Через день на пороге стоял злой, как тысяча спущенных с цепи овчарок, Виталик и шипел в лицо перепуганной, растерянной, не понимающей что происходит, Жене, требуя «сваливать из этого города по-хорошему», а ещё через день – зарёванная жена Виталика.

     Никогда в жизни Жене не было настолько стыдно, горько и больно одновременно. Всё, что она когда-то хотела от Виталика – чуточку внимания и сексуальную разгрузку. Она просто была уставшей, замотанной, со сдававшими нервами девчонкой, не думающей, не понимающей, что разрушает чью-то жизнь. А разрушала она жизнь невиновной в её проблемах, желаниях, темпераменте женщине и двум детям. Как если бы кто-то разрушил жизнь Тёмке.

     Женщина плакала, просила сказать, правда ли Тёмка родился от её мужа, услышав правду – не сдержала отчаянных слёз, скатившись по стене тут же, в прихожей. Так они и ревели: узнавшая об обмане женщина и громко протестующий против всей несправедливости мира Тёмка.

     Утром следующего дня позвонил Богдан, вынырнув из небытия. Женя хотела спать, а лучше – умереть, а не вести светские беседы. Смотреть на любимое лицо стало горько, подкатывал стыд за собственную глупость, поведение шлюхи, тупой подарок.

     За всё! За Виталика, его жену, детей. За то, что оказалась плохой матерью. За всё сразу. Одним махом! Если бы у Жени были силы, она бы отчаянно заголосила на всю округу, как Тёмка. Всё, что она в итоге сделала – зачем-то согласилась отправиться к Богдану в Хакасию.

      «Здесь тихо. Чистый воздух. Я помогу с Тёмкой. Выспишься!» – последнее, что она слышала при том разговоре. «Выспишься». Выспишься! Женя поехала бы на Северный полюс, опустилась на дно мирового океана, лишь бы выспаться.

     Посадка прошла мягко, хныкающий половину пути Тёмка не проснулся. Женя первая сошла на трап, укутав слинг со спящим сынишкой своей ветровкой, перекинув ручную кладь через плечо. Искренне удивилась погоде. По-настоящему, по-летнему тепло, может быть, как на юге, Женя никогда не бывала на море. И уже через пятнадцать минут заходила в здание аэропорта, испытывая одно-единственное желание – бежать, куда глядят глаза.

     – Привет, Крош, – от ужаса Женя не заметила, как высокая фигура Богдана перегородила ей путь.

     Он стоял рядом, всего-то в половине шага, внимательно разглядывал прибывшую, неспешно перебираясь взглядом от глаз к ногам и обратно.

     Зачем она прилетела? Зачем? Встречающий её загорелый, высокий, красивый мужчина со сдержанной улыбкой выбил почву из-под ног, заставил сердце зачастить, мысли закружиться в хороводе миллионов сомнений, глаза предательски заслезиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 42

     Женя автоматически погладила спинку спящему Тёмке, подумав, что режим дня в очередной раз сбился. Разоспится, пропустит кормление – здравствуй слёзы, а затем бессонная ночь. И это в гостях!

     Зачем? Зачем она согласилась? Почему приехала? Чем, спрашивается, думала?..

     Богдан забрал сумку «для мамы и малыша» у Жени, ловко сняв с плеча, не задев сопящего малыша, набросил на руку. Туда же отправилась её бесполезная ветровка. Вид Богдана в джинсах, однотонной футболке и кедах дезориентировал, сумка же весёленькой расцветки с медвежатами и болтающимся на карабине Крошем, в мужских, загорелых руках и вовсе вводила в ступор.

     Впрочем, в ступор Женю вгоняло буквально всё происходящее, а сдержанная улыбка Богдана, широкий шаг в сторону получения багажа, подбадривающее полуобъятие – заставляло не на шутку мандражировать. Она старалась улыбаться в ответ, вести себя непринуждённо, подбадривала себя тем, что в любой момент может уехать. У неё есть деньги – не золотовалютный запас Америки, но есть, – есть телефон, интернет, документы. Не в чужой стране, её не разделяет с окружающими языковой барьер, а с домом – границы государств. Уехать – не проблема. Однако перестать нервничать, переживать из-за каждого жеста, взгляда, полуулыбки, ситуации в целом – не могла.

     – Отлично, – прокомментировал Богдан чемодан, две сумки и коляску, выуженные с ленты-транспортёра. – Всё?

     – Да, – выдавила из себя Женя.

     – Как ты дотащила это до аэропорта, Крош?

     – Ёлка помогла, – растерянно пробормотала Женя.

     По правде, то, что сейчас она находится за три с половиной тысячи километров от дома, в столице Хакасии – до сих пор страшно поверить! – прямая заслуга Ёлки.

