Амали Браун - Моя плохая девочка

— Тогда кто? – спрашиваю я. – Кто предал нас? – тяну и издаю нервный смех, но он обрывается в тот момент, когда я вижу его…

О боже!

Я дура!

Жалостливая!

Дура!

Вырыла нам с Райнером могилу…

Идиотка!

— Я! – произносит Дилан. – Я помог, потому что как твой лучший друг, я должен тебя спасти. Спасти от него! – показывает на Райнера, а я хочу кричать на этого идиота, который всё испортил своей тупостью и грёбанной помощью. Лучше бы его заживо похоронили в той могиле! – Ты не знаешь кто он, Амалия! Он монстр!

— Монстр ты, — парирую. – Ты понимаешь, что Милон меня убьёт тоже? Ему не нужны свидетели. И тебя он тоже убьёт, Ди! – хочу докричаться, но, кажется, мои слова его не трогают. Он продолжает смотреть на меня своими преданными глазёнками, а я мечтаю о том, чтобы выколоть их.

Он меня предал!

В очередной раз!

Если в этот раз у меня будет возможность, то я лично его убью и несколько раз, чтобы наверняка.

Плевать на нашу дружбу и на то, что я потом в глаза его родителям смотреть не смогу. Плевать! Плевать на всё!

— Не убьёт! Мы договорились! – произносит бывший друг, а я от смеха прыскаю, удивляясь тому, каким наивным стал тот, кого раньше я считала умным, логичным и главное, недоверчивым парнем.

— Отлично! – выдыхаю, истерически захохотав. – Дилан, господи! Ты же был нормальным парнем, что с тобой случилось? Почему ты стал таким тупым?!

— Ты, Амалия! Ты со мной случилась! – не выдержав, начинает кричать, испугав этим Ника. Но так сученку и надо. - Я тебя бл*ть люблю, а ты ноги перед этим раздвигаешь!

— Извини, что не тебя я полюбила, — кричу в ответ. - Извини, что ты оказался не тем человеком, который смог меня покорить. Мне нужен рядом огонь, чтобы гореть, и он мне его даёт. Ты… был как спокойная гавань, куда я могу прийти, и меня всегда примут. А с ним… я живу огнём!

— Он тебя и погубит!

— Сейчас меня погубит Ник, — произношу, печально усмехнувшись. – И пушка в его руке, которую он как раз направил на меня.

— Что? – восклицает и, сделав несколько шагов к своему «боссу», видит в его руках пистолет, который направлен на нас с Райнером. Я и сама его не сразу заметила. – Ты обещал, что не тронешь её!

— Пф-ф, доверчивый идиот! Амалия, как же я тебя понимаю… — обращается ко мне с сожалением Ник. – Я бы тоже перед таким лохом ноги не раздвигал. Ему любую дичь можно втереть, и он поверит. Лох. Олень. Олух. А теперь иди ко мне красавица, если не хочешь, чтобы я пристрелил твой «огонь» — цитирует он меня, скорчив тошнотворное выражение лица.

— Ага! Бегу и падаю, — отвечаю ему, фыркнув и прижавшись плотнее к Райнеру, так как и, правда, переживаю за мужчину. – Я не лох! Какие ещё требования, босс олуха? Вертолёт? Миллион долларов и… омлет? – ослепляю его улыбкой. – Могу сделать. Моя нога его хорошо готовит.

— Как грубо, девочка, — тянет и, подав знак одному из своих людей, просит дать ему планшет, который развернув к нам, включает. Безумная улыбка на его губах сопровождается ужасной для меня картинкой. И не только для меня.

— Сукин сын, — слышу над своим ухом выдох Хартманна и оборачиваюсь к нему, ища взглядом намёк, что всё будет хорошо. Но… всё ужасно. – Чего тебе надо, Ник?

— Вначале мне нужна твоя сучка, — начинает и отдаёт планшет, где всего минуту назад показывали Дэниела, Лайлу и Дэвида. Парень избит и лежит в луже крови. Лайла... целая, с Дэвидом на руках, но напротив неё сидят несколько мужчин и держат в руках автоматы. – А потом… я вынесу следующие требования.

— Она никуда не пойдёт, — рычит Райнер, прижимая меня к себе сильнее. И я бы согласилась с ним, но там мой сын. Поэтому я даю себе секунду, а затем бью любимого мужчину локтем в живот. И он, кажется, ожидал этого, потому как первый удар выдержал. Наношу другой, посильнее, и опять Райнер стоит на своём, не выпуская меня. Каждый удар, который я наношу ему, я ощущаю на своих рёбрах. Мне больно и страшно делать это, но ещё ужаснее от мыслей, что если я не подойду, Ник убьёт моего мальчика.

— Кошка, прекрати! Не сейчас! – сквозь боль скрипит, но не отпускает. Упёртый баран!

— Сейчас! – шиплю и делаю последний удар, который Хартманн не выдерживает. В несколько шагов оказываюсь рядом с Ником. – Ну? Дальше!

— На колени! – злорадно проговаривает урод, и я падаю, потому что другого выхода у меня нет.

— Нет! – слышу крик Дилана, но даже не смотрю в сторону предателя. Если меня сейчас убьют, то это будет его вина.

— Какая ты послушная, — комментирует моё поведение Ник, с обманчивой лаской гладя меня по голове, и я точно знаю, что всё это лишь бы позлить Хартманна. – Такая ласковая и податливая. Именно это тебе в ней понравилось, Рэй? И в постели она хороша… значит. Брёвна тебе не нравятся. Я знаю, — произносит, а следующее слово выплёвывает, —… брат.

