Надувает пухлые губки, мягкой поступью направляясь ко мне. С грацией дикой кошки подходит почти вплотную к дивану и осторожно опускается на подлокотник. Хлопает пушистыми ресницами, пытаясь придать своему личику совершенно кукольное выражение.

Глупышка.

Неужели она думает, что я поведусь на эту бутафорию?

– Но я велю второй горничной подать нормальный чай. Крепкий, свежезаваренный. Как ты относишься к вишнёвым сортам?

– Не надо, Олеся. Не стоит. Мне уже пора.

Бросаю беглый взгляд на часы.

Эта пиранья всеми силами пытается очаровать меня. Соблазнить.

Но я не поддамся.

– Как же так, Руслан? Мы же ещё не поговорили. Есть один серьёзный вопрос, который мы должны решить.

– И какой же?

Вздёргиваю подбородок, сверля блондинку огнеопасным взглядом. Она чуть розовеет, а зрачки в бездонных голубых глазах начинают метаться из стороны в сторону. Нервничает? Или лжёт?

Я всё равно узнаю.

– Я беременна…

– Ага. Поздравляю.

Подаю ладонь для рукопожатия.

Брови Москвиной взлетают вверх, и из цвета молодого поросёнка она становится свёкольно-пунцовой.

Вскакивает с подлокотника, уставившись на меня. Кажется, она вот-вот разразится гневной тирадой. Затопает ногами. Забросает тухлыми помидорами.

– Я беременна от тебя. Ты не понял? Та ночь не прошла даром, дорогой. У нас скоро будет малыш. Я сама только что узнала. Здорово, правда?

– Ты уверена?

– Абсолютно, милый! Ты рад?

– Конечно…

Бормочу, судорожно глотая ртом воздух.

Ну, не говорить же этой истеричке, что из той ночи я не помню ничего, кроме её сексуального алого пеньюара. Но, одно то, что я проснулся в её постели абсолютно голый, наталкивает меня на мысль, что всё-таки всё было.

Чёрт побери…

Меньше всего я представлял подобную барышню в качестве будущей матери моего ребёнка.

И теперь, конечно же, она ждёт бриллиантовое колечко на свой безымянный пальчик. Заглядывает в глаза, нервно убирая прядь волос за ухо. Сглатывает слюну. Ждёт.

– Мне пора.

Вскакиваю на ноги, разрывая невидимый контакт между мной и Москвиной. Отпрыгиваю в сторону, пытаясь избежать липких объятий. Поправляю «роллексы» на запястье, делая озабоченный вид.

Чёрт с Москвиной и с моим отцом.

Пусть эти двое сумасшедших до дрожи хотят заманить меня в ЗАГС. Но я пока не готов. Да, может быть, я инфантилен и не готов связать себя обязательствами. А может дело в том, что в качестве супруги я могу представить только ту, которой уже несколько лет нет в живых.

Я не могу…

– Но… Я думала…

– Тебе это не идёт, Олеся. Предоставь этот сложный процесс мужчине. Отдыхай и не нервничай, ладно?

Девушка впадает в ступор. Толи от моего наглого циничного тона, то ли от псевдо заботы, которую я умело изобразил. Но замолкает. Кивает, не сводя с меня пристального, какого-то осторожного взгляда.

– Уже вечер. Неужели нельзя отложить все дела? Мы могли бы найти занятия поинтереснее…

– К сожалению, с утра я должен быть в форме.

– Обещаю, тебе не придётся перенапрягаться. Я могу всё сделать сама. Прислуга уйдёт домой через полчаса. Нам никто не помешает…

– Прости…

Почти бегом направляюсь в прихожую сцепливая зубы.

Последняя фраза Москвиной зацепила меня за живое. Заставила мозг работать в усиленном режиме.

Выстраивать новые шаги.

Значит, самое время занять выжидательную позицию возле ворот коттеджного посёлка и поговорить с Еленой. Ведь это она приготовила тот самый чай.

Чай, который умела делать только Эмма…

Глава 45

Руслан

*****

– Где же ты…

Напряжённо вглядываюсь в темноту, пытаясь рассмотреть с приличного расстояния закрытую кованую калитку на ограде, обнесённой по периметру участка Москвиной.

Прекрасно понимаю, какой хаос сейчас творится в душе Олеси Владимировны. Чувствую себя настоящим подонком, легко отказывающимся от своего собственного ребёнка в погоне за призраком прошлого.

Но я не могу иначе.

Я ничего не чувствую к этой болонке, кроме чувства сожаления. И, скорее я решусь на ампутацию безымянного пальца на правой руке, чем соглашусь на брак с этой пираньей.

Все события последних недель, собранные воедино, по бисеринкам, не дают мне покоя. Все они каким-то образом будоражат мою кровь, разгоняя её до состояния гоночного болида. Переворачивают мозг наизнанку, заставляя вспоминать прошлое всё отчётливее.

И во всех событиях я вижу след Эммы. Моей малышки, которую я до сих пор безумно люблю. Как душевнобольной.

Наверное, я сошёл с ума.

Но даже в чае, который для меня приготовила служанка Москвиной, мне чудится шлейф Эммы. След от её руки. Нежной и лёгкой. Заботливой.

