Через неделю, когда позвонил Марк, Керри быстро пролистала свою записную книжку.

— Марк, это ужасно, но в ближайшие две недели я не смогу найти для тебя времени, — вздохнула она, констатируя, что дни, когда Марк был единственным парнем в ее жизни, кончились.

— Ты, как всегда, очень популярна, — сухо рассмеявшись, сказал Марк, не в силах скрыть разочарования. — Давай назначим свидание на эту пятницу — сходим в кино и где-нибудь пообедаем. Я могу взять тебе билет на матч между Йельским и Гарвардским университетами. Что ты на это скажешь?

Это было очень похоже на Марка — пригласить на одно из самых интересных осенних соревнований и тем самым прижать ее к стене. А для нее сейчас было бы безумием давать согласие, потому что такое предложение почти наверняка сделает кто-нибудь поинтереснее.

— Конечно, давай, — холодно ответила Керри.

Повесив трубку, она пожалела о том, что не солгала. Почему она согласилась? Марк все еще вызывал в ней чувство вины и жалости. Хотя Линди ни разу не упоминал о своем сыне, Керри чувствовала сильное неудобство из-за того, что снова встречается с Марком, и напомнила себе, что надо быть поосторожнее. Линди ничего не должен узнать.


За неделю до матча между командами Йельского и Гарвардского университетов Керри позвали к телефону.

— Керри, это Линди, — услышала она знакомый низкий голос.

— Привет, — сказала Керри, и сердце забилось сильнее. Весь месяц Керри в глубине души волновалась, что он ее забыл. — Я не знала, что и подумать. Ты говорил, что позвонишь в конце октября, — сказала она, стараясь сохранить спокойный, слегка игривый тон.

— В последний момент я решил полететь в Париж, на «Арку», а потом на пару недель съездил в Ирландию, чтобы посмотреть несколько новых чистокровок. Погоди, ты еще услышишь о красавцах, которых я выбрал.

При упоминании об одном из главных международных состязаний на приз Триумфальной арки Керри почувствовала, что ее переполняет ревность. А случайное упоминание о лошадях, казалось, было сделано нарочно, чтобы ей досадить. Тем не менее Керри постаралась придать своему голосу должный оттенок многозначительной уступчивости, постаравшись вновь разжечь аппетит Линди.

— Какой ты счастливый! — хрипло засмеялась Керри. — Как бы то ни было, я рада, что ты наконец вернулся. — Когда она пойдет с Марком на матч, то будет чувствовать себя отомщенной.

— Керри, я собираюсь на матч между Гарвардом и Йелем…

— Вот как? — сказала Керри, испытывая нехорошие предчувствия.

— Я пойду на игру, затем буду ужинать с друзьями, а после хочу тебя увидеть.

— Я тоже собираюсь на этот матч, а после него будет много всяких вечеринок, — обиженно выпалила Керри.

Линди не обратил внимания на ее протест.

— Я вернусь около одиннадцати и буду ждать тебя в «Ритц-Карлтоне». Просто спроси ключ.

Спорить не приходилось. Керри была любовницей Линди ван Бурена, и тот распоряжался ее временем так свободно, как будто имел на это все права.

— Хорошо, я приду. Тебе не придется ждать, — прошептала Керри.


Утром того дня, когда должен был состояться матч Йель — Гарвард, Керри быстро сбежала вниз по ступенькам. На ней было пальто из верблюжьей шерсти и длинный красно-белый шарф — цвета Гарварда. Юноши из Гарварда непрерывно подъезжали на машинах к общежитию, чтобы забрать на матч своих счастливых подружек. Увидев в коридоре одетого в твидовое пальто Марка, Керри позвала его, неохотно признавшись себе, что обрадовалась, увидев, как засияло его лицо. Даже на таких ужасных снобов, как Алисон и Стефани, произвело впечатление небрежное замечание Керри, что этим летом она зацепила Марка ван Бурена. Керри начала подозревать, что он, пожалуй, не так плох, как она предполагала.

День начался с позднего завтрака на Гарвардской площади, а затем они отправились на Солдатское поле, где должна была состояться игра. Было ужасно холодно, вот-вот мог начаться снегопад. Керри шла на стадион под руку с Марком, ее глаза горели от восторга. Смешавшись с толпой, они стали подниматься на трибуны, где виднелись знамена и слышались крики болельщиков. Когда Марк и Керри сели на холодную скамейку, хлопьями пошел снег, и Керри в первый раз за все время пребывания в Бремаре почувствовала себя беззаботной школьницей. Она улыбнулась Марку своей самой восхитительной улыбкой, и он обнял ее, сияя от счастья. Болельщики Йеля в бело-синих шарфах вытащили на поле свой талисман — огромного свирепого бульдога, хором распевая: «Буль-дог, буль-дог, гав, гав-гав!..» Когда на поле вышла гарвардская команда, Керри завизжала во всю мочь. Гарвардцы шли уверенной походкой, увешанные щитками и шлемами, как современные гладиаторы. Тесно прижавшись друг к другу, Керри с Марком все время матча веселились от души. Гарвард проиграл со счетом два-семь, но это не имело значения. Когда игра окончилась, они вместе с разгоряченными друзьями Марка по школе бизнеса отправились в находившийся на площади бар. Один из приятелей Марка, темноволосый, симпатичный Бафф Кулидж, отчаянно с ней заигрывал. Щеки Керри раскраснелись от мороза и от бренди, которым напоил ее на трибуне Марк, в медно-красных волосах блестели снежинки. Жизнерадостно смеясь, она делала вид, что ничего не замечает. Но фамилию Кулидж постаралась запомнить.

