Анна Альварес - Мудрость любви

– А я считаю, Клара неправильно поступила. Надо было всё сказать раньше, ещё во время венчания, чтобы изгадить этой предательнице свадьбу и медовый месяц!

Зилда посмотрела на неё с ужасом:

– Иногда мне кажется, что в тебя вселился дьявол! И ты ещё говоришь, будто любишь свою сестру? А представь, каково было бы доне Элене, если бы Клара и правда затеяла скандал в церкви! Об этом ты не подумала?

– Да я пошутила, – вынуждена была сказать Ирис, но Зилда ей не поверила.

Повертевшись некоторое время на кухне, послонявшись без дела по квартире, Ирис заглянула в комнату Элены и увидела на столе пачку пожелтевших писем.

Это были те самые письма, о которых Элене постоянно напоминал Педру и которые она собралась наконец перечитать, но её отвлекла от этого занятия Ивети, случайно оказавшаяся в Леблоне и не преминувшая забежать к подруге, хотя они и расстались только вчера, накануне выходного.

Одно из писем лежало отдельно, вне стопки. Ирис, конечно же, проявила любопытство и прочитала следующий текст:

«Педру, любовь моя, не знаю, когда ты прочтёшь это письмо, и прочтёшь ли. Сегодня ровно месяц, как я уехала с фазенды и живу в Рио с мамой и Фредом. Я была в отчаянии всё это время и до сих пор ещё не пришла в себя. Мне очень плохо, Педру! Я чувствую себя покинутой, и надежда на нашу встречу тает с каждым днём...»

Прочитав это письмо, Ирис принялась и за другие и так увлеклась, что не заметила, как в комнату вошла Элена.

– Это гадко, Ирис! – воскликнула она. – Где ты воспитывалась? Разве тебе неизвестно, что нельзя читать чужие письма?

– Прости, это вышло случайно, – стала оправдываться Ирис. – Я от скуки заглянула в твою комнату и вдруг увидела на конверте имя Педру... Да, мне стало любопытно! Это твои письма? А как они обратно попали к тебе?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – одёрнула её Элена. – Эти письма были написаны давнім-давно, и всё, о чём в них идёт речь, касается только меня и Педру!

Ирис всплеснула руками:

– Неужели ты его до сих пор любишь?!

– Я не хочу говорить с тобой на эту тему! – попыталась отмахнуться от неё Элена, однако у Ирис на сей счёт были другие планы.

– Я говорю об этом лишь затем, чтобы открыть тебе глаза на Педру, – сказала она Элене. – Он вовсе не такой замечательный, каким кажется! Если бы ты знала то, что знаю я!..

– Ирис, хватит!

– Нет, ты послушай! Педру пристаёт к ветеринарке Синтии, я однажды застала их в конюшне, они совокуплялись там, как двое отвратительных животных! А потом Педру сам признался, что это было не в первый раз. Представляешь? Иногда Синтия этого и не хочет, а он всё равно подлавливает её прямо в конюшне и добивается своего!

– Ирис, замолчи! – не выдержав, прикрикнула на неё Элена. – Педру – взрослый свободный мужчина, он имеет право жить, как считает нужным. И никто – ни ты, ни я – не должен вмешиваться в его жизнь, поняла?

– Я рассказала тебе всё это потому, что ты тоже можешь попасться на его уловку!

– Ты напрасно беспокоилась, Ирис, – ответила Элена. – У меня не такие отношения с Педру, чтобы я могла опасаться чего-нибудь подобного. Я влюблена в Мигела и счастлива с ним! А эти письма... Они относятся к моему прошлому... – Она невольно вздохнула. – Но ты всё равно не имела права входить и копаться в моих вещах. Это недопустимо!

– Ну, прости меня, пожалуйста! Я больше никогда не буду так делать, – по-детски повинилась Ирис и, вполне довольная собой, умчалась на свой конезавод.

А Элена ещё долго не могла оправиться от того ужасного впечатления, которое на неё произвёл рассказ Ирис. Усомниться в его правдивости Элена не имела никаких оснований, поскольку Педру когда-то проделывал нечто подобное и с ней самой – подлавливал её где-нибудь у стога сена или в той же конюшне... Это был его стиль, его манера обращения с любимой женщиной!

На слове «любимой» Элена почувствовала острый укол в сердце. А любил ли он корда-нибудь её? И любит ли сейчас – если предлагает идти с ним под венец и в то же время так лихо развлекается с Синтией?!

Надо обязательно поговорить с ним! – вдруг встревожилась Элена, вспомнив об Ирис. – А то, не дай Бог, эта влюблённая дурочка спровоцирует его, и он поступит с ней так же, как некогда со мной, а теперь – с Синтией...»

Но пока Элена готовилась к этому непростому разговору с Педру, Ирис однажды застала его в меланхолическом настроении, когда он рассматривал старые фотографии. Увидев среди них ещё одно давнее письмо Элены, Ирис вытащила его из кипы фотографий и сказала:

– Напрасно ты по ней тоскуешь!

– По ком? – не сразу понял Педру, погружённый то ли в воспоминания, то ли, наоборот, в мечтания.

– По Элене. Это же её письмо!       

– А ты откуда знаешь? – встрепенулся Педру. – Ну-ка положи на место!

