Майя Бессмертная - Моя НЕзнакомка

Значит, Лене всё же удалось достучаться до Москвиной. И сейчас она, только что выпорхнувшая из объятий любовника, спустится вниз, чтобы очаровать Ковалевского.

Вот же лгунья!

Сцепила пальцы в кулаки, осторожно покидая укрытие. Вошла на кухню, щёлкнув кнопкой на электрическом чайнике. Сейчас я заварю чай, как всегда любил Руслан. С мятой. С небольшой порцией сахара. В меру тёплый.

Он пил только такой. И никакой больше.

И только мне удавалось приготовить этот, казалось бы, простой напиток так, как нравилось ему. Всегда. Это его успокаивало. Придавало сил.

А мне невыносимо смотреть на то, как он изводит себя.

– Лера, там этот красавчик приехал. Олеся Владимировна велела подать чай. Справишься?

Вторая горничная влетела на кухню, сорвав с талии фартук.

Сглотнула слюну, втянув носом моментально замёрзший воздух.

– А почему я? Олеся Владимировна же тебе это поручила.

– Не могу я, Лер. Как вижу его, так ноги сами собой подкашиваются. Он такой красивый, как с обложки модного журнала!

– Я тоже не могу. Не хочу, чтобы он заорал при виде меня. Так что давай, бери себя в руки.

Осторожно вытащила с сушилки белоснежные фарфоровые чашки и поставила их на поднос. В центр водрузила чайник с тёплым мятным чаем. Развернула его носиком к чашкам, составив безупречную композицию. Сахарница. Чайные ложки. Вазочка с леденцами. Всё по Фэн-Шую. Всё так, как любит Руслан.

Я ничего не забыла. Словно и не прошли эти долгие пять лет ужаса и боли. Но в память впечаталось всё то, что связано с Ковалевским.

Ленка пробурчала что-то нечленораздельное. Кинула в меня взгляд, полный ярости и шумно вздохнула. На её лице явно читалась злоба за отказ прислуживать Руслану Игоревичу, но это меня нисколько не задело.

Не тронуло.

Осторожно, стараясь не шуметь, я проскользнула в коридор и притаилась за раскидистым фикусом, откуда мне прекрасно была видна гостиная. Москвина ещё не спустилась, заставляя мужчину тосковать в одиночестве. Но тем лучше для меня. Сейчас я могу как следует его рассмотреть. Насладиться шикарным видом любимого мужчины.

Замерла, стараясь не дышать.

На самом же деле мои глаза пожирали Руслана. Обволакивали его тёплым свечением, задерживаясь на фантастически длинных пальцах, которыми он поправил «Роллексы» на запястье. В свете люстры острым кинжалом блеснула печатка на безымянном пальце.

Заставила моё сердце сжаться от боли до состояния спичного коробка, не дав возможности выдохнуть. Тряхнула электрическим током. Опалила до самых костей.

Боже, Руслан до сих пор носит подарок Эммы. Ту самую печатку, которую она подарила ему вместо обручального кольца в день Помолвки. Ту, которая была выбрана с такой любовью. На самую долгую память.

Навечно.

Он не снял её до сих пор. Не расстался с ней. Не убрал в дальний ящик. Но ему придётся это сделать в тот день, когда какая-то женщина наденет настоящее обручальное кольцо на его палец. Он должен будет сделать выбор. И, разумеется, он выберет жизнь.

Потому что Эмма мертва. И я не вправе ворошить эту историю.

Ради нас всех.

Елена внесла поднос в гостиную. Мазнула по Ковалевскому липким страстным взглядом. Повела округлым плечом. Отставила задницу, демонстрируя излишне полные ляжки.

Стрельнула глазами.

Думаю, она готова прямо сейчас разложиться в позе звезды перед Русланом. Отдаться прямо так, не смотря ни на что. Вот только одной женщине это точно не понравится. До зубовного скрежета.

– Елена!

Властный голос вошедшей хозяйки заставил горничную вздрогнуть. Округлить глаза и неловко податься вперёд, к Руслану. К несчастью, тяжёлый поднос, который неумеха так и не успела поставить на кофейный столик, тоже накренился.

Потянул горничную вниз вместе со всем содержимым.

– Ленка, мать твою!

Истеричный визг Москвиной заставил девчонку застыть, как вкопанная, но было уже поздно. Белоснежный фарфоровый чайник из дорогого сервиза, привезённый некими гостями хозяйки из Монте-Карло, неожиданно наклонился и тёплый мятный напиток, приготовленный мной с особой любовью, выплеснулся на Руслана Игоревича.

Размылся ароматным пятном по его джемперу. Заставил его охнуть. Подхватить чайник за витиеватую ручку, не дав ему упасть на пол.

– Идиотка!

Москвина затопала ножками, обутыми в нюдовые лодочки. Стала сыпать бранными словами как заправская пьянчужка в ближайшей пивной.

От меня не укрылось, как брови Руслана осторожно взмыли вверх. Думаю, его напугало не столько пятно на дорогом джемпере, сколько преображение «невесты». И, кажется, он этому нисколько не обрадовался.

– Посмотри, что ты наделала! Испортила дорогую вещь!

