Шаннон зачарованно следила за его рассказом о княжне Ксении, но, когда он закончил, пылко произнесла:

— Месье Галант, я хочу получить от вас формулу — ту, которую вы разработали перед тем, как покинуть «Галант». Все говорят, что эти духи стали бы более знаменитыми, чем «Шанель номер пять» или «Мицуко».

— А, так вы тоже знаете о моих формулах? — сказал он, глядя на Шаннон, глаза которой горели энтузиазмом.

— Из того, что о вас написано, я прочитала абсолютно все. Все изучила, чтобы открыть источник вашего вдохновения. И приехала сюда, чтобы предложить вам ресурсы, находящиеся в моем распоряжении, — необходимый капитал, собственную лабораторию в Грассе.

— Ко мне уже подходили и предлагали деньги, но я должен признать, что никто до сих пор меня не заинтриговывал, как вы.

Когда Анжелика принесла тарелку с сырами и чашу с вишней и персиками, Галант налил гостье полный бокал вина.

— Вы на самом деле такой романтик, как кажетесь? И настолько ли вы романтик, чтобы воспользоваться шансом, который я вам даю? — дерзко сказала Шаннон.

Он расхохотался.

— Почему вы думаете, что вам понравится моя формула — которая, как вы считаете, у меня есть?

— Не знаю почему, но я как будто уже с ней знакома. Я слишком много читала о вашем стиле.

— Видите ли, там очень высокое содержание жасмина. Цена на французский жасмин поднялась почти до недосягаемых высот, а я согласен использовать только самый лучший.

— Знаю, но это можно решить. И если ваши духи понравятся — а я уверена, что это так, — то найдутся люди, готовые за них платить. — Видя, что его сопротивление слабеет, Шаннон вытащила из своего портфеля бумаги. — Вот здесь у меня проект рекламной кампании, рассчитанной на два года — срок, за который, как я надеюсь, духи поступят на рынок. Возможно, это убедит вас в серьезности моих намерений.

— Вы уже думали о названии? Может понадобиться много времени на его поиски. — В голосе Галанта звучало сомнение, но Шаннон поняла, что он уже увлекся.

— Вы когда-нибудь давали название своей формуле?

— Нет, это дело специалистов. К тому же любое название, которое двадцать лет назад было удачным, сейчас может оказаться нерыночным.

— Я думала о названии и уже разработала его, — с энтузиазмом сказала Шаннон. — Мой парижский консультант по правовым вопросам ждет распоряжения запатентовать его в сорока пяти странах, месье Галант.

— И что же это?

— «Самарканд».

Глядя на стрекозу, повисшую в воздухе около бассейна, Галант взвешивал про себя предложенный вариант. Шаннон, как и он, представила искателей мирры и ладана, темные купола на бледном вечернем небе, крики муэдзинов — все, что связано с Самаркандом и дошло до них сквозь века с той поры, как Марко Поло по Великому шелковому пути доставил на Запад весть о богатствах Востока. Это слово однажды всплыло из подсознания Шаннон, и она немедленно решила использовать его, посчитав свежим, манящим и незабываемым.

— Да, мне нравится, — согласился Галант. — И нельзя сказать, что оно неуместно. Это животный, возбуждающий запах, с оттенками сандалового дерева, розового масла, жасмина, не считая сотни других вещей.

— Вам необязательно давать ответ немедленно. Я буду здесь, в Грассе, изучая процесс приготовления цветочных экстрактов в период сбора урожая роз. Я хочу изучить все аспекты бизнеса — сверху донизу. Если хотите, я вернусь через неделю или две.

— Нет, я предпочел бы дать ответ сейчас же.

Сердце Шаннон замерло.

— Я поставлю перед вами небольшую задачу. Если вы сможете доставить мне — в течение двух недель — партию лучшего тибетского мускуса, который нужен для приготовления первых образцов, то мой ответ будет положительным.

Он поставил ей условие — так мудрый король устраивает испытания принцу, который просит руки его дочери. «Но мускус!» — с унынием думала Шаннон. Это был самый дорогой в мире ингредиент. Ей придется авансом перевести поставщику двадцать тысяч долларов, и без всякой гарантии на успех.

— Это послужит доказательством серьезности ваших намерений. И также укрепит меня во мнении, что «Самарканд» будет образцом редких и изысканных духов, и что вы и те, кто вас поддерживает, не собираетесь экономить в ущерб качеству. В свое время я из-за этого удалился от дел и не хотел бы, чтобы то же самое повторилось снова.

— Договорились, месье Галант, — ответила Шаннон, внезапно ужаснувшись собственной щедрости.

После кофе Шаннон поняла, что пора уходить. Поднявшись, она протянула руку.

— До скорой встречи, — сказала Шаннон, а ее мысли уже устремились вперед. Она спешила вернуться в Ниццу, чтобы как можно быстрее дать ход заказу на мускус. Глядя в добрые голубые глаза Галанта, Шаннон чувствовала, как ее охватывает восторг. Все в ней трепетало при мысли о том, какой эффект вызовет возвращение в мир моды легендарного Марселя и его рецепта.

