- Петь, ты что: никогда девушке платье не застёгивал?! – изумлённо и немного нервно спросила я, скосив на него взгляд через плечо.

- Да нет, Застёгивал, конечно… Но… ты так необычно выглядишь сегодня… Что я прям растерялся… - и Петя опустил руки.

Повернувшись, я удивлённо уставилась на него:

- А по-твоему, как должна женщина ходить на свидание? В джинсах и майке?! – я почувствовала, как по спине стекла тонкая струйка пота: мало того, в нашем отделе довольно тепло, так ещё и волнение сказывается. Так недолго и вымокнуть насквозь…

- Ну… Да… Наверное, ты права… - засмущался он, и снова потянулся к застёжке.

- Иди уже! – едва почуяв, как крючки плотно сомкнулись на моей шее, я чуть подтолкнула его к выходу: рабочий день подошёл к концу. Быстро сложив одежду в пакет, вышла в зал и, потушив кругом свет, вышла из отдела, закрыв дверь на замок.

Выйдя из торгового центра, сразу увидела его машину, стоявшую напротив входа, и пошла к ней. Заметив меня, он поймал мой взгляд и напряжённо ждал, пройду ли я мимо или подойду к нему.

Я уверенно прошагала к его машине и заглянула в открытое боковое окно:

- Привет! Подождёшь, я брошу вещи в машину? – спросила я, улыбнувшись Виктору.

- Конечно! – ответил он, и его лицо озарилось улыбкой.

Забросив пакет в свою машину, я вернулась к Виктору. Сев в машину, я привычным движением пристегнула ремень.

- Едем? – весело спросил он, оглядывая меня. Я кивнула в ответ.

Отъехав пару кварталов от торгового центра, Виктор остановил машину возле городского парка. Я посмотрела на него с немым вопросом. Опустив руку, Виктор легко отщёлкнул мой ремень. Взяв с заднего сидения садовые ножницы, он протянул их мне:

- Пойдём? – всучив мне инструмент, спросил он, и мы вместе вышли из машины. Я разглядывала ножницы, пытаясь решить, для чего они понадобились Виктору, а он шёл на шаг впереди меня, совершенно не обращая на меня внимания. И я снова удивилась его уверенности в том, что я никуда не денусь: так и буду идти следом за ним, что бы ни произошло. И снова почему-то не возникло мысли взять его под руку, как я привыкла ходить с мужем. Почему-то казалось, что Виктор это не одобрит…

Несмотря на позднее время, в сквере было немноголюдно: рабочая неделя в самом разгаре, видимо, гуляющая публика появится здесь много позже.

Виктор внимательно что-то высматривал по сторонам, неспешно шагая по аллее парка, и мы углублялись всё дальше и дальше от входа. Наконец я не выдержала:

- Мы что-то ищем? – заинтересованно спросила я, чуть ускорив шаг и поравнявшись с ним.

Его губы тут же тронула улыбка:

- Ищем. Да. Кое-что очень важное, - отрывисто проговорил Виктор и внезапно взял меня за руку, потянув на боковую аллейку. В нос ударил одурманивающий запах цветущей сирени: целая рощица небольших деревьев чуть в стороне от центральной аллеи стояла, усыпанная белоснежными цветами, словно покрытая снегом.

- То, что нужно! – весело проговорил он, забирая из моих рук садовые ножницы и направляясь к рощице. Уверенно подойдя к одному из кустов, Виктор срезал несколько веток сирени, из которых вышел огромный пышный букет:

- Это – тебе! – он протянул мне сирень, шагнув обратно на аллею, где я растерянно стояла, брошенная им так внезапно.

Приехав к Виктору домой, мы поднялись в уже знакомую мне квартиру. Едва переступив порог, он тут же забрал сирень из моих рук и, выбрав самую крупную ветку, отложил остальной букет на тумбочку. Взяв в руки ножницы, он варварски стал обрезать ветку: зелёные листья и белые пушистые цветы падали прямо на пол.

Я непонимающе наблюдала за его действиями, округлив от удивления глаза. Когда от пышной ветки остался один лишь голый прутик, он нежно и любовно провёл по этому прутику кончиками пальцев и тут же резко махнул рукой несколько раз. Прут со свистом рассёк воздух вокруг.

И тут до меня дошло: в парке мы искали всего лишь розги для меня…

Всё тело пронзила дрожь, ноги подкосились, и я невольно прислонилась к стене. Не то, чтобы что-то сказать, я дышала-то сейчас с трудом, ошеломлённо уставившись на его руки, держащие орудие пытки, изготовленное прямо сейчас на моих глазах. Видимо, у каждого человека закладывается ещё с детства страх наказания, хотя меня никогда в жизни не били: мать лишь грозилась этим, но никогда не брала в руки ремень.

- Повернись, - просто сказал он.

Я не могла оторвать глаз от этого тонкого гладкого прутика в его руках, как и не могла двинуться с места: ноги словно вросли в пол. Протянув руку, Виктор сильно сжал предплечье и рывком повернул меня к стене. Я снова упёрлась руками в стену, и ухо тут же обжёг его шёпот:

- Я прождал тебя целых пятнадцать минут. Ты не представляешь, чего мне это стоило! – возбуждённо добавил он чуть дрогнувшим голосом. Но тут же отстранился и уже спокойным, обычным своим голосом произнёс:

- Я не люблю, когда люди опаздывают, - его рука легла мне на бедро, и медленно подняла платье до поясницы, оголив ноги выше чулок, - За каждую минуту моего ожидания ты получишь удар.

