Майя Бессмертная - Моя НЕзнакомка

– Да. Знаете, где он? Мне говорил, что у него рабочий день до трёх. А я его что-то не наблюдаю.

– Дело говорите. Не было Васьки сегодня. Не пришёл.

– А что же с ним случилось? Не знаете?

Прищуриваюсь, испытывающее глядя на пожилую уборщицу.

По позвонку молниеносно пронеслась волна ледяной дрожи. Под ложечкой противно заныло.

– Да кто ж его знает? Не докладывал он мне. Должен был выйти на работу. Я тут неподалёку живу, мне хорошо из окна клуб видно. Вот и заметила, что в окнах света нет, на двери замок висит, как и висел. Вот и потопала сюда.

– И?

– Ну а тут и вправду не убрано. Васька, значит, и не появлялся сегодня. Странно это.

– Почему?

– Он хоть и бывший уголовник, да мужик неплохой. Рукастый. Не пьющий. Вот хозяин-то сразу его и взял на работу. Мне-то одной тяжко уже, а он помогает хорошо. Столы таскает, мусор выносит. А вот тут, надо же, исчез. Отработал только три смены и пропал.

– Так может, всё же запил?

– Нет, точно вам говорю. Непьющий Васька. Ему даже здесь, в баре, бесплатно наливали – не притронулся. Сказал, что алкоголь на дух не переносит.

Шумно вдохнул воздух через нос. Поёжился.

Кажется, дело принимает неожиданный странный поворот. И, отчего-то, у меня появилось дурное предчувствие.

Бабулька выжидательно наклонила голову, чуть пожевав губами.

– Да вы сходите к нему. Знаете адрес?

– Да, спасибо. Был у него один раз.

– Ну вот. А как найдёте – передайте, что он мне смену должен. Светланой Александровной меня зовут.

– Хорошо. Обязательно.

Растягиваю губы в дрожащей фальшивой улыбке.

Ох, надеюсь, моё нутро меня обманывает и я не найду сейчас Морошкина с пулей в башке. По крайней мере, мне бы этого очень не хотелось. Особенно сейчас, когда он согласился всё рассказать.

Сукин сын…

*****

Быстрым шагом направляюсь к девятиэтажке, в которой живёт Морошкин. Вот именно сейчас, когда дело приняло столь неожиданный и приятный для меня поворот, и изо всех сил хочу, чтоб этот поганец был жив. Пусть мертвецки пьян, но жив.

Заворачиваю за угол и останавливаюсь как вкопанный.

Ледяная змея ужаса, словно удавка, быстро скрутила шею. Делаю рваный вдох, оглядывая неприятную картину, развернувшуюся перед подъездом.

Карета «Скорой помощи» тихо замерла у подъезда. Подле – полицейский автомобиль, рядом с которым лениво стоит полный страж порядка, спокойно попивая кофе из пластикового стаканчика.

Что-то случилось. Определённо.

Подхожу ближе, и мне под ноги кидается этот самый полицейский. Сверкая тёмными глазищами, он чуть прищуривается:

– Вы тут живёте, гражданин?

– Нет. К знакомому иду в гости. А что случилось?

Оглядываю зелёную траву, оцепленную жёлтой лентой.

Там, сиротливо лежит старый рваный тапок некогда, видно принадлежащий мужчине. Шумно выдыхаю, впериваясь взглядом в тело, накрытое каким-то полиэтиленом. Из-под чёрного мешка вытекает какая-то липкая бордовая субстанция.

Сглотнул, ощущая омерзительный трупный запах.

Мне ещё никогда не приходилось видеть трупы. И, хоть под полиэтиленом было невозможно рассмотреть лицо пострадавшего, у меня появилось стойкая уверенность, что это Василий Морошкин.

– Мужик умер. Из окна вывалился. Так что вы это, не ходите пока. У меня парни работают.

Шаг назад.

Машинально поднимаю голову наверх. Ну, так и есть. Окно на пятом этаже настежь распахнуто. Старые рамы чуть позвякивают от дуновения ветра, и мне виден краешек старой шторы.

Это квартира Морошкина. Определённо.

Я даже чувствую этот запах пыли, исходящий от старых прокуренных портьер.

– Виталий Егорович, нашёл я документы.

– Ну, давай, иди сюда. Будем оформлять.

Из подъезда, неловко подпрыгивая как кузнечик, вылетел молоденький сержант. Его лицо раскраснелось от возбуждения, а крохотные глазки сверкнули азартным огоньком.

– Морошкин Василий Эммануилович. Не старый ещё. Пятьдесят лет. Освободился из мест лишения свободы на прошлой неделе.

– Ну, небось, по воздуху свежему соскучился, вот и вывалился. Или пьяный.

Полный полицейский лениво послал пустой стаканчик из-под кофе в урну и скривился. Сразу стало ясно, что он не собирается расследовать это дело. Типичный висяк. Лучше спихнуть на дальнюю полку и забыть.

– Там, на столе початая бутылка водки стоит.

– Значит, так и есть. Даже судмедэксперт согласится – вон, от трупа как алкоголем пахнет. За версту. Залил глаза и решил свежим воздухом подышать. Всё же ясно.

– Так надо экспертизы дождаться.