У порога дома Шаннон остановилась, чтобы бросить последний взгляд на сад и суровый силуэт Галанта на фоне тысяч цветов. Как странно, что встреча, имеющая решающее значение для всего предприятия, состоялась не где-нибудь в зале заседаний, а в цветущем саду. Судьба как будто напоминала, что без творческого вдохновения цифры балансовых ведомостей не имеют никакого значения.

Когда они подошли к дверям, Шаннон сказала:

— Между прочим, у меня есть дом в Сейяне. Я купила его в прошлом году.

— Да? Очень хорошо. Значит, мы будем почти соседями. Это совсем недалеко от Грассе.

— К сожалению, я собираюсь его продать и поискать что-нибудь другое.

— В Сейяне?

— Нет, думаю, в другом месте, — поспешно сказала Шаннон. — До свидания, месье.

— До свидания, мадемуазель, — церемонно поклонившись, ответил Галант.

Когда Шаннон исчезла из виду, Марсель погладил сидевшего у его ног Коко, размышляя о том, что еще вчера был удалившимся от дел человеком, спокойно занимавшимся разведением цветов и винограда. Но, оказывается, в нем еще сохранилась жизненная энергия. Открыв флакон «Праздной любви», Галант вновь ощутил райское блаженство юности. Красивая молодая незнакомка дала имя тому, что будет данью памяти Ксении. Самарканд. Слово, напоминающее восточный блеск ее темных глаз, его юношеское познание смысла жизни. Самарканд. Это будет дитя любви, которая никогда не умрет.


Через неделю по дороге к Сейяну Шаннон вспоминала свой визит в Грассе. Всюду витал сильный аромат роз. Скромные красные лепестки превращались в эссенцию, составляющую основу великого множества духов. Шаннон наблюдала за сбором урожая нарциссов, от запаха которых даже разболелась голова. Гелиотроп, мимоза, жасмин, тубероза, бергамот, кананга, амбра — все перепуталось в памяти Шаннон и привело в полное замешательство. Сможет ли она когда-нибудь разобраться в сотнях запахов?

После встречи с Галантом Шаннон немедленно позвонила Амадео и сообщила новости.

— Браво, Шаннон! — ликовал Амадео. — Я знал, что у тебя получится.

Он немедленно предложил использовать свое влияние, чтобы гарантировать своевременную доставку мускуса. Шаннон повесила трубку с убеждением, что без помощи Амадео и этот этап производства «Самарканда» не удалось бы осуществить. Позднее, размышляя над предстоящими битвами, Шаннон пришла к выводу, что ей скоро придется столкнуться с подлинной завистью. Со стороны явно казалось, что она обладает исключительными и совершенно незаслуженными преимуществами, с легкостью преодолевая любые трудности. На самом же деле Шаннон полной мерой хлебнула всяческих невзгод и разочарований и готовилась к новым осложнениям. Например, внезапные заморозки или забастовка рабочих могут привести к тому, что драгоценный жасмин подскочит в цене. А трудности с патентованием! Есть и более легкие способы заработать на жизнь, с иронией подумала Шаннон. Но в глубине души сознавала, что борется за то, чтобы утвердиться в мире сильных, которые видели в ней очередное хорошенькое личико. Что с того, что на ее плечи ложится ответственность? От этого Шаннон становится только более жизнестойкой — даже может посетить дом в Сейяне.

Шаннон пришлось собрать все свои силы, чтобы сохранить спокойствие при виде знакомого пейзажа, напоминавшего о первом дне, когда они с Заном приехали сюда. Оставив машину в деревне, она поднялась на холм. Остановившись перед домом с закрытыми ставнями, Шаннон вспомнила, что прошел уже год с тех пор, как они с Заном провели здесь неделю. Она открыла дверь, пахнуло прохладным, нежным воздухом. Казалось, в комнатах поселились привидения, и Шаннон распахнула навстречу свету окна и двери. Но даже утренняя свежесть, сияние солнца, щебетание птиц не могли оживить прошлогоднее очарование.

— Я люблю тебя, Шаннон, и буду любить всегда, — слышался в ушах голос Зана.

Чувствуя, что не в состоянии скоро покинуть этот дом, Шаннон прошла в столовую и принялась упаковывать керамику, купленную вместе с Заном во время их прогулок по побережью.

Уже собравшись запереть дом, она услышала в коридоре звук шагов.

— Кто там?

На пороге появилась высокая тень. Вошедший явно колебался.

— Шаннон?

После долгой мучительной разлуки Шаннон вновь слышала голос Зана.

— Шаннон?

Когда Зан вышел из тени, Шаннон была слишком взволнована, чтобы заговорить. В ней боролись два противоположных чувства — обида и радость. Зан медлил до тех пор, пока не различил выражение ее лица, затем заключил Шаннон в объятия. Он крепко прижал ее к себе, и чувство одиночества чудесным образом испарилось. Оба долго не могли заговорить.

— Как ты здесь оказался? — наконец выговорила Шаннон.

— Я говорил тебе, что приеду сюда в этом году, — что бы ни случилось. Я приехал несколько часов назад, но когда увидел, что дом заперт, стал ждать в кафе, когда ты пройдешь мимо. У меня была абсурдная надежда, что ты приедешь, но увидев тебя, я полчаса никак не мог собраться с духом, чтобы подойти к дому.