Эммануэль Ласт - Моя Женщина

Палата оказалась на удивление просторной и светлой, с отдельными санузлом и, как и хотел Игнат, телевизором. Пока медсестра готовила капельницу, а Тимофей заполнял историю болезни, Игнат переоделся в светло-зеленый больничный костюм и лег на кровать.

Кашель одолел с новой силой и он зажмурился, превозмогая боль.

А ведь хотел сегодня спуститься к Вере, чтобы поговорить. Неправильно она все поняла, Инна не его женщина, как раз наоборот, но у Игната не было ее телефона, а выбраться из больницы раньше, чем через неделю, у него не было ни единого шанса.

Инна не заставила себя ждать, пришла к обеду на следующий день. В красиво облегающем фигуру коротком трикотажном платье и высоких сапогах, на которых очень забавно смотрелись бахилы.

Поставила на тумбочку пакет с ресторанной едой и, скинув белый халатик на постель, села рядом, беря Игната за руку.

— Как себя чувствуешь?

Он ее не ждал. И не хотел, чтобы приходила, но просить Тимофея запретить посещения уже поздно.

Поднял руку, показывая катетер с бабочкой в вене.

— Лечусь, как видишь.

— Котик, как же мне тебя жалко…

Ловко и быстро Ведьма поднырнула под свободную руку и устроилась у Игната на плече. Провела ладонью по груди и животу, почти на грани приличия. Вздохнула, когда не почувствовала ответных объятий.

— Когда тебя выпишут? — спросила и потерлась носом о его подбородок.

— Как вылечат, — Игнат закашлялся и дернул плечом. — Встань, пожалуйста, дышать тяжело.

Она послушно села и Игнат напрягся.

Покорность и Инна никогда не были частью одного целого. Значит, опять что-то себе придумала. А это плохо при любых раскладах, тем более, когда неприятный разговор придется начинать сначала.

Игнат сел, свесив ноги с противоположенного края постели, налил воды и залпом выпил.

— Инна, зачем ты пришла?

— Я не могла бросить тебя в таком состоянии! — прогнулся матрас и шустрые пальцы заскользили под больничной одеждой. Губы коснулись шеи и он ощутил терпкий запах ее парфюма и лака для волос.

— Ты настоящий друг, — Игнат знал, что провоцировать ее не лучшая идея, но, кажется, по-другому малышка не понимала.

— Друг? А я смотрю ты последнее время активно обзаводишься новыми друзьями… — она встала с постели, отошла к окну.

Курить в палате нельзя. Они оба это понимали и нервозность в комнате поднялась еще на пару градусов.

— Да, могу себе позволить, — Игнат лег и закинул руки за голову. Поморщился, вспомнив про иглу в вене, и вытянул левую руку вдоль тела. — Если я правильно помню, мы все с тобой обсудили…

— А у меня остались вопросы, — она развернулась, подошла ближе и села рядом. — Та женщина, с которой ты танцевал… твоя соседка?

Игнат кивнул. Скрывать очевидное не имело смысла.

— Так ты предпочел мне эту… старую рухлядь?!

— Следи за словами!

— То есть, когда она меня с мусором сравнила, ты это проглотил. А мне, значит, нельзя?

— Прекрати.

— И не подумаю! — Инна сверкнула глазами, показывая истинный характер, и тут же притихла, скорбно надув губки. — Котик, у нас же все было хорошо, что случилось? Я тебе больше не нравлюсь? — спросила и улыбнулась той особенной улыбкой, которая обещала вседозволенность и наслаждение.

— Нет.

— …Кобель! — подскочила с кровати, схватила со стула сумку. — Да она мне и в подметки не годится! Что, уже лапал ее целлюлит? Или у тебя теперь только на обвисшие сиськи встает?

— Хватит, — Игнат встал и, взяв в одну руку штангу с капельницей и принесенный Инной пакет с едой, а в другую — ее саму, вытолкал Ведьму за дверь.

— Все, что можно было сделать, чтобы эта встреча стала последней, ты сделала. Забирай роллы и уходи.

— Не думай, что я так просто…

— А я и не думаю. Я знаю, — и, подумав немного, добавил. — А к Вере не суйся. Если узнаю, что ты что-то сделала, пеняй на себя. Я не шучу.

Губы Инны задрожали и, выкрикнув в лицо гнусное ругательство, она вырвала из рук Игната пакет и ушла. На душе было неспокойно и он в очередной раз пожалел, что не обменялся с Верой номерами.

Остаток дня прошел в бесцельном переключении каналов. Вечером, через пару часов после ухода Инны, ему позвонил Максим. Новость о госпитализации его нисколько не удивила.

Закончив разговор, Игнат завис в телефонной книжке. В избранном только один номер — матери. И, хотя она уже никогда ему не ответит, там он и останется.

Он смахнул список контактов — почти все имена — деловые партнеры, прорабы, маляры, грузчики, штукатуры… и женщины.

Валера газель 6м

Ведьма

Волга Густам

Гидеон строй директор

На двадцать ничего не значащих имен — только одно, имеющее отношение лично к нему.