— Брат? Издеваешься?! – рычит Райнер, а я спиной чувствую, что он смотрит на меня. Всем своим нутром ощущаю его недовольство моим поведение. – Что тебе надо, Ник? Хватит яйца жевать. Говори.

— А ты будто не знаешь? – тянет самодовольно. - Мне нужны формулы отца!

— Ты их удалил, — напоминает ему Хартманн с таким безразличием, что, если бы я не знала правды, не подумала бы, что лжёт.

— Думаешь, я не знаю, что мой придурок и твоя сучка тебе их восстановили? – восклицает и хватает меня за волосы, натягивая их до такой степени, что ещё немного и, к чертям собачьим, их оторвёт. - Мне нужны формулы! – чеканит, на каждом слове натягивая волосы сильнее.

Еле слышно стону от боли, но не выдаю того насколько мне больно. Не доставлю ему такого удовольствия. Буду сражаться до конца, и терпеть буду до конца.

— Зачем? – спрашивает Райнер единственного и нелюбимого братца, с которым сейчас не беседы хочет вести, а убивать. Я знаю. Я чувствую это. - Твои люди не запомнили формулу наркоты за столько времени? Как бы я ни мечтал тебя прикончить, дам совет: уволь их нафиг. У меня даже лаборанты всё запоминают с первого раза.

— Ты ещё ничего не понял? – удивлённо задаёт вопрос Ник. – Мне нужна формула лекарства.

— Зачем? Лечиться решил? Так это обезболивающее, а не для того, чтобы в твоей черепушке что-то появилось. К сожалению или к радости, но извини. Не дано тебе… тут ничего не поможет.

— Знаешь, а я тебе расскажу, — неожиданно заявляет Милон и, отпустив меня, направляется к брату. – Отец знал, что это именно я скинул Лайлу. Всегда знал. И он решил меня наказать. Знаешь, как? Он всё оставил этой суке Лайле,… но с одним условием, что она получит всё, если встанет на ноги. А нет лекарства – нет наследства. К тому же, когда она сдохнет, я смогу начать производство этого препарата и хорошо обогащусь.

— Всё это ради денег отца? – искренне расхохотавшись, уточняет Хартманн, словно не верит в то, что причина всего так ничтожна. - Лайле никогда не нужно было ничего из этого. Она просто мечтает о ногах и с радостью переписала бы всё на тебя. Её устраивает то, что она имеет сейчас. Личное поместье. Небольшой, но свой личный бизнес. И сч…

— Враньё! – резко прерывает его Ник. - Всем сукам нужны деньги. Твоя сучка бросила бедного, но верного ей лоха, чтобы быть с тобой. С тем, у кого есть бабло. Им всем нужны деньги! Всем! Даже моей жене… чтобы она сдохла! Изменяет мне сука, но я её скоро проучу! Узнает, что значит изменять мне! Тому, кто одевает и кормит её!

— Идиот, — шепчу и начинаю тихо смеяться. Это не укрывается от Милона, который в одну секунду подлетает и хватает меня за волосы, заставив задрать голову, и встретится с ним глазами. Его взгляд полон ярости и злости на то, что я посмела обратить его внимание на себя.

— Что смешного, сука?

— Ты! – уверенно произношу. - Недолюбленный отцом ребёнок, который не знает ни родительской, ни женской любви… Мне очень тебя жаль, неудачник.

— Пистолет, — рычит Ник и ему тут же дают пушку, которую он подставляет к моей голове. – Повтори, что ты только что сказала? Как меня назвала?

— Неудачник, — злю мужчину, хотя внутри ору от страха. Молюсь о том, чтобы выжить. – Лох! Тупень…

— Сука! – выкрикивает и с размаха бьёт меня пистолетом по виску.

Голова начинает кружиться, всё вокруг двоится и кажется нечётким. Медленно всё начинает темнеть, а в конце остаются лишь голоса. Цепляюсь за реальность, чтобы не потерять контроль над собой и своим телом. Это опасно сейчас. Я должна быть в сознании.

– Выбирай, Райнер! – вновь заговаривает Ник. - Твоя сука, но Лайла, твой сын и мой отпрыск сдохнут. Или я забираю твою сучку себе и буду делать с ней всё, что захочу, но наша сестрёнка и твой сын останутся живы. И для сложности выбора добавлю: отец разработал не только формулу лекарства для Лайлы, но и план операции с каким-то профессором. Выбирай: калека сестра и сын или жизнь твоей шлюхи и формулы отца… Ах, да… забыл сказать, к каждому твоему выбору прилагается бонус: я расскажу, как сдохнет каждый из них.

— Сука, — слышу последние слова Райнера, а затем отключаюсь.

С трудом открыв глаза, пытаюсь сконцентрировать взгляд хоть на чём-нибудь и понять, что происходит. Вокруг темно и лишь уличный свет фонаря бьёт в единственное в этой комнате окно. Голова раскалывается так, что хочется тут же завыть и попросить какую-нибудь таблетку. Сейчас я готова отдать всё, что у меня есть, лишь бы эта ноющая боль прошла.

Ощупываю руками поверхность, на которой лежу и чувствую грубый ковёр и ткань, которой меня кто-то заботливо укрыл. Приглядевшись, понимаю, что это чья-то рубашка. Мужская. Узнаю аромат одеколона, исходящий от ткани. Оглядываю пространство вокруг и, наконец,наталкиваюсь на хозяина рубашки.