Зябко поёживаясь, я глядела по сторонам. Но кроме тёмного леса вокруг не было видно вообще ничего: даже далёких огней федеральной трассы…

Но Виктор, видимо, знал, куда ехать: очень уж уверенно он вёл машину по лесной дороге, привычно лавируя между старыми корнями деревьев, то и дело выпирающих из земли и грозящими поймать нас своими корягами в плен.

Внезапно он положил руку мне на колено. Я вздрогнула от неожиданности и посмотрела на него.

- Уже скоро приедем, совсем чуть-чуть осталось! – ободряюще произнёс он, тепло улыбнувшись мне.

От его спокойного голоса мне как-то немного полегчало, и я даже чуть-чуть расслабилась, но тревожные мысли не так просто было прогнать из головы. Куда мы едем? Что он задумал? И почему надо именно ночью ехать в этот лес? Где и днём - то, я уверенна, жутко не намного меньше, чем сейчас, глубокой ночью…

Наконец Виктор остановил машину.

- Приехали. Выходи, - спокойно сказал он мне.

Я неуверенно открыла дверь и шагнула на землю, испуганно озираясь по сторонам:

- А куда мы приехали, а?.. – тихо спросила я, непонятно кого боясь разбудить в этой глуши.

Виктор подошёл ко мне, захлопнув дверцу машины с моей стороны, и крепко сжал меня в объятьях:

- Я так по тебе соскучился… - жарко зашептал он мне на ухо, скользя губами по моей шее. Руки требовательно спустились вниз, задирая подол платья. Внезапно он отстранился:

- Это – что такое?! – резко спросил он, глядя мне прямо в глаза. И тут до меня вдруг дошло: я же накинула платье прямо на трусики, в которых спала – я совсем не собиралась на свидание… И, конечно же, сейчас на мне были не так любимые Виктором стринги, а трусики совсем другого кроя, в которых было привычно и удобно спать в моей холостяцкой кровати…

Он взял меня за руку и потащил к ближайшему дереву:

- Сними платье! – резко бросил он мне, отпуская руку и сверкая злыми глазами в свете фар. Я испуганно стянула платье, бросив его прямо на землю, и робко посмотрела ему в глаза. Из кармана Виктор выудил верёвку и шагнул за дерево, резким движением привязывая мои руки к шершавому стволу. От страха моё тело свело судорогой, и пробила нервная дрожь. А уже в следующее мгновение я вдруг ощутила, как намокли мои трусики: насилие уже не только пугало меня, но и будило дикое желание в моём теле.

Крепко привязав меня к дереву, Виктор шагнул в свет фар, повернувшись ко мне лицом:

- Чтобы никогда больше я ЭТОГО, - он поддел мои трусики пальцем, оттягивая их, - на тебе не видел. Всё понятно? – тихо спросил он.

- Да-да… Прости… - залепетала я, и вдруг осеклась: одним резким движением он сдёрнул с меня трусики, разорвав их в клочья. Задохнувшись от неожиданности и боли – ткань больно царапнула мне кожу, я смотрела во все глаза на Виктора, а он, небрежно швырнув лоскутки ткани, недавно ещё гордо украшавшие моё тело, развернулся и ушёл за деревья, оставив меня наедине со своими страхами и всё возрастающей паникой.

Вернулся он, держа в руках несколько тонких веточек. Неспешно подойдя и встав в паре шагов от меня, он стал обдирать листики с прутиков, изредка поглядывая на меня. Наконец, ободрав последний листик, Виктор заговорил:

- Я, конечно, привёз тебя сюда немного с другой целью, но, поскольку ты оказалась неготовой к нашей встрече, я вынужден наказать тебя, - он резко махнул рукой, рассекая прутиком воздух. Я зажмурилась от страха и вся сжалась, ожидая удара по своему обнажённому телу и чувствуя, как в потаённом его уголке снова стало горячо и влажно.

А Виктор между тем подошёл ко мне вплотную и провёл рукой по моей щеке:

- Порку по попке ты уже получала, знаешь, что это такое. Сегодня я покажу тебе, какая ещё бывает порка, девочка моя, - я содрогнулась, когда осознала смысл его слов: он что, собирается бить меня прямо по гладко выбритому лобку?! По самой нежной коже моего тела?! Я распахнула глаза и зашептала одними губами:

- Пожалуйста, не надо… Не надо, я не смогу…

- Я помогу тебе, девочка, - спокойно сказал Виктор, и прутик внезапно рассёк воздух, опустившись на мой обнажённый лобок. Я тут же взвыла от боли: это было гораздо сильнее, чем по ягодицам и бёдрам, эта боль не шла ни в какое сравнение с уже пережитой однажды поркой. Удары посыпались один за другим, но, справедливости ради надо отметить: когда прутик ложился «след в след» с предыдущим ударом, сила нового удара оказывалась слабее, и я лишь тихо постанывала. Виктор бил не только по лобку: каждый второй удар приходился на обнажённые бёдра, правда, тогда и сила удара оказывалась сильнее. Видимо, он всё-таки жалел меня, потому что уже после пятого-шестого удара я рыдала в голос, больше, однако, не прося прекратить порку.

Внезапно всё прекратилось. Виктор подошёл ко мне вплотную, провёл рукой по груди, скользнул на живот, и дальше – вниз. Легонько хлопнув по бедру, тихо сказал:

- Раздвинь, - я послушно переступила с ноги на ногу, расставляя ноги как можно шире.

- Ммм… - довольно произнёс Виктор, проводя пальцами по горячей и влажной моей промежности, - Ты видишь, как тебе это нравится? – склонившись над ухом, прошептал он, - Но теперь я хочу другое, - резко сказал он, и шагнул за дерево.

