Майя Чи - Моя желанная студентка

Ехать к Стасу я передумываю еще на автобусной остановке, вспомнив угрозы отца. Вместо этого пораньше приезжаю на работу и, пока вытираю пыль, караулю телефон. В какой-то момент устаю ждать звонка, отправляю сообщение с просьбой связаться и приступаю к мытью полов. Но ответа так и не получаю. Даже в десятом часу, по дороге домой с трепетом гипнотизирую экран телефона, но тот продолжает молчать. С волнением захожу в магазин, стоящий неподалеку от дома, с надеждой шагаю до подъезда, думая, что он наверняка уже ждет. Это наивно и глупо, но сердце не переубедишь. Оно бьется, сжимается в клубок, разрывается в клочья, рассыпается на кусочки и собирается обратно, чтобы снова забиться, снова напомнить мне о чувствах, терзающих душу. Оказывается, быть увлеченным кем-то — больно. И я без понятия, почему люди восхваляют чувства. От них одни беды.

— Вероника! — Теперь уже знакомый голос застает меня врасплох.

— Что ты тут делаешь?

Краснов выходит на свет, льющийся из фонаря, и я невольно отступаю.

— Следил за тобой, — смеется. — Пару дней караулил у дома, но ты там так и не появилась. Оказывается, переехала от родаков.

— Зачем ты пришел? — сглатываю и отступаю еще на шаг. Я не готова к такой встрече. Одно дело — видеть его днем, когда вокруг полно людей, а совсем другое — сейчас, когда до полуночи остается чуть более часа.

— Не понимаю, почему ты меня боишься? Может, расскажешь в чем дело?

— Мне не о чем с тобой говорить.

— Вероника! — Он тяжело и даже со злостью вздыхает. — Я просто хотел пригласить понравившуюся девушку в кафе. Всего-то!

— Ты пригласил меня не в кафе, Юра, а на заднее сидение своего спорткара! Разницу улавливаешь?

— По пьяни же! — возмущенно разводит руками. — Да, некрасиво вышло, но, черт возьми, меня еще никто так не динамил! Какого хрена?!

— Такого! — говорю со всей серьезность, хотя меня вдург тянет смеяться. Неужели сам не понимает? — Я занята. Любовь-морковь, и все дела. Ты — третий лишний. Все, уходи.

— Нет, постой, — хватает он меня за плечо. — Кто твой парень?

— Не твоего ума дело!

— Я привык получать то, что хочу.

Я закрываю на мгновение глаза, а потом смотрю на него ясным взглядом. Так и хочется сказать грубость, влепить еще одну пощечину и послать куда подальше. Так было бы логично. Но вместо этого, я мягко убираю его руку и честно признаюсь:

— Юра, у меня действительно есть любимый человек, поэтому даже если ко мне сейчас подойдет какой-нибудь крутой перец, то я откажу. К тому же, ходить в заведения по типу стриптиз клуба чревато. Так или иначе о твоих пристрастиях в интиме узнают. Прости, но ты меня пугаешь. Не приходи больше.

И отворачиваюсь в надежде, что это сработает.

— Погоди, о каких таких пристрастиях?

— Я не могу сказать.

— Почему это?! — снова останавливает.

— Потому что не хочет, — раздается до боли знакомый голос, и я оборачиваюсь, теперь завороженно следя за тихой поступью Стаса. Он делает затяжку и, подойдя к нам, бросает окурок в мусорный бак.

— Ты еще кто такой? — хмуро спрашивает Краснов, готовый, видимо, к скандалу. Иначе как объяснить его стойку?

Я даже успеваю испугаться. Вдруг они сцепятся? Однако Стас протягивает ему руку для рукопожатия, а после дружелюбного жеста просит не пугать девушек по ночам. Это выглядит странно…

— Ты как? Все хорошо? — с нежностью в голосе уточняет и, получив в ответ кивок, предлагает зайти в дом. — Доброй ночи.

Последнюю фразу кидает в сторону Краснова. Тот вроде как начинает петушиться, но его пыл вмиг утихает, стоит невесть откуда появиться Вишневскому.

— Юра? — с изумлением произносит мой друг. — Ты-то здесь каким боком?

— Я… — Мой преследователь теряется.

— О, Станислав Юрьевич? Не ожидал вас тут увидеть. — И подмигивает мне, чем сильно смущает, особенно перед Стасом. — Слышал, вас отстранили на время.

— Как быстро до тебя доходят новости, — с усмешкой говорит мужчина, уже приобнимая меня за плечи. Заметив это движение, Краснов хмурится, щурит глаза, сжимает губы, но молчит.

— Вы как? В порядке? — тем временем ведет диалог Андрей.

— В норме.

— Ну и славно. Ник, держи. — Я забираю почти невесомый пакет. — Оле передашь. Она попросила достать ей шмот. Только не открывай. Там это, личное.

— Хорошо…

Я наблюдаю за очередным мужским рукопожатием в полной растерянности. И как Вишневский чуть ли не волоком тащит отсюда подальше Краснова, а Стас проверяет свои карманы, достает сигареты и бросает всю пачку в мусорный бак — тоже в недоумении. А едва мы остаемся одни, горький вкус табака щекочет мое нёбо, губы любимого мужчины обжигают губы, а руки, до сих пор обнимающие за плечи, теперь крепко держат за талию.