— Ты здесь самая красивая, — с восхищением прошептал ей на ухо Марк. Казалось, он совершенно не ревнует.

— Мы так замечательно проводим время. С тех пор, как я поступила в Бремар, я еще так не веселилась! — воскликнула Керри.

— Правда? Я тоже, — признался Марк. — Но это еще не все. Бафф хочет, чтобы мы пошли на большую вечеринку, которую он устраивает в своей квартире. Что скажешь?

— Замечательно, — рассеянно ответила Керри, взглянув на часы волшебные минуты неумолимо уходили, приближая встречу с Линди.

Вечер внезапно утратил свою прелесть. Выйдя из ресторана, Марк взял ее под руку и прошептал:

— Что случилось, Керри? Тебя что-то беспокоит?

— Нет, ничего, — сказала она, натянуто улыбнувшись и покачав головой.

— Там, в ресторане, ты была такой красивой. Я хотел нагнуться и… — Его голос дрогнул от счастья.

— И что? — спросила Керри. Они вдвоем стояли в дверях, остальные ушли вперед, и их смех эхом отдавался в звездной ночи.

— И поцеловать тебя. — Марк неуклюже обнял ее, его губы нашли в темноте ее рот.

— Керри, — сказал Марк, прижав ее к себе. — Я все еще люблю тебя. И всегда буду любить. Как ты думаешь, есть у нас шанс, несмотря на то что произошло?

Видеть на его лице это преданное выражение было невыносимо.

— Догони и узнаешь! — крикнула Керри, бросившись бежать вдоль по улице. Но когда Марк настиг ее, Керри тут же вернулась на землю. Как он почувствовал бы себя, если бы увидел ее сегодня в полночь?

— Я должна кое-что сказать тебе, Марк, — тщательно подбирая слова, сказала Керри. — Надеюсь, ты не ожидаешь, что мы продолжим наши отношения с того момента, на каком остановились. Я имею в виду — будем спать вместе.

— Конечно, нет, — искренне поддержал он. — В том, что случилось, я тебя не виню. Давай начнем все сначала — сделаем вид, что мы только познакомились.

К десяти тридцати вечеринка у Баффа была в полном разгаре. В прокуренных комнатах яблоку было негде упасть. Заглушая крики и смех, из динамика раздавалась музыка «Роллинг стоунз», столы были заставлены бутылками и банками из-под пива. Украдкой посмотрев на часы, Керри поняла, что пора идти. Пройдя через гостиную, она миновала кухню, где страстно обнималась какая-то парочка, и подошла к сваленной в кучу верхней одежде, чтобы забрать свое пальто. Марка нигде не было видно. Керри уже страшилась его завтрашнего телефонного звонка. Ничего, она скажет, что слишком много выпила, плохо себя почувствовала и поэтому не стала просить его отвезти ее в колледж.

Чувствуя себя Золушкой, уходящей с бала, Керри вышла на холодную, тихую улицу и пошла вдоль домов, в которых только начинались вечеринки. Под юбкой и свитером было надето черное нижнее белье, которое нравилось Линди, так как контрастировало с ее кремовой кожей. В сумочке лежал флакон его любимых духов. Сев в такси, Керри с ужасом почувствовала, что из невинной учащейся Бремара превращается в шлюху.

Около полуночи, когда Керри лежала на смятых простынях, чувствуя на себе жадные губы Линди, милые развлечения сегодняшнего уик-энда отошли прочь. Как только страстный ритм их слияния набрал темп, Керри почувствовала, как на крыльях вожделения воспаряет ввысь, оставляя земные удовольствия — яркие знамена, бессмысленные стишки и невинные поцелуи в темноте. Керри радостно и с готовностью разделила с Линди его страсть, стремясь погасить собственный пожар, бушевавший в самой глубине ее существа.

Появившись на пороге своей квартиры, Шаннон с облегчением сняла туфли на высоком каблуке.

— Фиона, я дома! — крикнула она, сбрасывая жакет.

Няня вышла из спальни и тихо прикрыла за собой дверь.

— Я хотела, чтобы он не заснул до вашего прихода, — прошептала она, — но у него просто закрывались глазки.

— Мой дорогой малыш! — с разочарованной улыбкой сказала Шаннон. — Я пройду на цыпочках, чтобы на него взглянуть.

— У вас усталый вид, — сказала Фиона, когда Шаннон вернулась из детской. — Давайте налью вам выпить.

— Спасибо. Это будет просто замечательно, — со вздохом сказала Шаннон, падая в кресло около камина, где Фиона разожгла огонь к ее приходу.

— Вы сегодня вечером останетесь дома? — спросила Фиона, подавая джин с тоником. — В духовке картофельная запеканка с мясом.

— Чудесно! Ничего лучше и придумать нельзя. Мне завтра нужно выйти из дома в восемь часов, так что лучше лягу пораньше. Еще два дня — и я все брошу и займусь подготовкой к Рождеству. У меня даже не было времени пройтись по магазинам.