Зашла медсестра. Игнат на автомате вытянул руку и, пока она колдовала над капельницей, с какой-то маниакальной одержимостью стал чистить контакты.

Через час работы записная книжка похудела больше чем на треть, а в голове Игната засела мысль, что он не знает, что такое настоящая жизнь.

Он всегда думал, что это его жизнь полна событий и отвязных приключений, но на поверку оказалось, что все, что у него есть — это работа и беспорядочные половые связи.

То есть ничего.

У него нет ни-че-го.

Игнат подумал о Вере и в груди кольнуло. Он закашлялся до слез и отложил телефон.

Желание увидеть ее, услышать голос и коснуться нежной кожи рук было нестерпимо. Словно одним своим присутствием она могла заполнить пустоту, что сопровождала его долгие годы.

Правильная, полная жизни и любви Вера. Несправедливо обиженная, но не сломленная.

Его Вера.

— Тим, это несерьезно.

— Десять дней, не больше не меньше. И еще месяц будешь на процедуры ходить, после праздников. Массаж, прогревание обязательно, а дальше посмотрим по состоянию.

— Я отлично себя чувствую, мне это не нужно.

— Ты помнишь, кто здесь врач? Так что давай без панибратства — я делаю свою работу, а ты мне не мешаешь, — Тимофей посмотрел на наручные часы. — До конца смены два часа, из-за тебя и так обход задержал. Все, — он встал, пожал протянутую Игнатом руку и вышел.

Два часа можно потерпеть, когда целая неделя позади. Игнат взял телефон, позвонил в службу доставки и заказал букет ко времени на указанный адрес. Вчера Максим привез ему чистую одежду и, избавившись от катетера-бабочки, Игнат отправился в душ.

Сегодня он почти не кашлял, ломота в груди исчезла и даже больничный завтрак доставил удовольствие. Потому что сегодня Рождество.

И он увидит Веру.

Идея приехать к ней на праздник не давала покоя несколько дней. Игнат не стал делать Максима посредником и решил устроить Вере сюрприз. Если согласится, отвезет ее в один прекрасный ресторан с красивым видом и лучшей средиземноморской кухней.

Повязав на бедрах полотенце, Игнат закинул второе на плечи и вернулся в палату. У окна, спиной к нему, стояла Инна. Услышав шаги, она обернулась и Игнат впервые увидел ее без макияжа.

Совершенно другое лицо!

В купе с простой одеждой — джинсам и толстовкой с капюшоном, она выглядела моложе и несчастнее, чем пару дней назад.

— Зачем ты пришла? — спросил Игнат, подходя к кровати и беря в руки телефон. Если он не хочет опоздать к Вере, на разговор есть полчаса, не больше.

— Я… — она шмыгнула носом, обняла себя за плечи и острые красные ногти впились в кофту известного бренда. — Не могу без тебя…

Игнат медленно выдохнул, отложил телефон и подошел к ней. Не достаточно близко, чтобы обнять, но и не так далеко, чтобы спровоцировать новые обвинения.

— Инна, ты еще такая молодая…

— Не говори так! Ты для меня не старый! Я… — еще один глубокий вздох. — Я тебя люблю, слышишь?

— Нет, не любишь, — Игнат тоже вздохнул и, взяв Инну за руку, посадил в кресло, а сам сел на кровать напротив. — Ты ко мне привыкла, — добавлять другие опции, что шли в комплекте со статусом его девушки, не стал.

— Я тебя люблю! — повторила упрямо, но Игнат покачал головой.

— Я ничего не могу тебе дать. Давай честно — ты молодая, красивая, за тобой всегда мужчины толпами ходили. Ты можешь выбрать себе любого.

— Но я хочу тебя…

— Не потому что любишь. А знаешь, почему? — она молчит, но по глазам Игнат видит, что знает. Но, конечно, никогда не признается. — Из-за ревности.

— Нет!

— Да. Тебе нужен не я, а статус победительницы. Только я не трофей, понимаешь? И битвы за меня не будет.

Игнат встал, мягко потянул Инну за собой и сам не понял, в какой момент ее руки схватили узел на полотенце и потянули, а мягкие губы прильнули к его губам.

Поцелуй вышел неуклюжим и раздражающе мокрым. Полотенце упало к ногам Игната и он в последний момент перехватил Инну за запястья и потянул, отталкивая от себя.

— Я. Не. Игрушка. Слышишь меня? Хочешь самоутвердиться — пожалуйста, но не за мой счет, — и отбросил руки так, что она попятилась.

Полились слезы, но Игнат, подняв с пола полотенце, отвернулся. Неужели она не понимает, что только унижает себя в его глазах еще больше?

Жалости не было, но была злость. В первую очередь на себя. За то, что позволил Инне зайти так далеко. Подпустил близко ту, с кем не планировал жить долго и счастливо.

Может быть, Инна его и любила по-своему. Только он ее не любил совсем. Заботился, как того требовал личный кодекс мужской чести, баловал, получал неплохие дивиденды, но никогда не пускал в душу.

Глотая слезы, Инна подхватила с подоконника рюкзачок и вышла из палаты, хлопнув дверью. Молча, не издав ни звука. Все-таки, вспомнила, что не на помойке себя нашла.