- Ты не понимаешь, от чего ты отказываешься! – твердой рукой декан с размаха ударил по столу, - Такой шанс выпадает один раз в жизни! И я его дал именно тебе! – он нервно заходил по кабинету, распаляясь и всё повышая голос, - Ты что же, собираешься всю свою жизнь учить сопливых детей и проверять их тетрадки?! Я же предлагаю тебе нормальную, обеспеченную жизнь! Занявшись этим бизнесом, ты уже через год сможешь купить себе отдельную квартиру, и не будешь нуждаться вообще ни в чём! – декан смотрел на меня как на больную. Всем своим видом давая понять, что адекватные и думающие девушки не могут не понимать всей выгоды его предложения.

- А почему Вы сами не хотите этим заняться, раз там такие шикарные перспективы? – задала я свой каверзный вопрос, приготовленный заранее и ждавший своего часа.

- В ОБЭП сразу возникнут вопросы, откуда у обычного декана деньги на перегонку автомобилей из Японии. А ты можешь получать половину этих денег, поверь мне: суммы немаленькие! – подойдя сзади и положив руки мне на плечи, декан начал поглаживать их, - Ну и ещё некоторые услуги, которые ты оказывала бы лично мне, мимо кассы, так сказать, - коротко хохотнул он, сладострастно поглядывая на моё тело.

От его прикосновений меня всю передёрнуло: его руки были по-старчески сухими и жёсткими, что чувствовалось даже через ткань блузки.

- Простите ещё раз, но я не могу, - снова повторила я, вставая и сбрасывая его руки со своих плеч.

- Ну что же, можешь идти. Ты свободна, - сухо произнёс он, метнув в мою сторону колючий жёсткий взгляд, - я думаю, не стоит тебе говорить – о нашем с тобою разговоре распространяться не нужно.

- Да, я всё поняла, - проговорила я, и вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.

Выйдя в коридор, я увидела Ленку. Сидя на подоконнике, она словно ждала меня, весело болтая в воздухе ногами:

- Привет! – улыбнулась она мне, махнув рукой и спрыгивая с подоконника, - девчонки сказали, этот паук снова утащил тебя к себе? – её глаза светились смехом: всей кафедре давно было известно о «неформальных» отношениях с молоденькими студентками. Правда, в моём случае были не так прозрачны мотивы: я и без «волосатой лапы» успешно закрывала сессии.

- Привет! Ага. Надеюсь, что уже в последний раз, - подходя к ней и закидывая ремень своей сумки на плечо.

- Что он от тебя хочет-то? – понизив голос и поймав меня за локоть, горячо зашептала Ленка.

- Ой, Лен! Не хочу я об этом говорить. Пошли, уже скоро пары начнутся! – я высвободила свою руку и шагнула в направлении лекционного зала.

- А ты принесла?.. – многозначительно кивнула она мне, не проговаривая, что именно.

- Конечно! Позже отдам, - улыбнулась я ей. И мы вместе побежали в аудиторию.

Ленка спрашивала о косметике: её привозили «челноки» на маленький спонтанный рыночек недалеко от оптовки, на самом рассвете, и приходилось жертвовать воскресным законным отсыпным утром, чтобы достать вожделенные коробочки с тенями и румянами. Эта торговля была «вне закона», продавцы то и дело воровато оглядывались, а мы, моднявки, хватали драгоценные коробочки и прятали их в сумках, карманах, плащах – и торопливо убегали прочь в предрассветных сумерках. Не раз на такие импровизированные рынки налетал наряд милиции, но мне каждый раз удавалось исчезнуть раньше, чем люди в форме начинали облаву. Конечно, это в разы повышало стоимость добытого товара, но девчонки хватали импортную косметику, не особо торгуясь в цене, и кое-какие рубли сверху становились приличным дополнением к моим карманным деньгам и повышенной стипендии за отличную учёбу.

Сегодня было всего две пары по расписанию, несмотря на понедельник: конец семестра, конец года, последние недели перед выпуском – пары обычно были посвящены консультациям по диплому и гос.экзаменам, да последним встречам с преподавателями для должников. Можно было бы и не приходить, но привычка брала своё: раз в расписании стоят пары – надо явиться в университет.

Вернувшись домой, я застала всё ту же недовольную мать, но уже в зале перед телевизором.

- Я вернулась, - бросила я в проём двери и пошла в свою комнату. Она тут же вскочила с кресла и ринулась за мной:

- Могла бы и не возвращаться! – дыхнула она на меня с порога свежим запахом алкоголя, - Пока живёшь в МОЁМ доме - делай, что Я тебе скажу! Снимай сейчас же свои проститутские юбки-блузки и носи уже нормальную одежду! – подогретым алкоголем яростным голосом выдала мне мать.

- Мам, тебя раздражает моя одежда или я сама? – пока ещё спокойно спросила я, повернувшись к ней: уже немолодая, заметно потрёпанная жизнью, волосы собраны в куцый хвост на затылке… М-да. Ну что, что нашёл в ней отчим?! Когда-то стройная фигура сейчас иссохлась, корявые руки с тонкими пальцами торчат из коротких рукавов домашнего халата. Миловидное лицо искажено яростью и так и брызжет злобой. К кому?! К родной дочери! Откуда эта ненависть вообще взялась?!.

- Делай, что я говорю, или выметайся отсюда! – завопила мать в ответ.

