Майя Бессмертная - Моя НЕзнакомка

– Игорь, любимый, очнись.

Секретарша прикладывает ухо к груди своего любовника и принимается наглаживать его, беспрестанно говоря что-то нечленораздельное. Она елозит по бездыханному телу отца и я понимаю, что она вот-вот залезет на него сверху.

Сильным движением срываю Анну, выталкивая за дверь. Она обливается слезами, складывая ладошки в молебном жесте, но мне сейчас не до неё. Она и задушить отца может, совсем ополоумела.

– Руслан Игоревич!

Бодрый голос личного врача отца раздаётся от лифта, и я выдыхаю. Слава Богу, не прошло и пяти минут. Значит, не зря папа регулярно приплачивает своему доктору и тот, наверняка, готов в любую секунду примчаться на помощь своему статусному клиенту.

– Что случилось?

Вбегает в кабинет, тотчас проверяя пульс на руке отца.

– Мы повздорили, а потом он упал…

Острый, как кинжал, взгляд, вонзается в моё лицо с некоторой укоризной. Прожигает лёгким осуждением, заставляет прогнуться. Но врач понимает, что он не вправе давать мне указаний и просьб.

Молчит, вдавливая несколько кнопок на своём смартфоне.

Три секунды, и тут же крепкие парни втащили в мой кабинет носилки. Ещё мгновение – и они ловко расположили на них бездыханное тело отца. Пристегнули ремнями. Прикрыли пледом до подбородка.

– Мы везём его в больницу. Вы с нами?

– Да, конечно.

Сухо киваю, выходя следом.

Не могу позволить себе не присутствовать. И, по идее, я должен доложить обо всём мачехе. Представляю, что она скажет мне. Хотя, скорее всего, промолчит. Прикинется сушёной воблой, которой до чёртиков надоел несносный сын мужа.

Но, как бы то ни было, мне нужно ей сообщить.

Делаю быстрый звонок, откидываясь на сидении, и прикрываю глаза. Чёрт, я сожру себя с потрохами, если врачи не смогут спасти жизнь моего отца-тирана. Ведь, как бы то ни было, я его всё равно люблю.

Он – единственное, что у меня осталось.

*****

– Что случилось с Игорем, Руслан? Как это произошло?

Дымчатый взгляд серых глаз мачехи вспарывает меня, заставляя признаться в том, что мы снова повздорили. Она нервно сцепливает зубы, не отводя от меня ненавистного взгляда. Смотрит исподлобья так, будто готова растерзать меня голым руками прямо здесь и сейчас.

Хотя, это, без сомнения, так и есть. Я уверен, что она ненавидит меня всеми фибрами души. Хотя бы за то, что я есть. Что я не прогнулся перед ней. Не задрожал и не отступился.

Шумно втягивает ноздрями воздух.

Не говорит ни слова. Всё, как всегда. Отрешённая каменная статуя. Ледяная. Даже сейчас, в эту драматичную минуту, когда жизнь моего отца и её мужа – в руках врачей, она предпочитает молчать. Не сыпать упрёками, не пытаться обвинить меня во всех смертных грехах. Ничего.

Словно меня нет.

– Мама? Что случилось?

В коридоре появляется Иван в криво застёгнутой рубашке. Волосы моего братца стоят колом, как будто он специально их так уложил, а глаза блестят лихорадочным огнём.

– Ванечка, Игорю плохо стало.

Нервно закусывает припухлую губу, строя из себя беззащитную невинную овечку. Только я знаю, что в этом стаде овец, она – волк в овечьей шкуре. Опасная и насквозь фальшивая. Расчётливая.

Та, которая ищет выгоду всегда и во всём. В делах, дружбе, любви и даже в родственных связях. Да, она с самого начала резко выступала против Эммы, не считаясь с моими чувствами. Настраивала отца против.

А потом пыталась проявить сочувствие. Заказала панихиду. Плакала.

Но я не поверил ей ни на секунду. Эта змея из тех, кто способен притворится пушистым зайчонком, только бы подобраться вплотную к своей невинной жертве.

– Прямо на работе упал, представляешь?

– Опять с Русом поцапался?

– Разумеется.

Мачеха прячет на груди у своего сыночка своё лицо, сотрясаясь в рыданиях. Стою, как громом поражённый. Лицемерие этой семейки во всей красе. И ведь никто не скажет мне прямо в глаза всё, что думает. Они – оба – двуличные змеи, которых отец пригрел на своей груди.

Дверь хлопает, и в коридоре появляется личный врач отца. Сдёргивает с головы шапочку, вытирая пот со лба белоснежным платком. Мачеха тотчас подлетает к нему, вцепляясь длинными пальцами в рукав халата. Трясёт. Заглядывает в глаза со щенячьей преданностью.

– Как мой муж?

– У него инфаркт. Сейчас он в руках опытных кардиологов. Может понадобиться хирургическое вмешательство. Больше я пока ничего не могу сказать.

– Он выживет?

– Прогноз хороший, Елена Борисовна. Мы прибыли вовремя. А всё остальное будет ясно после комплексного обследования.

Выдыхаю, прикрывая глаза.

Всё будет нормально.