– Да я… не хотела…

– Криворукая! Ещё бы ты специально! Дура безмозглая!

– Простите…

– Пошла вон! Живо!

– Я…

– Быстро свалила на кухню! Забилась в угол, чтобы я тебя не видела, идиотка! И позови Леру. Немедленно. Отныне прислуживать мне и гостям будет только она. А ты – смойся с глаз долой!

Ленка тихонько взвизгнула, как побитая собака. Грохнула поднос со всем содержимым на кофейный столик и попятилась к выходу. Отправилась на кухню.

За мной…

Кажется, я пропала…

Руслан

*****

Смотрю, как Олеся Владимировна моментально теряет лицо. Словно с неё слетает маска. Красивая, шикарная, с золотой огранкой. Оголяет белоснежный отвратительный череп с пустыми глазницами.

Пустой. Нечеловеческий.

Лицо самого Дьявола.

Чёрт, как хорошо, что это случилось до моего разговора с ней. До того необдуманного поступка, который я чудом не совершил. Наконец-то Господь Бог обратил на меня внимание. Не дал попасть в лапы этой пиранье.

Рассекретил.

Просто чудо какое-то.

С раздражением стряхиваю влажные ароматные капли со своего джемпера, моментально делая стойку как охотничий пёс. Тёплая влага с мятным запахом въедается в кожу пальцев. Ввинчивается водоворотом воспоминаний в мои ноздри.

Заставляет сердце обвалиться куда-то в пятки.

Подобный чай умела готовить только Эмма. Только у неё это получалось так восхитительно, нужной консистенции. Так, как я любил.

Правда, это осталось в той, прошлой жизни…

Поэтому я никогда не пью чай в гостях или на работе. Только кофе. От другой плохозаваренной бурды, которую остальные считают чаем, у меня тотчас открывается чувство тошноты.

Поразительно…

Никто не мог знать в этом доме, что я пью только мятный чай. С добавлением кусочка лимона. Чуть тёплый, а не горячий. Никто не мог знать. Если только эта пиранья Москвина не собрала обо мне всю информацию. Досконально. По крупицам.

Но я уверен, что это она не могла узнать. Её осведомитель – секретарша моего отца, Анна, не знает о моём пунктике относительно этого напитка. Да об этом никто не знает! Ни одна живая душа!

Это – слишком интимная вещь. Только моя тайна. И Эммы.

– Пошла вон! Живо!

Олеся топает изящной ножкой, отчаянно жестикулируя перед лицом служанки. Кажется, ещё чуть-чуть, и она её ударит. Припечатает ладонью как надоедливую муху.

Вижу, как с лица девчонки смываются все краски. Растекаются извиняющейся маской. Смазываются в единый бурый совестливый комок.

– Я…

Пытается что-то ответить, отбить подачу, оправдаться, но Москвина ничего не хочет слушать, переходя на взрывоопасный тон. Тот, от которого волосы на моей груди зашевелились.

Елена осторожно грохает на столик поднос и начинает пятиться к двери, практически не поднимая глаз. Становится пунцовой от стыда. Трясётся под истерическим натиском хозяйки дома.

И у меня появляется стойкое желание убежать. Исчезнуть отсюда, никогда более не встречаясь с Олесей Владимировной. Сейчас же.

Но… Есть одна загвоздка.

О каком ребёнке вещал мне мой папаша? Неужели этой гарпии удалось тогда не просто заманить меня в постель, но ещё и добиться желаемого? Поразительно!

И почему моя память до сих пор не вспомнила ни одного интимного момента из той ночи, кроме встречи с Олесей в коридоре? Как так? Ведь я был абсолютно трезв и собирался ехать домой!

– Мммм… Руслан…

Блондинка поворачивается ко мне, мигом напяливая на ангельское личико липкую слащавую маску. Растягивает гласные в моём имени и преданно заглядывает при этом в глаза. Как будто чего-то ждёт…

– Прости за эту некрасивую сцену в гостиной. Давно пора уволить эту служанку, но я слишком сердобольная. Жалею всех постоянно, понимаешь?

– Более чем.

– Но теперь всё. Обещаю. После её выходки с чайником, я сегодня же рассчитаю эту идиотку. Да ещё и чай какой-то странный приготовила. Чуть тёплый, с мятой. Отвратительно!

– Нет, погоди.

Останавливаю поток бранных слов, перемешанных друг с другом, и цепляю Москвину за острый локоть. Она замолкает, уставившись на меня несколько недоумённым взглядом. Расплывается в счастливой улыбке, тая от моего ненавязчивого прикосновения.

– То есть ты не давала Елене распоряжения приготовить именно ТАКОЙ чай?

– Да нет же! Говорю – не понимаю, что ей в голову взбрело. Такой бурды намешала, аж тошно. Хорошо, что хоть не кипяток на тебя вылила, дура косорукая.

– Не надо её увольнять…

Хриплю, сам не понимая, почему я это говорю.

Ранее за мной не наблюдалось особой любви к прислуге. Но в последнее время всё перевернулось с ног на голову. Приоритеты расставились совсем иначе, а я сам будто перекроился став совершенно другим человеком.

– Ну, хорошо, Руслан. Если ты просишь, то я, конечно же, подчинюсь.