Эммануэль Ласт - Моя Женщина

— Надя!

— Объездила его как следует и присосалась так, что и не оторвешь!

Надя что-то еще шутила, но Вера не слушала. Не даром говорят, что у каждого есть только один шанс произвести первое впечатление. Свой Игнат потратил впустую, причем бездарно. И как бы Вера не старалась, вытеснить из головы коленопреклонённый образ «кошечки», у нее не получалось.

Да и надо ли? Пусть сосед живет своей жизнью, а она будет жить своей — и никто никому не помешает…

В половине третьего Вера проснулась от диких криков. Плохо соображая, где находиться, она привстала на постели, всматриваясь в темноту. Крики сменились стонами и Вера откинулась на подушку.

Только этого не хватало!

Снова крики и долгий, протяжный стон, за которым последовали сильные ритмичные удары чего-то твердого о стену. Вера даже не сомневалась, кто являлся устроителем концерта.

Встав с постели, Вера подошла к батарее, подняла с пола тапок и с силой ударила по стояку. Трубы загудели и в ответ Вера услышала смех. Потом все стихло и, успокоенная, она пошла на кухню за водой.

Не хватало еще, чтобы новоиспеченный ловелас каждую ночь устраивал оргии! Утолив жажду, Вера зашла по пути в туалет и снова услышала стоны.

Теперь парочка развлекалась в ванной. Вера и тут хотела постучать по трубам, но побоялась разбудить Надю. Ругаясь про себя, она вернулась в спальню.

Любовники не смолкали до пяти утра. Вера удивлялась, откуда в старом перце столько прыти, и злилась, в конец растеряв сон.

Промучившись до шести, она встала и, умывшись, пошла на кухню готовить завтрак. Испекла блинчики, достала баночку икры и к моменту пробуждения Нади, успела накрыть на стол.

— Доброе утро, — поцеловав сестру в щеку, Вера разлила по кружкам горячий черный кофе и поставила на стол. — Садись.

— Ого, когда ты все успела?

— Рано проснулась, — уклонилась от прямого ответа Вера, добавляя в кофе молоко.

— И мне налей, — Надя потянулась и, запахнув халат, села напротив. — А я думала, тебя пятая эротическая симфония Игната разбудила, — сказала и глаза так хитро-хитро прищурила.

— Шлюшкина это была симфония.

— А дирижировал Игнат, — Надя улыбнулась и завернула икру в блинчик. — Прекрасный, на мой взгляд, аудио спектакль. И, к твоему сведению, широкоформатный… — она посмотрела на время. — Часа два угомониться не могли?

— Да что б ему пусто было! Знаю, как дальше пойдет — обустроит берлогу и будет каждую ночь новых водить.

— Ну, так принимай меры, — хитро улыбнулась Надя.

— Какие? Участкового на них натравить?

— Начни с себя, — Вера непонимающе уставилась на сестру. — Сделай укладку, откопай в закромах… нет, лучше купи новое белье, выбери платье на грани провокации — и загляни к нему, — она выждала драматическую паузу и с улыбкой добавила. — За сахаром.

— Надь, не начинай!

— Вжик-вжик-вжик-ха! Уноси готовенького! — Надя сложила руки в локтях и, имитируя неприличные обратно-поступательные движения, закатила глаза в притворном экстазе.

— Ты сейчас похожа на паровоз, ты это понимаешь?

— Вжик-вжик-вжик-аааа! Кто на новенького, ааа, кто на новенького!? — Надя зашлась смехом, а Вера закатила глаза.

— Вот совсем не смешно.

— Мужчина, Вера, срочно! Тебя спасет только мужчина! С молодыми сложно, когда у тебя трешка на проспекте, а тут — идеальный вариант. Своя жилплощадь, сосед, симпатичный… опытный!

Замолчи!

Ну, а что такого? Ты женщина свободная, никому ничего не должна. Сыновья, когда узнают, а они узнают рано или поздно, поддержат, никуда не денутся, — Вера с сомнением мотнула головой, но промолчала. — Развейся, себя побалуй, устрой маленькое новогоднее приключение.

— Надь, я замужем все-таки…

— Пока! Замужем. И то, только на бумаге, — отрезала Надя. — Кстати, когда пойдешь заявление подавать?

— Еще не решила…

— Я бы на твоем месте не затягивала и предателя в известность тоже ставить не стала. Пусть понервничает, когда повестку в суд получит.

— Да какой суд, Надь. Дети взрослые, делить нам нечего…

— Правильно, он же все тебе оставил. Дачу, кстати, тоже? — Вера пожала плечами и сестра закатила глаза. — Вера, блин, и кто из нас больший ребенок? Почему я об этом думаю, а ты нет?

— Все, не дави. Давай о чем-нибудь другом поговорим…

— О могучем самце по имени Игнат? — Надя заиграла бровями, но Вера отмахнулась.

— Ну уж нет, твоим Игнатом я сыта по горло!

Через два часа Надя уехала и Вера принялась за уборку. В квартире соседа было тихо, да и не мудрено, после таких подвигов.