Конечно, мой старик уже немолод и, скорее всего, неважно себя чувствует, но он ещё поживёт. Обязательно. С его-то деньгами и связями вполне сможет ещё настрогать себе отпрысков от похотливой секретарши, которая, наверняка, спит и видит себя мадам Ковалевской.

И для меня это был бы не самый плохой вариант.

Врач удаляется, а мачеха переводит взгляд на меня. Продирает морозом по коже. Скручивает внутренние органы в тугой узел.

– Доигрался, паршивец? Что, решил убить отца и подмять фирму под себя? Стать единоличным хозяином?

– Вы с ума сошли?

– Ты всегда был мерзавцем! Всё время спорил, пререкался, что-то требовал! Шёл наперекор всегда и во всём только лишь бы побесить Игоря, довести его!

Шипит разъярённой кошкой, сцепливая пальцы в кулаки. Кажется, ещё секунда и она набросится на меня. Сотрёт в порошок. Постарается уничтожить.

– У нас просто были разные взгляды на жизнь. Во всём.

– Да ты ненавидел его всеми фибрами души! Игорь старался, как мог, чтобы ты забыл свою уличную девку, даже придумал этот идиотский маскарад с масками. И всё для тебя, для любимого сыночка с психологической травмой! А что сделал ты, когда он попросил тебя о внуке? Послал его! Потребовал не вмешиваться, закрыл дверь!

– Это – моя жизнь!

– И его тоже! Он тоже имеет право стать дедушкой! Это – его мечта, а ты лишаешь его этого своими вечными капризами!

Кидается ко мне, толкая кулаком в грудь. Серые глаза изрыгают молнии, а лицо просто перекосило от злости. От былой величественности снежной королевы не осталось и следа. Теперь она – обычная женщина, которой я всегда и хотел её видеть.

Без маски и без фальшивой улыбки на губах.

Наконец-то она сказала то, что я и так знал. Без этих слов. С рождения.

Что она ненавидит меня. И терпеть не могла Эмму, считая её вертихвосткой, сумевшей подобраться к самому известному богачу страны очень близко.

Иван подскакивает к нам и силой обнимает мать за талию. Прижимает к себе. Пыхтит от натуги.

– Рус, проваливай, а? Хватит с нас и одного инфаркта на сегодня.

Поджимаю губы, выбегая из здания больницы. Приваливаюсь спиной к прохладной каменной стене. Прикрываю глаза, ощущая физическую боль в сердце.

Прямо сейчас я стал никому не нужен. Изгой. Отщепенец.

А может, Елена Борисовна права и мне пора перестать думать только о себе? Вспомнить, что у меня есть долг перед отцом, семьёй? Подарить отцу того внука, о котором он так грезит в своих снах?

Выдыхаю, втягивая носом наэлектризованный воздух.

Нет, это всё – бред. Наверное, я перегрелся на зимнем солнце или надышался какими-то галлюциногенными препаратами в больничных стенах.

Ладно, нужно дождаться, пока отец придёт в себя. А потом я поговорю с ним. Расставлю все точки над «i» и, возможно, предам память Эммы, женившись на нелюбимой мной женщине.

Только ради него.

Лера

*****

Осторожно смахиваю пыль пушистой метёлкой со старинной китайской вазы, стоящей на тумбочке, всецело обращаясь вслух. С момента рассказа Москвиной о волшебной ночи с Русланом Ковалевским прошла целая неделя. Но за это время новоиспечённый жених так ни разу не приехал в этот дом. Не прислал ни одного букета и даже не присылал за Олесей Владимировной своего шофёра для совместного ужина где-нибудь в городе.

Ничего.

Звенящая пустота. Ледяная. Парализующая.

Я всё время тщательно наблюдала за хозяйкой, скользя за ней невидимой тенью, и пыталась хоть что-то услышать о Руслане Игоревиче. Может быть, он отправился в командировку или у него появились какие-то проблемы на фирме? Но ничего. Олеся Владимировна ни разу не разговаривала с ним по телефону в моём присутствии и подолгу просиживала в ванной, из которой доносились её сдавленные рыдания.

Но сегодня, возможно, всё прояснится.

К Москвиной только что приехала её близкая подружка, и они закрылись в гостиной, тщательно заперев за собой дверь.

Но меня эта преграда не остановит.

Оглядываюсь по сторонам. Вроде бы никого.

Я, конечно, никогда не была любительницей подслушивать чужие разговоры, но в данной ситуации…

Пока мозг пытался разбудить чувство совести, я уже прильнула ухом к замочной скважине. Присела на колени. Зажмурилась, пытаясь заглушить громкий стук биения собственного сердца.

– Риммочка, он больше не звонил, представляешь!

– И не приезжал?

– Нет. Ни букетов, ни подарков, ничего. Как будто его и не было!

Москвина срывается на истерику, хлюпая носом, и я понимаю, что была права в своих догадках. Какое-то щемящее чувство теплоты тотчас заполнило душу. Всколыхнулось. Заставило улыбнуться.

Чёрт, Лера, так нельзя. Нельзя радоваться неудачам другой женщины, пусть даже она является твоей соперницей. Это плохо.

– Ну а ты не забеременела после той ночи? Сделай тест! Если будет ребёнок, то Ковалевский уже никуда от тебя не денется!