     Именно она, расхаживая по квартире Жени, распиналась, расписывая прелести жизни на свежем воздухе, целебную силу степных трав, пользу таёжной атмосферы. А молоко? Натуральное молоко! Овощи, фрукты, экология. Всё самое полезное для Жени и Артёма. Кто в своём уме отказывается от отпуска в Хакасии, в доме из экологически чистого сырья, вдали от цивилизации? Это не какой-то пыльный Кипр, где в сезон некуда яблоку упасть, а Хакасия! Ха-ка-си-я! Ёлка включила режим агента по недвижимости и во всю мощь своего дарования доказывала пингвину, что жить он должен в средней Азии. Пингвин согласился…

     К тому же, страх, что Виталик придёт с очередными разборками и угрозами, не покидал Женю. Ещё меньше она хотела видеть его жену. Кто выдумал, что преступник возвращается на место преступления? Женя не желала сталкиваться с последствиями своей слабости.

     Сначала разозлилась на Ёлку, потом махнула рукой. Всё тайное рано или поздно становится явным. Претензий к Виталику у Жени не было, она не хотела помощи, не ждала участия в воспитании, но как получилось – так получилось. Ни моральных, ни физических сил на обдумывание и принятие ситуации у Жени не оставалось. Если бы не боязнь Виталика, Женя выкинула бы всё из головы до каких-нибудь дальних-дальних времён, только страх не проходил.

     Она в квартире одна с полугодовалым малышом, соседи по лестничной площадке уехали в отпуск или на дачи. Сбежать из Москвы в тот момент показалось отличным решением.

     – Надо выкатить Емельяновой, как считаешь? – Богдан криво улыбнулся, подхватил две сумки одной рукой, чемодан второй и уставился на оставшуюся лежать в сложенном виде коляску-трость. Женя тут же дёрнулась к ручкам, ловко перевернула, привычным движением разобрала и поставила перед собой.

     – Пошли? – всё, чем прокомментировал Богдан действия гостьи.

     Женя пошла, вернее, поплелась, делая вид, что ей интересна окружающая действительность. Здание аэропорта – довольно просторный зал, серый, со спешащими людьми, электронными табло, стойкой справочного бюро.

     Пейзаж, открывшийся взгляду, когда выбрались на улицу. Действительно, глаз не отвести – кирпичного цвета тротуарная плитка в пешеходной зоне, асфальт, неожиданно серый, жёлто-красный пустырь, сколько хватает взгляда, перемежающийся газонами жухлой травы, снующие автомобили, парковка. Не пыльный Кипр, одним словом. Красота!

     – Ну, вот, – Богдан показал руками на чёрный, огромный автомобиль, приветливо мигнувший хозяину фарами.

     Женя отшатнулась. Не испугалась, скорее не ожидала, что её бывший постоялец ездит на эдаком монстре. Tойота Тундра – услужливо подсказала надпись на авто. В Москве Богдан передвигался на Мерседесе. В классах авто Женя не разбиралась, понимала лишь – машина новая, очень дорогая, с комфортабельным салоном. Под стать внешнему виду хозяина, соответствует его запросам и ожиданиям. Потом ошарашенно смотрела на свой же багаж, показавшийся в утробе Тундры игрушечными сумочками, как детская посудка на обеденном столе, и, с ещё большим удивлением, на детское автокресло на заднем сидении.

     – Проблема? – спросил Богдан, нахмурившись.

     – Нет, – Женя взглянула на всё ещё спящего сынишку.

     Надо же, как разоспался. Проскочило волнение, вдруг заболел. Такси, аэропорт, самолёт, снова аэропорт – кишмя кишат микробами, бактериями, вирусами. После событий последних месяцев Женя опасалась всего. Потрогала лоб Тёмки – обошлось, не горячий. Отстегнуть слинг – Тёма проснётся, расплачется. Не отстёгивать – в кресло не устроить. Ехать без кресла… Нет, исключено. Почему-то в этом Женя была уверена на все сто процентов. Богдан с места не сдвинется, пока не будет уверен в безопасности пассажиров.

     – Мы можем подождать, – он понятливо кивнул.

     – Не надо, всё равно нужно просыпаться, – с этими словами Женя начала разбираться с креплениями слинга, придерживая Тёму, молясь, чтобы сынишка не перекричал ревущие турбины самолётов, идущих на посадку и взлёт.

     Тёмка недовольно повёл сонными глазёнками, скривился, давая понять, что прерывать сладкий сон шестимесячных младенцев – не лучшая идея, нахмурился и огласил парковку истошным приветствием.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

   Женя попыталась успокоить малыша, не тут-то было. Артём был намерен сообщить округе о собственном недовольстве. Отвлечь могла пустышка, но она, как назло, уже в салоне, на переднем сидении, в сумке с веселыми медвежатами, пристёгнута на цепочку к тряпичному Крошу. Забраться в Тундру, держа на руках шестимесячного, выгибающегося, орущего крепыша, оказалось таким же непреодолимым квестом.

     – Давай сюда, – Богдан взял Тёмку, тот ответил усилением децибелов рёва.

     Женя плюнула, Тёма всё равно продолжит надрываться, а в машину забраться надо, перетащить сумку на заднее сидение, достать всё необходимое для сынишки, а уж потом устраивать его в автокресло, что вызовет неминуемый второй круг недовольства. И покормить.

     – С характером парень, – улыбнулся Богдан с водительского кресла, когда Женя уже пристёгивала Тёму.

     – Он нормальный был, – буркнула, извиняясь, Женя.