Развязав мои руки, он вернулся обратно и, стянув запястья у меня за спиной, снова связывая их верёвкой, мельком огляделся в ярком свете фар. Удовлетворённо хмыкнув, Виктор подтолкнул меня к соседнему дереву, и, едва я оказалась под его раскидистыми ветвями, он потянул конец верёвки, которой были связаны мои руки, вверх. Закинув верёвку на ветку дерева, он притянул мои руки к ней так, что я согнулась почти пополам, судорожно пытаясь удержаться на ногах, которые то и дело отрывались от земли, пока Виктор закреплял верёвку.

Обойдя меня сзади, Виктор сжал мои ягодицы, и медленно вошёл в меня, влажную и горячую. Я застонала от наслаждения: как же я соскучилась по нему! Хотя и прошло всего пару дней с последней встречи.

- О… - застонал он в ответ, - как же ты мне нравишься, девочка моя! Как ТЕБЕ это нравится, мышка ты моя пугливая… - он насаживал меня всё жёстче и сильнее, и скоро наши стоны уже слились в один. У меня кружилась голова, и непонятно было – отчего больше: от неудобного положения или от переполняющих меня эмоций и возбуждения, которое разрывало всё изнутри, не находя выхода…

Внезапно выскользнув из меня, Виктор подошёл к моему лицу и, задрав голову, сжав волосы в руке, сказал:

- Я хочу, чтобы ты сделала мне приятно, - и резко ввёл свою упругую плоть мне в приоткрытый рот. Я нежно ласкала, дразня языком, его фаллос, ощущая на нём свою влагу, и так увлеклась этим занятием, что не сразу поняла, что происходит. Он выскальзывал из меня всё чаще и чаще, я, пытаясь поймать его обратно и вобрать в себя, переступала с ноги на ногу, но верёвка не давала далеко шагать, крепко удерживая мои руки.

Я уже поднялась на носочки, делая судорожные движения вперёд, за его плотью, когда ему, видимо, надоел мой своеобразный танец. Задрав мою голову вверх, он вплотную подошёл ко мне, рукой скользнув у меня между ног:

- Какая же ты мокрая… - удовлетворённо пробормотал он, - И как же я хочу тебя… - с этими словами он резко вошёл в мой приоткрытый рот, и стал жёстко, с остервенением, вгонять свою плоть в меня.

Через несколько мгновений я почувствовала, как он напрягся, и громкий крик – полу-стон сорвался с его губ в ночной тишине, а во рту я ощутила тёплую влагу. И в тот же миг всё моё тело содрогнулось в экстазе столь сильном, что меня просто затрясло всю, подвешенную на дереве, и ноги подкосились, окончательно лишив меня точки опоры.

Виктор тут же подхватил меня на руки, отвязав верёвки и прижимая к себе:

- Тихо-тихо, девочка моя… Всё хорошо… Маленькая моя… - шептал он, медленно шагая в сторону машины. Усадив меня на сиденье, он присел на корточки и заглянул мне в глаза:


- Ну, как ты? – мои губы чуть расплылись в улыбке: ни говорить, ни двигаться я сейчас не могла. Экстаз выбил последние силы, и я просто лежала сейчас, откинувшись на спинку сиденья, и прерывисто дышала, успокаивая бешено колотящееся сердце.

Виктор усмехнулся, и, поднявшись, наклонился ко мне, проведя рукой по щеке:

- Между прочим, я всё ещё так и не показал тебе того, для чего привёз сюда, - мой взгляд постепенно прояснился, и я изумлённо уставилась на него, - Истинная цель нашего приезда сюда – набрать тюльпаны! – мои глаза расширились от удивления: да, конечно, я не так давно знакома с Виктором, но он успел уже создать о себе впечатление умного, адекватного мужчины, и предложение собирать тюльпаны настолько не вязалось с созданным им самим образом, что у меня даже приоткрылся рот от изумления.

- Очень романтично, конечно, но … тюльпаны уже давно отцвели, так что, боюсь, ничего у нас не выйдет… - тщательно подбирая слова, проговорила, наконец, я, и удобнее устроилась в кресле автомобиля, даже не подумав выйти из машины.

Виктор улыбнулся, доставая с заднего сиденья фонарик и огромную плетёную корзину, и произнёс:

- А я тебе говорю, пошли со мной – собирать тюльпаны! – увидев корзинку в его руках, я громко расхохоталась, не сдержав эмоций: прям какие-то «Двенадцать месяцев»!

Но Виктор, не обращая внимания на смех и вытянув меня за руку из машины, неторопливо повёл меня куда-то в лес. Сосредоточившись на том, чтобы не упасть, споткнувшись о какую-нибудь корягу, я совсем не смотрела по сторонам, низко опустив голову и следя за тропинкой.

Внезапно над головой раздался голос Виктора:

- Смотри! – и он удержал меня за руку, всё ещё шагающую по лесной тропинке. Подняв глаза, я тихо охнула, заворожено глядя перед собой.

Виктор включил фонарь, и в луче яркого света прямо передо мной открылась небольшая лесная полянка, вся красная от рассыпанных по траве тюльпанов. Я тихо охнула, изумлённо разглядывая эту красоту: вспомнилась песня про миллион алых роз и бедного художника. Виктор мало, конечно, был похож на «бедного художника», но ему удалось подарить эмоции столь же сильные, какие пережила та актриса рано утром, выглянув из окна. Чуть насмешливо, видя моё замешательство, Виктор заговорил: