Около ее стола в приемной часто сидел и томился от нескрываемой любви новенький юрист, коренастый, простоватый парень с отличной головой и серьезными намерениями. Юрий Иванович загружал его всеми видами работ, которые только мог выдумать, но тот справлялся с ними, как Иванушка-дурачок «по щучьему веленью», и продолжал отвлекать Валю от шефа. Встретив любовь, Юрий Иванович думал, что вышел из тюрьмы своей жизни на волю, но нет, его просто перевели из камеры предварительного заключения в камеру пыток. Надежда и отчаяние сменялись в его душе по многу раз, делая каждый день длинным, как многосерийный фильм.

Робость и уважение к себе не позволяли Юрию Ивановичу злоупотреблять служебным положением и домогаться девушки. Да и как любители пошлых анекдотов про секретарш представляют себе реализацию их на практике? Вызвать ее по громкой связи и, встретив около двери, накинуться с поцелуями? Или попросить задержаться после работы и, налив коньяка, хватать за коленки? Грязно, глупо, стыдно.

«Она чистая, серьезная девушка, я люблю ее, — думал он, устало возвращаясь домой, — но ведь надо как-то устроить так, чтобы мы с ней остались вдвоем просто как два человека. Она видит во мне только начальника, это меня и останавливает, нужно сменить обстановку».

Такие здравые мысли посещали Юрия Ивановича вечерами, когда до встречи с Валей оставалось еще не менее полусуток. Так прошла длинная осень весны его любви, и наступила зима.

Сотрудники стали поговаривать о приближающихся новогодних праздниках. Тут-то и посетила начальника спасительная идея.

«Надо поехать всем коллективом в пансионат, устроить корпоративную гулянку с шашлыками, петардами и танцами. Там мы будем равны, и я смогу пойти кататься с ней на лыжах», — придумал Юрий Иванович.

От такой перспективы он чуть не задохнулся. Свобода, лес, скрип лыж, ее беспомощность с креплениями, поцелуй озябших губ, слова любви, сказанные, наконец ей, пусть в спину, пусть без ответа, но переставшие лежать раскаленными валунами в жаровне его сердца.

Уже в начале декабря Юрий Иванович сообщил коллективу о предстоящем совместном отдыхе, но подчеркнул, что пока они не могут себе позволить пригласить членов семей.

— Едем, значит, без жен? — уточнил со смесью ужаса и надежды гитарист-бухгалтер.

— И без мужей, — кокетливо подтвердила его догадку завкадрами.

— И без детей, — подвел итог коммерческий директор, обремененный тремя дочерьми.

Начались сборы. Координатором и ответственным выдвинули юриста Пашу, а в помощь ему назначили Валюшу. Узнав об этом, Юрий Иванович чуть было не отменил поездку, но вовремя одумался и стал готовить контрмеры. Ему удалось создать такую неразбериху в делах, что Валя рассердилась на Пашу, и тот исчез из приемной. На радостях шеф по дороге на переговоры якобы по-дружески, а на самом деле ревниво спросил своего юриста:

— Что-то ты больно мрачный, клиентов нам распугаешь. В личной жизни проблемы?

Паша ответил:

— Нет, это временно, вот поедем в пансионат, и все наладится.

Это был удар, которого Юрий Иванович не ждал. Значит, не у него одного большие планы по устройству личной жизни на эти три дня. Что делать? С решимостью истерзанного сердца он приготовился к активным действиям.

Ему нужен был союзник, но доверить столь деликатное дело никому нельзя, поэтому Юрий Иванович призвал на помощь водку. План его был прост и коварен: соперника следовало сразу по приезде на место напоить до свинского состояния на глазах у Вали и, проявив благородство, уложить спать. А расстроенную девушку утешать и обнимать. План обрывался на этом интересном месте, потому что мечтать о большем Юрий Иванович себе запретил, чтобы не отвлекаться.

В назначенную пятницу после обеда офис был похож на туристическую базу: банки с помидорами, шампуры, водка громоздились в проходах, одетые по-спортивному сотрудники были шумны и неорганизованны как школьники на экскурсии. К пяти приехал заказанный автобус, и весь «цыганский табор», погрузившись в него, двинулся на отдых. Бутылки начали открывать после первого светофора. Юрий Иванович, как старший группы, был строг: велел закуской не сорить, а пить под минералку. Сам он подсел к молодежи и показал пример. Дорога вечером в пятницу оказалась долгой, и к прибытию туристы были уже навеселе.

Оформлять документы, раздавать ключи и талоны на питание должен был Паша. На ужин он из-за этого не попал, как и было рассчитано шефом.

— После ужина устраиваемся и собираемся в триста четырнадцатом перед дискотекой, — звонким голосом объявила раскрасневшаяся Валя в гулком зале столовой.

Чтобы не терять время, пока дамы переодевались, мужчины пошли в базовый номер, где сложили общественные запасы выпивки и закуски. Юрий Иванович подхватил бутылку, взял под руку пьющего главбуха и устроился у журнального столика, чтобы не мешать общим приготовлениям. Заведя нудный служебный разговор, он ждал, пока не услышал нужную реплику:

— Это не мой вопрос, а юриста, — возмутился бухгалтер.

