Из-за этой девки!

Я — сволочь? Наверное. Мне противно от всего этого и самому. Но что мне делать?! Как ещё защитить своего ребёнка?.. Устало провожу рукой по волосам.

— Ты худший из мужчин! Ненавижу!.. Лжец! Предатель! Жмот! Мерзавец!

Терпеливо выслушиваю весь поток ругательств. Частично они справедливы. Частично — нет. Я никогда её не обижал и не обделял, когда мы жили вместе. Это просто обида, наверное. Но всё же, как ни абстрагируйся, оскорбления бьют по живому. Цепляя за мужское, за чувство вины…

Чувствую, как от всего этого треша и негатива поднимается температура, от слабости ломит голову. Но все же позволяю ей выговориться до конца.

Плачет, упав лицом в подушку.

— Спокойной ночи. Если что-то будет нужно, набери меня.

Ухожу в кухню. Руки трясутся… Наливаю себе ледяной воды.

Итак, Гаранин, ты встрял в очередной раз. Что дальше?

Хлопает входная дверь.

— Привет, братишка! — заруливает в кухню Ренат. Нетрезв… — Брат, подкинь бабла. Штук двадцать. Я потом отработаю.

— Предыдущие отработай, — сводит меня.

— Чего злой-то такой? Поехали кутить! Расслабишься. Нельзя столько пахать.

— Нарасслаблялся…

— Так денег-то дашь?

— Зачем тебе?

— Тёлка залетела, надо почистить за собой.

Швыряю стакан в раковину. Он с грохотом разлетается на осколки. Достаю косарь. Протягиваю.

Всё у людей просто, мать их! А я мерзавец и подлец!

— Это что?

— Это на резинки. Чтобы больше никто не залетал. А с ребёнком разбирайся сам. Двадцать шесть годиков тебе. Взрослый уже дядька. Я твоих женщин содержать не буду. У меня своих вагон.

Выхожу из кухни.

Ляся… Девочка, конечно, безропотно согласится уехать обратно в наш люкс. Но от этой безропотности и от того, что она вынуждена огребать из-за моих проблем, мне ещё более гадко. Лучше бы возмущалась! Хоть какая-то почва, чтобы объясниться и оправдаться, договориться. Но ведь не станет.

Тихо стучу в её дверь. Не отвечает. Уснула?.. Захожу. Шторы задёрнуты, в комнате темно. Присаживаюсь на широкую кровать.

— Ляся… — веду рукой по одеялу. Застелено. Никого! — Лясь?!

Включаю свет. Её нет. Дверь в ванную приоткрыта, заглядываю. Тоже никого.

Не понял… Давление подскакивает, моментально снимая усталость. На всякий случай проверяю в комнате Маруси. Тоже никого.

Та-а-к!

Брат поднимается по лестнице.

— Ты Ляйсан не видел?

— А что, сбежала?.. — язвительно.

— Я вопрос задал, — зверею я.

— Не видел.

Набираю её. Телефон недоступен. Захожу в комнату, осматриваюсь. Сумки и ноутбука нет. И закрытого традиционного платья, в котором я привез её сюда — тоже. Дыхание перехватывает. А если уехала к отцу?! Она так боялась этого… Неужели поехала сама?.. Почему?.. Испугалась?? Она толкнула Аллу и испугалась последствий?

Если она у Алихана, это же звезда всему! Хрен я её заберу у них…

Лясенька… дурочка… Ну ты что натворила?!

Нервно растираю горло. Отыскиваю его номер. Если я позвоню, придётся сказать, что его дочь пропала. А если она не там? Где?.. Моё ревнивое нутро сразу же выдаёт мне пару несъедобных вариантов. Костя и Антон. И один, и второй полетят, не сомневаясь, если она только даст повод. А уж если попросит о помощи… Ну почему сразу они?.. Потому что Лясин телефон недоступен.

Ну какого чёрта, а?! Вот тебе и жена-красавица! Стоит только глаза отвести. А если что-то случилось?

Слетаю с лестницы вниз.

— Тимур?.. — Алла из гостиной.

— Что?!

— Ты можешь подойти?

— Я занят!

— Я хочу кофе.

— Тебе нельзя кофеин, — рычу я.

Куда звонить в первую очередь? В её телефонной книге номеров меньше, чем пальцев на двух руках. Я помню все контакты. Отец, мать, два брата, мой, Катин, Костин, Антона и её старосты. Два последних я не знаю.

Вариантов для поиска немного. Набираю Костю.

— Да? — сонно.

— Привет, спишь?

— Мхм… Что-то случилось?

— Ляйсан тебе не звонила?

— Нет… Должна была?

— Нет, не должна.

Не должна моя жена в таких ситуациях никому звонить, кроме меня!

Захожу в мессенджер, чтобы оставить Лясе сообщение на случай, если окажется в сети. От Кати мигает непрочитанное. Катю игнорить не могу. Вдруг что-то…

— Тимур?.. Я тогда хочу чай.

— Я занят, подожди!