И тут же резкая боль перехватила дыхание: прут обжёг кожу бедра, а через мгновение накатила новая волна острой боли – видимо, первый удар был дан с большой паузой для осознания всей гаммы ощущений. Виктор совершенно не делал скидку на то, что я первый раз встала под розги, и его рука ничуть не дрогнула, полосуя моё тело влажным прутиком. Это было на самом деле больно, даже откинув эмоции стыда и жалости к себе. Не сдержавшись, я простонала, зажмурившись, и уткнулась в свои руки. Следующие удары не давали времени опомниться, и я закусила губу до крови, сдерживая крик, и только громкие стоны срывались с моих губ в ответ на каждый удар. После десятого удара я не выдержала, и из глаз всё-таки брызнули слёзы:

- Пожалуйста!... Я больше не буду… - громко прошептала я, пытаясь унять дрожащий голос. И тут же ощутила его прохладную руку на своём исполосованном и горящем от боли бедре. Он прижался ко мне всем своим телом:

- Конечно, не будешь! Ты будешь очень послушной, и - хорошей девочкой, - тихо проговорил он мне в самое ухо.

- Да-да-да! – я часто закивала головой, чувствуя, как горячие слёзы стекают ручейками по щекам.

- Умница, - одобряюще проговорил он, - но наказание ещё не окончено.

От его слов ноги подкосились, и я опустилась на колени, едва сдержав отчаянные рыдания, разрывающие меня изнутри. Тут же на пол рядом со мной упала хворостина, и я ощутила сильные руки Виктора: он подхватил меня на руки и понёс в спальню. Подойдя к кровати, он поставил меня на ноги:

- Ложись на живот и жди меня.

Дрожа всем телом, я забралась на кровать и уткнулась лицом в покрывало, пытаясь унять слёзы, душившие меня. Тело, конечно, горело от довольно сильных ударов по моей нежной коже, но гораздо сильнее горело всё внутри меня: впервые в жизни меня избили. Меня - взрослую, состоявшуюся женщину, к которой давно уже обращаются многие люди на «Вы». Эта мысль снова и снова проносилась у меня в голове, обдавая жаром с ног до головы и бросая в дрожь. Было в этом что-то унизительное: быть выпоротой, как школьница, розгами. Стоять, прямо там, в коридоре, полуобнажённой перед едва знакомым мужчиной. Кричать от боли - потому что это была на самом деле порка, а не затейливая игра.

Эмоции смешались, затуманив моё сознание. Унижение. Боль. Страх. И – внезапно – желание. Меня охватило вдруг сексуальное желание такой силы, что всё тело свело отчаянно судорогой. Да что со мной происходит? Что он делает со мной? Он всего лишь выпорол, просто - напросто избил меня розгой, отчего же я так безумно хочу его сейчас?..

Уткнувшись в покрывало мокрым от слёз лицом, я едва не взвыла от противоречивых чувств, раздирающих меня сейчас. Да, в какой-то момент я вдруг ощутила страстное желание просто подняться и сбежать, громко хлопнув дверью, из этой квартиры. Из его фантазий. Из его жизни. Но что-то внутри меня остановило этот порыв, прижав к холодному шёлку, и я так и осталась лежать, распластавшись на его кровати.

Вернулся Виктор. Подойдя к кровати, сел рядом со мной:

- Сейчас будет немного больно, но ты должна потерпеть, иначе завтра ты не сможешь сесть, - и я почувствовала, как его пальцы стали втирать мне в кожу какой-то гель. Если тело горело огнём от боли, то прикосновения его рук были холодными, и меня стала бить предательская дрожь. Одной рукой он нежно гладил и втирал гель в следы от ударов, а второй рукой он лёгким скользящим движением провёл по моему бедру, по внутренней его части, спускаясь к лону. Когда его пальцы коснулись самого сокровенного, моё тело содрогнулось от удовольствия и с губ сорвался лёгкий стон.

- Ты меня хочешь? – тихо спросил он. Но теперь его пальцы дразнили меня, как бы нехотя касаясь и тут же отступая прочь.

- Да… - прохрипела я, и не узнала свой голос: столько желания и страсти было в этом чужом, незнакомом голосе.

Он легко хлопнул по внутренней стороне бедра:

- Раздвинь! – я тут же покорно раздвинула ноги и приподняла попку повыше.

Рукой, которой гладил мои бёдра, Виктор пробрался в самое моё лоно и нежно, но настойчиво стал ласкать клитор и промежность. Ощущение прохлады от геля, оставшегося на его пальцах, приятно дразнило горящее нетерпением моё тело, готовое отдаться ему прямо здесь и сейчас, не дожидаясь обещанного наказания. Я всё громче стонала от возбуждения, и вдруг начала понимать, что промежность моя горит не только внутри, исполненная желанием, а ещё и снаружи от охлаждающего геля. Видимо, в составе геля было какое-то ментоловое вещество, и от этого мой перевозбуждённый клитор казался охваченным пламенем.

Дождавшись, пока я дошла до изнеможения от его ласк, Виктор высвободил руку и, плотно сжав мои бёдра вместе, лёг рядом со мной на кровать. Чуть повернув голову в сторону, я смотрела на Виктора осоловевшими от желания глазами, и с удивлением понимала, что гель с его пальцев всё сильнее разжигает огонь внутри меня, сводя с ума и грозя вот-вот заставить меня кинуться на Виктора.