— Ну, так давай спросим у него!

И через пять минут Паша уже сидел рядом и зажевывал полстакана водки вялым огурцом. К моменту, когда начали подходить дамы, он уже громко доказывал что-то не возражающему бухгалтеру.

Валюша появилась с последней группкой нарядных женщин. На ней были розовые джинсы и вишневая, в сердечках маечка, пышные волосы она распустила, и они прикрывали обнаженные плечи.

От любви и от выпитого голова Юрия Ивановича сладко закружилась. «Сегодня, скоро я скажу ей все. Она будет сидеть рядом, я возьму ее за руку, уберу волосы с ее плеч, и…» — От этих мыслей он задохнулся и рявкнул бухгалтеру:

— Наливай! — Потом опомнился и добавил: — Предлагаю всем налить.

Народ зашумел, зазвенел, забулькал.

— Кто скажет тост? — пытаясь превратить пьянку в мероприятие, спросила кадровичка.

— Мм — можно мне? — с трудом ворочая языком, попытался приподняться Паша.

— Конечно! — быстро поддержал инициативу начальник, желая насладиться плодами своих трудов, и глянул на Валю.

Та недовольно отвернулась к соседке, чтобы не смотреть на пьяного поклонника.

Еще через час, когда большинство стало выдвигаться на дискотеку, Паша попытался уцепиться за пробиравшуюся мимо него Валю и чуть не уронил телевизор.

— Пойдем танцевать! — с пьяным упорством повторял он девушке, пытаясь обрести устойчивость.

— Не хочу! — обиженно отказалась она.

— Я приехал сюда, чтобы потанцевать с тобой, — настаивал он.

— Значит, зря приехал, — отрезала она и вышла в коридор.

«Пора», — решил Юрий Иванович и поручил бухгалтеру:

— Ты спать Пашу положи, а то он, видно, перебрал, — и вышел вслед за своим счастьем.

Но ни в холле, ни на дискотеке, ни на улице он не нашел желанную. Зато, заглянув в бар, он увидел неутомимого бухгалтера.

— Павел угомонился?

— Не знаю, он куда-то пропал.

— Куда он мог пропасть?

— Какая разница, деваться ему некуда, утром найдется.

Но это совершенно не входило в намеченный план, и начальник пошел, посматривая по сторонам, искать соперника.

Через час тревожная весть об исчезновении юриста облетела всех и дошла до вяло танцующей Вали. Она сама нашла шефа и, сверкая глазами, полными тревоги, попросила:

— Давайте поищем Пашу.

Ничего не дающие поиски с каждой минутой усиливали тревогу.

Подключили персонал, охрану. Валюша металась по коридорам, и ее волосы развевались как тревожный вымпел, поднятый на мачте. Кто-то предположил, что Павел мог выйти на улицу и упасть по пьяному делу. Юрий Иванович вооружился фонариком и организовал осмотр территории. В морозной ночи они бродили по скользким дорожкам парка и искали в неровном свете фонариков и тусклом свете фонарей заблудшего пьяного влюбленного. Наконец от ворот послышались голоса:

— Нашли! Нашли!

Все ринулись туда. Юрий Иванович догнал спешащую Валю, взял ее за плечи, остановил. Она откинулась к его плечу и радостно проговорила:

— Нашелся! Я так рада, а вдруг с ним что-нибудь случилось бы из-за меня.

— Из-за водки, — поправил ее начальник сухо. Ему было не до благородства, ему хотелось, чтобы его мечты тоже сбывались.

— Нет, он не пьет, это просто я его обидела.

От ворот вели под руки замерзшего Ромео. Оказалось, он решил уехать в Москву из-за того, что Валя отказалась с ним танцевать, вышел за ворота, сел на скамейку автобусной остановки и заснул, несмотря на мороз. Если бы вовремя не хватились, то утром мог бы и не проснуться.

— Ведите его в номер и срочно в ванну, — распорядился Юрий Иванович и почувствовал пожатие холодных Валиных пальцев.

— Вы присмотрите за ним? — спросила она с надеждой и доверием.

Ради нее он готов был ухаживать даже за прокаженными, поэтому еще час был потрачен на оттаивание, растирание и укладывание в постель неудачника. Убедившись, что тот наконец заснул, директор взял со стола ключи, вышел из номера и… запер соперника снаружи.

Теперь путь был свободен! Настал его час. Юрий Иванович глянул на часы: четыре. Ночь почти прошла, а он не успел ничего. Он ринулся в триста четырнадцатый. Там горел свет, играл магнитофон, стол был наполовину убран, а в кресле храпел бухгалтер. В двести двадцатом, где жили Валя и Ира, было темно. На упорный стук выглянула заспанная Ира и объяснила, что будить Валюшу не надо, она наплакалась, спит, и вы, Юрий Иванович, тоже идите отдыхать. Он тупо кивнул, дошел до холла и тяжело осел в кресло. Отчаяние, досада, горечь и хмель сплавились в чувство острой жалости к себе, к своей любви, которую он никак не мог выразить, к своим надеждам, которые никак не сбывались. Слезы, режущие глаза, перехватывающие дыхание, давящие грудь слезы намочили ресницы и просочились обратно.