К вечеру, изрядно вымотавшаяся, Вера прилегла у телевизора и незаметно для себя уснула. А около полуночи Игнат вновь дал о себе знать, но Вера, измученная бессонной ночью, ничего не услышала.

Я молча наблюдал за тем, как ребята складывали в коридоре вещи.

Мои вещи. В моей квартире.

И испытывал острое чувство удовлетворения. Давно пора было обзавестись конурой.

Нет — домом!

А звучит-то как, серьезно. Мой дом — моя крепость.

Еще раз пробежал глазами по потолку в коридоре и совмещенной с кухней гостиной. Сработали на славу, моя бригада. Гордость вызвала на лице улыбку и я углубился по коридору к спальням. Точнее, большой спальне и кабинету. Детей у меня не было, женщин до утра оставлял редко, так что в дополнительных спальных местах не нуждался.

В квадратной комнате, стены которой до середины были обиты дубовыми панелями, стояла большая кровать с резным деревянным изголовьем. Позже я повешу над ней оленью голову с камерой.

А пока…

Я развернулся и вышел в коридор.

— Сколько еще?

— Один заход, — Макс молодец, пыхтит, что пена из ушей не прет, а тянет как сивый мерин. Силен и за слова отвечает. Уважаю.

— Давай, — кивнул, а сам прошел на кухню.

Тут пришлось попотеть, но Инна помогла. Сладкая, но капризная стерва. Ведьма с отменными сиськами и вкусом к красивой жизни кухню проектировала сама, даже просить не пришлось. С явным намеком под себя, что в мои планы, конечно, не входило, потому что обустройство квартиры предполагало наличие только одного жильца мужского пола

В кармане завибрировал телефон.

Пришли адрес, я на такси.

Всегда знает, когда я о ней думаю. Ведьма. Быстро диктую адрес и список покупок. Знаю, за то, чтобы первой пометить собой мое логово, на многое закроет глаза.

Слышу за спиной гул и ругань. Выйдя в подъезд понимаю, что лифт застрял. Какого хера, опять? Смотрю на часы и тут понимаю, что звонить никому не нужно и председатель вещает на собрании у подъезда.

Пора приниматься за расчистку этих конюшен.

Легкой трусцой спускаюсь по этажам.

— Ну, так, мы на очереди стоим на замену. В следующем году обещают все сделать, — слышу, как оправдывается доморощенный местный Божок и иду напролом.

— В следующем году нельзя, уважаемый. Придется что-то делать прямо сейчас.

Вторгаюсь в толпу зевак, мягко освобождая для себя пространство. Окидываю взглядом соседей, на нескольких лицах ловлю открытую неприязнь, успевшую потеснить удивление, и мысленно отмечаю про себя главных стервятников.

— Я извиняюсь… — он весь подбирается.

По глазам вижу, узнал. Но тянет время, которого у меня нет, чем неимоверно раздражает.

— А я вас нет, — отрезаю сразу и холодно добавляю. — Вы в курсе сколько стоит час погрузочных работ? У меня там двое работяг на почасовой таксе, — специально выбрасываю вперед руку и этот плюгавый мужичок отшатывается, решив, что я хочу его ударить. Даже смешно. Мой палец почти касается его уха, указывая на шахту за спиной. — Я вам скажу, месячной зарплаты председателя вполне хватит.

— Но я не имею отношения… И уберите руки!

— Если мне не изменяет память, вы тут главный, нет? — я развернулся и вышел вперед, окидывая взглядом многочисленную толпу тех, кто стоял ниже не пролет. — Так в чем проблема? Если не в состоянии решить поставленную проблему здесь и сейчас, предлагаю выбрать нового председателя.

— Да как вы смеете! — рядом взвизгнула долговязая тощая женщина в рыжем пальто. — Это самоуправство! — я бросил на нее самый тяжелый из своих взглядов и громко парировал.

— Самоуправство, многоуважаемая, это расходовать целевые деньги на личные нужды. А я являюсь собственником жилья в этом доме и прав имею равно как и все присутствующие.

По толпе прошел смешок, и это был знак, что пришла пора для тяжелой артиллерии.

— По мне проблема здесь одна — безответственное отношение к своим обязанностям, халатность и панибратство. Хотите жить лучше? Тогда возьмите на себя ответственность и выберите того, кто сможет закрыть все вопросы раз и навсегда.

Обвожу присутствующих взглядом и цепляюсь за женщину у подножия лестницы рядом с лифтом. Глаз у меня наметанный, выдрессированный. Красивых женщин повидал не мало, а породистых из толпы выхватывает, что кобель в стойке.

С высокой полной грудью, упрятанной в тонкий алый трикотаж, стоит, спустив на плечи старенькую дубленку аки монаршая особа в песцовом полушубке. Взгляд прямой, внимательный. На губах играет улыбка, но не поймешь, то ли она заинтересована, то ли презрительно кривит губы.

Сразу видно характер. С такой женщиной ты как оголенный провод — всегда на чеку. Ты и стояк.

Хороша, мать ее, очень хороша.

Тем временем люди голосовать не спешили, все сплошь падаль и не достойные уважения твари. Вдруг, гордая краса руку вскинула и с улыбкой на председателя посмотрела. Такая и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет, и мужика на седьмое небо отправит…