— Я волновалась, — признаюсь, как только Стас отстраняется, чтобы заглянуть в мои глаза.

— А я отходил от новостей и все думал о тебе.

Теперь я улавливаю острый аромат крепкого алкоголя, и замечаю пьяный блеск в глазах.

— Стас…

— Что? А, это? Ну каждый отходит по-своему. Вчера напился Буров, сегодня — я.

Он улыбается. Касается подушечками пальцев моей щеки и улыбается, хотя вряд ли ему весело.

— Ника. — Холодный ветер бьет в лицо. Он обнимает и шепчет на ухо: — Поехали ко мне.

Горло сушит. Я сглатываю.

— Сейчас поехали, — продолжает уговаривать. — Ничего не будет, если ты не захочешь. Просто побудь со мной.

— Ты же не сядешь пьяным за руль? Это опасно.

— Ну сюда же я как-то приехал! — смеется, только мне не смешно. — Сегодня столько всего произошло…

— Расскажешь?

— Только, если ты сядешь со мной в машину.

— Это шантаж?

— Называй, как хочешь.

Мои губы снова оказываются в его власти, и под напором долгого поцелуя я сдаюсь.

— Минуту, оставлю Оле пакет. Вдруг там что-то важное?

— Вещи собери! — бросает он мне в спину, когда дверь за мной почти закрывается. Я замираю на несколько секунд, затем глубоко-глубоко дышу, пытаясь унять часто бьющееся сердце. Небывалый восторг зарождается так же безмолвно, как наступает темная безлунная ночь. Однако, будучи не готовая услышать эти слова так скоро, я опираюсь о перила и жду, когда пройдет дрожь в ногах.

После стрелой поднимаюсь на нужный этаж, забегаю в пустую квартиру, закидываю в рюкзак только белье и учебник, который понадобится завтра на паре. Уходить, не поговорив с Олей, считаю некрасивым поступком, поэтому забирать свои немногочисленные пожитки, не тороплюсь. Достаточно того, что вместо учебы я бросаюсь в объятья мужчины. Это уже за гранью поведения “домашней девочки”…

Вспомнив, как бессовестно танцевала на сцене стриптиз, я мысленно хохочу. Нет, я уже давно не тепличное растение, и всего за полгода совершила столько непристойных вещей! Мысль о том, сколько мне предстоит еще совершить, вводит в краску. Словно наяву я ощущаю его вкус. Воспоминания настолько острые и явные, что тело сводит в судороге. Боже, дай мне сил устоять! Кажется, к серьезному шагу я еще не готова. И все же оставляю на кухонном столе записку, закрываю дверь на ключ и бегу по лестнице вниз, к нему, навстречу неизвестности, в объятья чего-то нового и запретного, но такого желанного. Страшно, но предвкушение вносит ту самую перчинку, от которой вкус поданного на ужин блюда становится только ярче.

Граф

— Проходи, — мягко толкаю в спину Нику, и закрываю за нами дверь.

— Ой!

— Что такое? — Ее реакция вызывает у меня настороженность.

— Тут столько коробок… — в растерянности произносит девушка, снимая верхнюю одежду.

— Ремонт, — развожу руками.

Вероника бесшумно ступает по коридору, оглядываясь по сторонам. Словно впервые сюда попала. Я, конечно, вынес из квартиры многое, но ее интерес кажется мне странным. А стоит ей зайти на кухню, как тут же изумленно спрашивает:

— Посуды почти нет. Вы и ее выбросили?

Глядя на большие, полные недоумения, глаза, я прячу улыбку.

— С недавних пор меня ужасно раздражает красный цвет. А жизнь нужно начинать исключительно с белого листа. Желательно, без каких-либо пятен. Кстати, сколько пар у тебя завтра?

Подхожу к ней вплотную, думая, что увижу смущение, но она смотрит ясным взглядом и улыбается.

— Всего одна. Первая. Ну и вечером на работу.

“Драить полы” — говорю себе мысленно и вздыхаю.

— Что-то не так? — вмиг принимает на свой счет Вероника, но я не нахожусь ответом, поэтому прошу ее достать оставшуюся посуду.

— Курьер должен быть с минуты на минуту.

Девушка охотно принимается за дело, накрывая на стол пока что пустые тарелки.

На самом деле, меня раздражает ее выбор. Танцевать с пылесосом вместо того, чтобы уделить время правильным вещам, способным открыть двери в лучшую жизнь — разве это правильно? Она достойна большего. Нет, не так.

Она создана для большего!

Только почему вместо объяснений, казалось, столь важных для девушки вещей, Валевский подавил в ней веру в собственные силы? Теперь каждый ее шаг вперед — всего лишь бесполезное трепыхание. Но имею ли я право требовать у нее более взвешенного решения? И если я готов взвалить на себя всю ответственность, поделится ли она хотя бы частью?

— Стас. — Вероника кладет ладонь на мое плечо и заглядывает в глаза. — Все в порядке? О чем ты задумался?

— О нас, — признаюсь, замечая в ее взгляде перемену. — Ты вся светишься.

— Просто… — кусает губы и склоняет голову. — Я думала о том, что сегодня произошло. Была уверена, что ты обвинишь меня.

— Вероника, ну что за глупости? — Беру ее лицо в свои ладони. — Девочка моя, ты здесь не при чем.