Ирис выполнила его требование и произнесла с плохо скрываемой хитрецой:

– Я иногда завидую Элене – она знала тебя молодым!

– Ты не заговаривай мне зубы! – грубо одёрнул её Педру. – Я спросил: откуда тебе известно, что это письмо Элены? Ты рылась в моих вещах?

– Нет, что ты! Я видела такие же письма у Элены, она сама мне их показывала.

– Ты врёшь! – не поверил ей Педру.

– Можешь спросить у неё! Она мне читала их вслух. Очень занятно! Мы так смеялись! Какими же вы тогда были дурачками!

Педру набычился, глаза его налились свинцом.

– Всё, довольно! – прохрипел он. – Иди спать! Спокойной ночи!

– Спасибо, я как раз пришла поцеловать тебя перед сном, – ангельским голоском ответила Ирис.

– Хватит паясничать, Ирис! Марш в постель!

– В твою?!

Педру молча вытолкал её из комнаты, а она прокричала ему уже из-за двери:

– Совсем скоро ты забудешь и Элену, и Синтию, и всех женщин, что прошли через твою жизнь! Это я тебе обещаю. Спокойной ночи, любовь моя!

Камила открыла глаза. На белизне подушки выделялся тонкий профиль безмятежно спящего Эду. Они заснули не так давно, утомлённые, расслабленные, но за это время успела взойти луна и освещала теперь их спальню. Слышалось глухое шуршание волн, успокаивающее, умиротворяющее. Камила прикрыла глаза и вновь их открыла. Эду мирно спал и был прекрасен, как сказочный принц.

«Неужели сбылось всё, о чём я так мечтала? – спросила себя Камила. – Теперь я навсегда жена Эду, я жду от него ребёнка. Никто и никогда не разлучит нас!»

Волна блаженства, словно нежная морская волна, подхватила Камилу.

«Можно ли быть счастливее меня?» – успела подумать она и растворилась в ласковом сне.

Они собирались пробыть в Ангре месяц, счастливый медовый месяц, который для них только начинался.

Элена взглянула на Ивети и улыбнулась:

– Я счастлива счастьем Камилы.

Они сидели в кабинете перед началом рабочего дня, обсуждали график приёмов на будущую неделю, и вдруг Элена произнесла эту фразу. Лицо её так светилось, что Ивети порадовалась за подругу. Похоже, кризис остался в прошлом и наконец у Элены вс наладилось.

Элена словно бы подхватила её мысль и прибавила:

– Было время, когда мне казалось, что я умру, увидев Камилу в белом платье рядом с Эду. Умом я всё понимала и желала им счастья, но знала, что сердце моё не выдержит, разорвётся. С таким ощущением я жила долго-долго, но когда пришёл этот день по-настоящему, меня вдруг охватила такая радость, что я готова была полететь!.. Я впервые поняла, что самое большое наше счастье – это дети, и когда удачно складывается их судьба, то тебе уже больше ничего не надо – на душе мир и покой.

– Да, наверное, это так и есть, – задумчиво кивнула Ивети. – Я и в самом деле давно не видела тебя такой счастливой. Может, и я корда-нибудь узнаю это счастье, когда удачно выдам замуж Рашел.

– Я тебе от души этого желаю, – улыбнулась Элена. – И знаешь, я даже чувствую, как счастлива Камила...

– Она тебе звонит? – спросила Ивети. – Ты поняла это по голосу?

– Она мне не звонит, – ответила Элена. – Я чувствую это по их молчанию...

В отличие от Элены Алму беспокоило молчание новобрачных, но она сдерживала себя – не докучала им звонками. После отъезда Эду ей казалось, что дом опустел, но постепенно жизнь вошла в прежнее русло, и каждый из домочадцев занялся своими привычными делами.

Данилу, как обычно, нежился в бассейне. Алма куда-то уехала, и он мечтательно прикидывал, поиграть ли ему с Ритой в двухголовое чудовище или в охотника и сирену. Ещё он думал, почему бы не отправить Ноэмию на рынок за каким-нибудь экзотическим продуктом, чтобы её не было дома часа три, а то и больше, и тогда они с Ритой...

В последнее время Рита не выходила у него из головы и казалась всё более соблазнительной. Похоже, что и она влюбилась в него без памяти, потому что то и дело роняла чашки и тарелки.

– Чуть ли не половину английского сервиза разбила, – довольно усмехнулся он, – а всё от любви.

Он уже собрался было позвать её к себе и утешить как положено, по-мужски, но тут появилась Алма, и лицо у неё было такое, что все сладкие мысли Данилу сразу испарились.

– Что с тобой, моя дорогая? – спросил он, выскочив из бассейна как пробка.

– У Камилы выкидыш, – сообщила она. – Её едва довезли до больницы.

– Они уже в Рио? – спросил Данилу, сам потрясённый этой новостью.

– Да, как видишь, их медовый месяц продлился всего неделю и закончился так ужасно.

– Нужно было быть по осторожнее, – пробормотал Данилу, но не стал развивать игривую тему, видя страдальческое лицо Алмы. – Ей очень плохо? – спросил он, на этот раз и сердечно, и серьёзно.

– Да, очень, – честно призналась Алма.

– А Эду? – снова спросил Данилу.