Майя Бессмертная - Моя НЕзнакомка

– И не нужно. Эту бутылку я приготовил специально для тебя, дорогой брат. И, как ты успел заметить, я не пил это.

Глазки Ивана моментально забегали из стороны в сторону, а противная рожа пошла багровыми пятнами. На шее вздулась вена, запульсировав мелкой дрожью, и я понял, что механизм запущен.

– Что это значит?

Вскочил с кресла, уставившись на меня с яростью.

Быстро вытер губы тыльной стороной ладони, как бы пытаясь избавиться от навязчивого приторного вкуса. Хрипло зашипел:

– Быстро отвечай!

– В бутылке – сильнодействующий яд. Я смешал его с виски и усилил вкус кленовым сиропом, чтобы заглушить неприятный, слишком горький для яда, вкус.

– Что?

– Да-да, в сочетании с алкоголем эта доза – практически убойная. Ну, чтоб наверняка, понимаешь?

Губы Вани посинели, и он едва взял себя в руки, пытаясь перебороть леденящий ужас, сковавший его мерзкую душу. По рукам побежал ток, и он тотчас шагнул мне навстречу, пытаясь дотронуться.

Я отпрыгнул, расхохотавшись.

Цокнул языком, покачав указательным пальцем из стороны в сторону как бы показывая, что ему до меня не добраться.

– Ты сошёл с ума? Я тебе не верю!

– Хорошо, тогда мы подождём, пока у тебя остановится сердце. Первые симптомы отравления – жар в грудной клетке, снижение давления, озноб. Ты ведь уже это чувствуешь?

Братец затуманенным взглядом взглянул на свои трясущиеся пальцы рук и побледнел ещё больше. Схватился за сердце, приоткрыв рот. Задышал тяжело, как будто оказался в сорокоградусной жаре под палящим солнцем.

– Какого хера, Рус? Мне плохо!

– Очень хорошо.

– Ублюдок, где противоядие? Я же сейчас умру!

Его голос, неожиданно хриплый и надломленный, прозвучал в квартире слишком глухо. Рассыпался на мельчайшие бисеринки, развязывая мне руки для дальнейшего этапа представления.

– Я отдам тебе противоядие, если ты мне всё расскажешь. Покаешься.

– Ты о чём?

– Об Эмме. Я знаю, что ты причастен ко всей этой истории. И я хочу услышать от тебя всю правду.

– Что? Ты больной на всю голову!

– Возможно…

– Эмма мертва!

– Да. И ты тоже скоро отправишься вслед за ней.

Плюхнулся в кресло, лениво вглядываясь в циферблат часов, висящих на стене. Проследил глазами за секундной стрелкой, которая бойко начала совершать свой обычный обход. Тяжело вздохнул, будто меня уже утомила вся эта история.

– У тебя осталось двадцать минут. Вполне хватит для того, чтобы всё рассказать и принять противоядие.

– Ты придурок!

– Это мы уже выяснили. Не интересно. Но ты можешь выполнить мою просьбу?

Выжидательно уставился на бледного как полотно, Ивана. Почувствовал жжение в груди и сцепил покрепче пальцы в кулаки, чтобы ничем не выдать свои истинные чувства.

– Какую?

– Когда попадёшь на небо, повидайся с Эммой, попроси у неё прощения. Может быть, тогда тебе не придётся вариться на котле в Аду. Моя девочка была на редкость доброй. Она простит даже такую мразь как ты.

– Ты сбрендил!

– Да. Но я в этом случае попаду в психушку. Папочка устроит меня туда со всеми почестями после того, как все узнают правду. А в Ад попадёшь ты. Кстати, осталось восемнадцать минут.

Кажется, пора переходить к следующей части моего чёткого, детально проработанного плана.

Ухмыльнулся, приподнимая уголки губ.

Осторожно нажал на пульте кнопку, включая звук в колонках, имитирующий шепчущие голоса. Эта запись сейчас как нельзя кстати, и по мгновенно посеревшему лицу Ивана я тотчас это понял.

Подтвердил свою догадку.

Лицо сводного братца тут же вытянулось, а кончик носа стал слегка дёргаться, придавая ему мерзкое выражение лица. Глаза остекленели, излучая всё больший страх с каждой новой секундой, а из горла вырвалось натужное бульканье. Как у умалишённого, но очень опасного человека.

Натурального психа.

Доведённого до критической точки отчаяния.

– Это что?

– Где?

– Слышишь? Кто-то разговаривает!

Тыкнул крючковатым, побелевшим от напряжения указательным пальцем в потолок. Замер, вслушиваясь в дьявольский хохот.

Я спокойно пожал плечами, стараясь сохранять недоумение на лице, смешанное с некоторым раздражением. Как будто эта ситуация, разворачивающаяся прямо на моих глазах, уже до смерти мне надоела.

Впрочем, так и есть. Я бы, с гораздо большим удовольствием просто сделал из этого напыщенного ублюдка фарш.

Но придётся подождать. Сначала Иван должен сообщить мне всё о своих злодеяниях. Покаяться.

– Это тебя черти уже в Ад зовут, котёл греют. Осталось пятнадцать минут до встречи с ними.

Ванька вскочил.