Бросив сумку на кровать, я удивлённо на неё посмотрела:

- Мам, ты понимаешь, что говоришь? – не веря в реальность происходящего, спросила я. Впервые во время подобных сцен мать позволила себе такие слова в мой адрес.

- Да, понимаю! – выкрикнула мать, в запале гордо вскинув голову и смотря на меня сверху вниз. Это оказалось последней каплей.

Достав из-под кровати старую спортивную сумку, я стала скидывать в неё свои вещи, дрожащими от переполнявших меня эмоций и чувств руками.

- Если ты сейчас уйдёшь – можешь больше никогда не возвращаться! – внезапно добавила мать, торжествуя победу. Над кем?! Над собственной дочерью?! Я отказывалась в это верить, но продолжала упорно складывать вещи.

- Мам, ответь мне только на один вопрос: за что ты меня так ненавидишь? – я замерла посреди комнаты, выпрямившись и посмотрев ей в глаза, держа летнюю куртку в руках.

- Ты мне всю жизнь сломала! – завизжала мать, - Из-за тебя ушёл от меня твой отец! – я перевела дыхание:

- А ты никогда не думала, что дело не во мне, а в тебе самой? – глядя ей в глаза, спокойно проговорила я, пытаясь унять клокотавшие эмоции внутри себя.

- Уходи! – она показала рукой мне на дверь и замерла на пороге комнаты в позе оскорблённой невинности.

Швырнув куртку в сумку, я встала на стул и достала с верхней полки жестяную коробочку со своими сбережениями, – копила на шубу к зиме – бросила её туда же в сумку, дёрнула молнию и, подцепив сумку с тетрадками, вышла из дома.

Дойдя до автобусной остановки, я уже точно знала, где буду жить: села на «двойку» - маршрут до Ленкиного дома. Она была моей единственной близкой подругой, и к тому же она жила одна, снимая комнату в коммуналке: родители жили в районе, и каждый день ездить на перекладных было не рационально. Так что с первого курса Ленка обладала своим собственным, отдельным жильём, где мы собирались на свои девичники, а порой беззастенчиво пользовались Ленкиным радушием и уединялись в её коммуналке со своими ухажёрами. Понятное дело – компенсируя её «прогулки на свежем воздухе» приятными мелочами типа шоколадки к чаю.

Увидев меня с сумкой через плечо, Ленка молча распахнула передо мной дверь в комнату и приглашающим жестом повела рукой – «проходи, мол!»:

- Решилась, подруга? – кивнула она в сторону моей спортивки, брошенной у входа.

- Решилась, - проговорила я, тяжело вздохнув и опускаясь на единственный стул в её комнате, - Я больше так не могу, - устало добавила я, опуская глаза в пол.

- Что планируешь делать дальше? – участливо спросила Ленка, присаживаясь на кровать.

- Я не знаю, - пожала плечами я, - получу диплом, а там видно будет…

- Поехали со мной: меня тётка зовёт к себе в Волгоград. Там тепло, фрукты-ягоды! Надоела уже эта Сибирь, хочется тепла и счастья! – восторженно проговорила она, мечтательно обняв себя руками и прикрыв глаза, - Да и вдвоём не так страшно новую жизнь начинать, - распахнув свои огромные глаза, подмигнула она мне. Такая не пропадёт – подумалось мне, и ещё – что я не хочу терять свою лучшую подругу. Поэтому я тут же с готовностью согласилась:

- Поехали! Никогда не была в Волгограде...

***

Мои ожидания оправдались, и, получив свой заслуженный красный диплом, я забежала вечером к себе домой. Дверь мне открыл отчим. Едва увидев меня, он тут же расплылся в улыбке и притянул к себе, крепко обнимая:

- Ну, наконец-то ты вернулась! - я слышала ухом, прижатым к его широкой груди, биение сердца: такого близкого, такого родного, такого любящего меня – по сути, чужую дочку, -Мы переживали! Какой день уже дома не ночуешь… - тепло сказал он мне.

- Наверное, ты хотел сказать: ТЫ переживал, да? – тут же тихо перебила я его, пытаясь поймать взгляд его лучистых глаз и снова благодарно прижимаясь к нему. Он смущенно опустил глаза, проведя по моим волосам рукой и укладывая голову обратно на свою грудь. В коридор вышла мать:

- Одумалась наконец? Пришла прощения просить? – ядовито спросила она, замерев в проходе, подбоченясь и разглядывая меня с явной неприязнью.

- Нет, мам, - отстранилась я от отчима и шагнула в сторону, - Мне просто нужно забрать кое-какие вещи. Я уезжаю из города.

- Интересно – куда? – насмешливо спросила она, - И далеко ли ты собралась? – в её голосе послышалось явное облегчение, и ни нотки беспокойства или тревоги обо мне.

- Далеко, - успокоила я её, проскользнув мимо отчима в свою комнату. Раскрыв принесённую с собой спортивную сумку, сложила в неё тёплые зимние вещи. Спустя пару минут вышла из комнаты. Отчим по-прежнему стоял у входных дверей, задумчиво глядя в пустоту, мать стояла в проёме большой комнаты, подпирая косяк и скрестив руки на груди.

Подойдя к матери, я обняла её свободной рукой:

- Прощай! – она даже не расцепила рук, лишь снисходительно позволила мне притянуть её к себе. Но - какая – никакая, она мне – мать, и не попрощаться с ней я не смогла, несмотря на её отношение ко мне и явную неприязнь.