– Экий ты, Серёга дотошный! Оформляем как суицидника, и дело с концом! Давай, не медли.

Махнул рукой, выхватив у помощника документы.

Я отошёл подальше, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

Морошкин мёртв. Хуже и не придумаешь.

Единственный свидетель, который, наконец, согласился открыть рот и признаться во всём, вывалился из окна. Что там подумал тот мент? Высунулся подышать свежим воздухом?

Это вряд ли. Насколько я знаю, Морошкин собирался на работу. Он позвонил мне перед сменой и согласился признаться во всём, рассказать, кто заказал убийство Эммы. Вряд ли он стал бы высовываться в окно, да ещё и открывать створки настежь.

Початая бутылка водки?

Но, из разговора со словоохотливой сменщицей Василия Эммануиловича, я выяснил, что убийца Эммы не употреблял спиртное. На дух не переносил. Даже за бесплатно пить отказывался.

Нет, он не мог напиться.

Да и причин для самоубийства у Морошкина не было.

Он устроился на работу, хотел начать жизнь сначала. Решил рассказать мне всё, получить деньги, зажить припеваючи. У него не было причин для самоубийства. Это – только прикрытие.

И распахнутое окно, и початая бутылка водки, всё – антураж. Морошкина убили. Выкинули из окна. Я просто уверен.

И это сделал человек, который всеми фибрами души не хотел, чтобы я докопался до истины.

Сукин сын! Баландин!

Руслан

*****

Выдыхаю воздух через нос, выходя из лифта.

Всю дорогу до офиса я раздумывал, что я должен дальше предпринять, но так и не смог нащупать ни одну ниточку.

Морошкина больше нет.

Менты не будут расследовать это дело – понятно. Скорее всего, ловкий убийца подслушивал наш разговор. И, убедившись, что я подобрался слишком близко к завесе тайны, решил дело одним ударом.

Ворвался в квартиру Морошкина, влил в хозяина полбутылки водки, а затем просто скинул его из окна. Дело закрыто. Кому есть дело до бывшего заключённого, который только что вышел на свободу? Умерший будет похоронен за счёт государства.

А он, Баландин, снова чист перед законом. А то, что это дело рук именно это козла – я уверен.

Как же так?

– Руслан Игоревич, добрый день.

Анна приветливо растянула свои пухлые губки. Сверкнула голубыми глазками и чуть похлопала длинными пышными ресницами.

Вот-вот взлетит.

Хотя, из-за обилия силикона во всевозможных местах, она, скорее всего, просто лопнет как яркий мыльный пузырь, оставив в воздухе лишь приятное послевкусие.

И как моему отцу нравится кувыркаться с этой резиновой куклой?

Зло зыркнул на неё, окатив презрительным взглядом. Пусть даже не пытается меня соблазнить. Меня выворачивает наизнанку только при мысли о том, что она спит с моим замшелым папенькой за деньги. А тот и рад стараться.

Маленькая дрянь.

От меня не укрылись золотые серьги, усыпанные огромными бриллиантами, покачивающиеся в мочках ушей папиной любовницы. Снова подарок. И весьма дорогой.

Или эта шалава просто первоклассно сосёт, или мой отец сошёл с ума. Одно из двух.

Проводит кончиком язычка по нижней губе, чуть закатывая глаза. Боже, эта разнузданная особа готова распластаться передо мной прямо на своём столе.

Встаёт со своего места и нагибается за папкой, лежащей на другом конце столешницы. Обойти стол было бы гораздо проще, но я прекрасно знаю этот трюк.

Он рассчитан на меня. И проделан весьма умело.

Сглатываю слюну, машинально впериваясь взглядом в крепкую задницу. Разрез на короткой юбке призывно распахивается, явив мне оголённую кожу без всяких признаков нижнего белья.

Вот ведь сучка!

Она предлагает мне себя внаглую, прямо у дверей отцовского кабинета! Уверен, если я просто запущу руку ей под юбку, она тотчас начнёт нанизываться на мои пальцы, как продажная девка. Шлюха.

Но пробовать я не стану.

– Добрый. Где отец?

– Игорь Александрович у себя. Доложить? Вот ваши документы.

В моих руках тотчас оказалась та самая папка, за которой секретарша тянулась, практически разложившись передо мной. Кажется, от неё тоже за версту пахнет сексом. Разнузданным и грязным, как и эта порочная девка.

– Не надо. Я пойду к себе.

Махнул рукой, чуть задержав взгляд на глубоком декольте Аннушки.

Сквозь прозрачную блузку слишком откровенно просвечивает розовый бюстгальтер, тесно обхвативший упругую грудь. Такое чувство, что девчонка специально носит на размер меньше – чтобы её сиськи практически выпрыгивали из декольте.

Чёртова девка!

Стукнул дверью о косяк и плюхнулся в офисное кресло. Закинул ногу за ногу, устремив взгляд в окно.

Тот, с кем я решил потягаться становится всё более опасным. Но я на этом не остановлюсь. Даже если Баландин решит остановить меня, я пойду дальше. Если до убийства Морошкина я раздумывал, а не начать ли мне жизнь заново, спрятав воспоминания об Эмме в дальний угол, то сейчас я просто уверен в обратном.