Посиневшими от страха губами начал шептать какие-то проклятья, надвигаясь на меня. Его руки, сжатые в крепкие кулаки сейчас больше походили на кувалды, и я понял, что он на грани. Вот-вот накинется, чтобы атаковать.

Выбить почву у меня из-под ног.

А драться с ним я был не готов.

Не в этом случае.

Руслан

*****

– Ублюдок, дай сейчас же противоядие!

Подошёл ко мне практически вплотную, начиная сверлить меня своими льдинистыми мерзкими глазёнками. Плотно сжал побелевшие губы, над которыми выступили выпуклые блестящие капли пота.

Такие же мерзкие как и он сам.

Я ухмыльнулся. Указал рукой на комод, стоящий у входа.

– Возьми. Вон там таблетки, видишь? Только надо выпить сразу несколько штук. Три, или лучше – четыре.

– Точно?

– Ага. Так быстрее подействует. Давай, не мелочись.

Подбородок сводного брата затрясся мелкой дрожью, а левый уголок рта предательски пополз вверх, обнажая ровный ряд белоснежных зубов. Эта ухмылка зверя заиграла так фальшиво, будто он сам внутри сейчас борется сам с собой.

Но я остался невозмутимым.

Он окатил меня внимательным взглядом и в три прыжка оказался рядом с комодом. Схватил горсть белых кругляшков, которые я предусмотрительно освободил от упаковки, высыпая себе в рот. Запил водой из стакана, приготовленной по этому случаю.

Развернулся на сто восемьдесят градусов.

Нахмурился, упирая руки в бока.

– Когда оно начнёт действовать?

– Минут пять, наверное. Поздравляю, ты успел. По крайней мере, ты не откинешь копыта. Пока, во всяком случае.

– Это потому что мне нечего тебе сказать! Ты – больной, и тебе нужно лечиться!

В это самое мгновение дверь с треском распахнулась.

Мы с Иваном синхронно повернулись на звук, только в моих глазах заплескался смех, а в глазах сводного брата – настоящий, неподдельный ужас.

Эмма, одетая в длинную белую сорочку тихонько встала напротив него. Запрокинула голову, чтобы он мог получше рассмотреть шрамы. Прищурилась, смеривая его ненавистным, жёстким взглядом. Со свистом втянула носом воздух, заставив насыщенный кислород всколыхнуться от этого мимолётного движения.

– Аааааа!

Из горла этого тридцатилетнего мужика вырвался хриплый крик, и он тут же отшатнулся от девушки, как от огня. Спрятался за кресло, сверля меня полным ужаса, взглядом.

Я ухмыльнулся, старательно сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

Всегда считал свою малышку красавицей, и никогда не видел, чтобы другие мужики реагировали на неё с таким страхом в глазах. Но Ванька, видимо, решил сдаться.

Значит, пришло время возобновить допрос. Тем более, он уже почувствовал себя фаворитом в этой игре. А этого никак нельзя допустить.

Я должен довести это дело до конца.

– Ты чего орёшь?

– Там! Там!

Дрожащий указательный палец ткнул в сторону Эммы, и я незамедлительно состроил самое невинное выражение лица. Приподнял левую бровь, всем видом показывая, что Ванька не в себе.

– Там Эмма!

– Где?

– Да вот же, стоит рядом с тобой! Смотрит на меня так осуждающе! Боже! Я ведь не хотел, чтобы так получилось!

– Что получилось? О чём ты говоришь? Тут никого нет.

– Но вот же она!

– У тебя галлюцинации. Видимо, яд ещё действует.

– Нет! Она пришла за мной!

В этот момент мой братец бухнулся на колени, впечатываясь мордой в ковёр. Заскулил как побитый пёс, всхлипывая от страха. Врезался ладонями в пушистый ворс, захлёбываясь от сдавленного хриплого бульканья, вырывающегося из его горла, словно фонтан с помоями.

Я выдохнул, стараясь держаться как можно спокойнее.

Чёрт, этот ублюдок испортил мой любимый ковёр своими слюнями. Что ж, придётся потом купить новый. Как только всё закончится.

Прищурился, выдыхая:

– Зачем ты ей сдался, придурок?

– Я… Я её убил, Рус.

– Что ты сделал?

Злость прокатилась по венам, скручивая всё тело в напряжённый металлический канат. Волосы на затылке встали дыбом от признания сводного брата, а противные мурашки побежали по позвоночнику вниз, к копчику.

– Я убил Эмму! Убил её! А потом и Баландина! Он пытался шантажировать меня!

– А водитель бензовоза?

– Его тоже пришлось. Выкинул из окна. Он денег просил, придурок. Я всех их убил. Со всеми расправился. Сам. Она пришла поэтому!

Дикий огонь моментально пробежал по венам, опаляя всё тело. Я хоть и знал уже всю правду от своей девочки, не мог представить, что мне будет так сложно выслушать исповедь этого человека. Того, которого я терпеть не мог всю жизнь, но который был мне родственником.

Пусть и не кровным.

И сейчас, видя, как из него начинают выливаться признательные показания, мне стало противно. Мерзко от того, что я не поквитался с ним раньше. Довёл до этого спектакля.