Идиот…

Если отец узнает об этом, он точно отправит меня в психушку. В комфортабельную, где-нибудь в Швейцарии. Заставит подлечиться, чтобы препаратами выбить из моей головы все приятные воспоминания о любимой. Стереть ластиком.

Чёрт. Да я и сам готов сдаться.

Но не могу. Непонятно почему, всё в доме Москвиной напоминает мне об Эмме. И это интригует. Не даёт покоя.

Рвёт душу в клочья.

Вижу, как отворяется калитка, и делаю стойку. Стройная фигурка, облачённая в белую курточку на рыбьем меху оглядывается по сторонам. Обречённо вздыхает и начинает двигаться по дороге.

Отлично! Сейчас я и предложу свой внедорожник в качестве такси. И, надеюсь, горничная Москвиной не будет отказываться. В особняке она явно пыталась привлечь моё внимание, расстегнув лишнюю пуговку на декольте и отклячив зад.

Так что она не будет отказываться. А я использую это по-своему.

Фигурка проходит мимо автомобиля, поднимая на затонированное стекло заплаканные глаза и я ощущаю укол совести. Наверняка, после моего поспешного ухода Олеся отыгралась на Елене, обвинив её во всех смертных грехах.

Опускаю стекло, встречаясь с девушкой взглядом. Она испуганно ойкает и чуть приседает от неожиданности, широко распахнув тёмные глаза.

– Елена? Я могу вас подвезти?

– Руслан Игоревич? Это вы мне?

– Разве тут есть ещё одна Елена?

Хмыкаю, стараясь улыбаться как можно естественней.

Горничная сглатывает комок, вставший в горле, и задумчиво скользит взглядом по внедорожнику видимо, подсчитывая в уме его примерную стоимость. Понимаю, что девчонка чего-то боится и решаю взять дело в свои руки.

Выпрыгиваю из автомобиля, галантно распахивая дверцу.

– Ну же, присаживайтесь. Я подвезу вас.

– З-з-зачем?

– Уже стемнело, а я всё равно еду в город.

– Но это неудобно. Да и Олеся Владимировна…

– Ваша хозяйка ни о чём не узнает, обещаю. Я просто подвезу вас. А по дороге мы поговорим, хорошо?

– Хорошо.

Кивает, осторожно устраиваясь на сидении. Нервно проводит ладошками по курточке, дёргая «молнию» вниз.

– Чудесно.

Завожу мотор, включая подогрев сидения. Сейчас Леночку разморит от тепла и моих сладких речей, и, я надеюсь, она расскажет мне что-нибудь интересное.

– О чём вы хотели поговорить, Руслан Игоревич? Я ничего не знаю…

– Елена, вы знаете, что ваша хозяйка беременна?

– Кто?

Недоумённое выражение лица горничной заставило меня напрячься. Вцепиться в руль и с силой крутануть его.

– Кажется, мы говорим об Олесе Владимировне.

– Москвина беременна? Простите, но мне об этом ничего не известно. Она не откровенничает со слугами.

Бледнеет и начинает теребить «собачку» на потрёпанной сумке. Проводит тыльной стороной ладони по лбу. Морщится.

– Остановите тут, Руслан Игоревич, я пойду…

Шепчет, дёргая ручку на двери.

Поджимаю губы, блокируя двери. Эта дурёха может рассказать мне многое – я в этом уверен. И неплохо бы её потрясти как следует, чтобы она выдала свою хозяйку с потрохами.

Но напором она ничего не скажет. Только испугается. Забьётся в свою раковину.

Нужно действовать по-другому…

Кажется, Москвина говорила о бедственном положении горничной?

– Я заплачу за информацию, Лена. Это для меня очень важно.

Торможу у остановки, прижимаясь к обочине. Сканирую девчонку властным, уверенным взглядом. Кладу ладонь на её локоть, пригвождая к сидению. Она заливается румянцем, чуть приоткрывая ротик, и оттуда вырывается полустон. Хрипловатый, слегка сдавленный.

– Руслан Игоревич, но я и, правда, ничего не знаю.

– Вам очень нужны деньги да, Елена?

– У меня мама болеет сильно. Слегла. Деньги все на сиделку уходят да лекарства.

– Я оплачу лечение вашей матери в лучшей клинике.

Замечаю, как в глазах девушки блеснул яркий огонёк. Я угадал. Это – ахиллесова пята Леночки и за здоровье матери она готова продать Москвину с потрохами. Тем более, как я убедился, с хозяйкой у неё всё равно натянутые отношения. Так что стучать на неё она будет не только из корысти, но ещё из сладкого чувства мести.

А женская месть вообще опасная штука. Испепелить может. Сжечь дотла.

И даже не поморщится.

– Что вы хотите узнать?

Чуть прищурилась, сканируя меня спокойным взглядом. Я хмыкнул. Услышав о больших деньгах, даже горничная становится похожей на главного бухгалтера крупной компании.

И это мне только на руку.

– У Олеси Владимировны есть любовник?

– Да нет, вроде. В особняк никто не приезжает, только вы захаживаете. Так что все свои.

– Москвина не сообщала о беременности?

– Нет. Ничего подобного я не заметила. Да только не будет она распространяться, не моё это дело.