Чай — не жизненно важная необходимость. Потерпит.

Включаю голосовое.

«Гаранин, срочно перезвони!»

От подачи и интонации уши завязываются на затылке бантиком, как у нашкодившего школьника. О, да! Это Катерина. Она умеет. Сколько раз мы сцеплялись с ней за её этот учительский назидательный тон…

А чего бы ей на меня наезжать?..

А… Ну, слава богу, хоть к Кате, а не к своему Антону! Конечно, к Кате!

«Моя умница…» — отпускает меня. Моя хорошая девочка никогда не сделает никакой дичи. Это же Ляся…

— Тим?..

Да твою ж!

— Ренат! — рявкаю я.

— Что? — выглядывает тот с лестницы.

— Я уехал. Ты раб Аллы до утра. Кофе не давать, сигареты не давать. Одну не бросать.

Такая вот психотерапия обоим!

Набираю Катю…

Глава 36 — Уважение (Ляйсан)

Катя кормит малыша, тихо разговаривая с мужем по телефону. Он держит пухлыми пальчиками свою бутылочку. Я расплетаю тугие косички Маруси перед сном.

Попрощавшись, скидывает вызов. И мне тоже хочется вот так тепло поговорить с Тимуром о всяких домашних делах.

Эх…

— А папочка приедет за Лясей?

— Папочка… — недовольно вздыхает Катерина. — Папочка немного занят. Ляйсан некоторое время поживёт с нами.

Мне всё тревожней и тревожней, что Тимур не звонит.

— Катя, может, мне всё-таки позвонить самой тоже? Можно я телефон на зарядку поставлю?

— Он занят, Лясь. Не волнуйся. Приедет домой, увидит, что тебя нет, и примчится, никуда не денется. А телефон поставь, конечно.

Встаёт, покачивая сонного малыша.

— Маруся, витаминки и спать.

— Ну ещё немножечко!!

— Уже два раза было немножечко. Вперёд!

Уводит детей в детскую. Я ставлю телефон на зарядку и тоскливо смотрю на него, обнимая себя за плечи.

— Ну чего ты?.. — гладит меня по волосам вернувшаяся Катя.

— Вдруг не заберёт теперь меня обратно? Зачем ему такая — одни неприятности и проблемы…

— Пойдём-ка, чай попьём и поговорим…

Катя заваривает чай в глиняном чайнике.

— Кушать будешь?

Отрицательно кручу головой.

— Не полезет ничего.

Наливает чай себе и мне. Пододвигает ко мне поближе вазочку с конфетами.

— Худенькая стала совсем. Как тростиночка. Талия переломится скоро. Скулы да глаза остались. Ты хоть кушаешь там? Сегодня ужинала?

— Завтракала… А потом… Не до этого.

Делает мне бутерброд с маслом и толстым куском сыра.

— Чтобы съела! — строго.

Долго жую каждый кусок, с трудом проглатывая. Горло сжалось и словно не пропускает еду.

— Значит, Гаранин решил себе ни в чём не отказывать, да?.. — недовольно хмурит Катя брови. — Что он там тебе наплёл?

— Наплёл — это обманул? — опускается у меня всё внутри. — Все как один твердят, что я ему не жена, — откладываю в сторону бутерброд. — Алла, Ренат, ты. Он меня бросит? Катя… Я умру, если он так сделает, — прячу лицо в ладони. — Я больше не могу… Я этот мир не понимаю. Я устала, мне страшно! И так позор, и эдак. Сколько ни старайся — всем плохая. Не нужная!

— Перестань это мне! Разберёмся.

Вздыхает.

— Не нужно было тебе его подпускать, дурочка.

— Ты что, Катя?.. Ещё раз отца опозорить? Чтобы привёл обратно к нему? Сказал — плохая жена?

— Ой… бедные вы девочки… Делают из вас рабынь! Мало того, что не спрашивая отдают, так ещё делай вид, что довольна, иначе возврат товара!

Всё так…

— Увезут в глушь в чужой харем — ещё хуже… Здесь хоть какая-то свобода. Ты — жена. Там — служанка в четырёх стенах!

— Не увезут! Такого не будет. Ты за русского замуж вышла. Здесь другие правила. У нас отношения между мужчиной и женщиной на других основаниях выстраиваются. Ты ему ничем не обязана, Лясь. Он и так будет о тебе заботиться, даже если ты ему скажешь «нет». И ты должна научиться делать это. Он от тебя зависит не меньше, чем ты от него. Уйдёшь — он бизнес потеряет и все деньги, что туда влил. Это крах для мужчины! Тимур дорожит тем, во что вкладывается. Неприятно, что трогает тебя, пристаёт — скажи ему категорично «НЕТ». И он оставит тебя в покое. Насильно не будет он тебя трогать. Будешь жить в его доме как гостья. У нас, в нашей культуре, женское тело и чувства не принадлежат мужчине! Это только твоё! Желаешь — даришь. Не желаешь — пусть идёт к чёрту!