Наталия Романова - Мультяшка

- Мирослава ничего не знает? - Максим не отрывал взгляда от Сильвестра, пока тот говорил ровным голосом, как радио на АМ-диапазоне.

- Нет, - старик кивнул в подтверждение своих же слов. - В нужный момент ей станет известно всё необходимое. Пока незачем её тревожить, девочка импульсивна, за ней не всегда возможно уследить, боюсь, она наломает дров, лишние телодвижения нам не нужны.

Нам. Нам не нужны. Нам.

Максим провёл рукой по гладко выбритой щеке, закрыл ладонью глаза, дав себе секундный перерыв.

«Нам», - и Максим добровольно становится мишенью. Буфером между Мельгеловым и Мультяшкой.

- Я бы хотел понимать картину до конца, - глухо проговорил Максим, посмотрев на старика прямо.

- Если будет достаточно времени, мы выведем средства Мирославы и мои, а после моей смерти, оставшееся, что я не успею вывести, перейдет тебе, а не Мирославе. Она имеет право на часть наследства после тебя, но это уже не те деньги, которые спасут Мельгелова. Если у нас будет достаточно времени, официально у неё не останется ни рубля.

- Вы не думали, что я могу не вернуть ей наследство?

- Если ты не дурак, то именно так и сделаешь, твоё участие требует вознаграждения. Тебе хватит до конца жизни, считай это моральной компенсацией, - старик одобрительно улыбнулся. - Сейчас Мельгелов растерян, он думает, смотрит спектакль, который я устроил с вашей свадьбой, показной охраной Миры - кинул, как кошке фантик, новые обстоятельства. Мы воспользуемся его замешательством, выведем Миру из игры, а потом и вовсе захлопнем шахматную доску. Продолжай играть супруга, у тебя неплохо получается, Мирослава тоже старается, это похвально... Немало пришлось приложить усилий, чтобы сфабриковать дело на её дружка, а потом замять, убедив девочку вести себя в необходимых рамках.

- Данила Щербаков всё-таки не распространял наркотики? - вопрос, который не нуждался в ответе. Максим знал это, захотелось услышать лично от старика.

- Этот фрик может только употреблять и сочинять то, что теперь называют музыкой. Он не распространитель, для этого надо иметь яйца, а парень жалок, как слепой котёнок под дождём. Музыка - всё, что у него есть, и всё, что ему требуется.

Максим всё ещё пытался впитать в себя то, что услышал, осознать, уложить в голове, принять окончательное решение, вернуться к разговору, как дверь с грохотом распахнулась, и на пороге кабинета появилась Мира. В джинсах, ярких зимних кроссовках, куртке нараспашку, внизу мелькнул свитер, сверкнуло колечко пирсинга в носу и пуссеты в ушах. Волосы рассыпались по плечам спортивной куртки из ткани с мембраной, шапку Мультяшка проигнорировала. Глаза лихорадочно блестели, она внимательно осмотрела всё помещение, каждого из троих участников беседы, и, наконец, произнесла:

- Что здесь происходит?!

- Клопы, - тут же ответил Максим.

- Клопы? Какие ещё клопы?

- Обыкновенные клопы, насекомое, кровососущее. Клопы завелись в одном из наших отелей, налетела СЭС, прокуратура, защита прав потребителей. Шумиха, скандал, грозятся закрыть отель, а это большие финансовые потери, сезон, - Максим улыбнулся, как можно более искренне. - А ты что здесь делаешь? - встал навстречу, подошёл, помог снять куртку, обнял, поцеловал в краешек губ, провёл костяшками пальцев по лицу, Мира закрыла глаза.

- Ты не отвечал на звонки, - ответила тихо и покосилась на деда.

- Поставил на беззвучный, прости, - ещё раз поцеловал. - Может, ты подождёшь в своей комнате или поболтаешь с Целестиной?

- Нет, я хочу знать, что решили с клопами.

- А ничего, всё уже решено, - Сильвестр Прохорович довольно сверкнул глазами. - Думаю, лёгкий поздний ужин лишним не будет.

- Не будет, - Максим кивнул в знак согласия.

- Расскажешь потом, как тебе удалось обвести вокруг пальца наблюдение? - вставил слово Игнат. - На семь минут тридцать восемь секунд, но удалось. Это похвально, для тебя, но не для них.

- Уволишь? - Мира подняла бровь.

- Естественно. Если их может надуть двадцатилетняя девочка, нам не о чем говорить дальше.

- Я же не простая девочка, - Мира засияла.

- Так и они не овощебазу охраняют.

После позднего ужина Мира собралась ехать в отель, находиться в поместье ей не хотелось, она чувствовала усталость и тревогу. Вроде всё обошлось, Мира накрутила себя, зря запаниковала и повела себя глупо - поддавшись порыву, попыталась сбежать от собственной охраны, но неясная тревога будто повисла в помещении, она, как разреженный воздух, усложняла дыхание.

Не вовремя засуетилась Целестина и предложила остаться на ночь, ссылаясь на позднее время. К удивлению Миры, Максим легко согласился, а Мира от неожиданности не стала возражать. Они поднялись в комнату Мирославы, Мира уселась на пол и огляделась. Всё было как и раньше, но всё же, что-то изменилось. Может быть, это изменилась Мира?

Прислуга принесла домашнюю одежду для Максима, в домиках для гостей хранились новые комплекты на случай внезапных, для самих гостей, визитов. Он быстро переоделся и устроился рядом с Мирой, та старательно обводила пальцем узор на ковре.

- У тебя очень красивая комната, - Максим улыбнулся и погладил Миру по щеке, как кошку. - Только немного детская, ты не находишь? Как у сказочной принцессы, - Максим продолжал улыбаться и гладить Миру, по щеке, за ухом, по голове.

- Мне было десять лет, когда эту комнату отделали для меня. Папа считал меня принцессой.

- С тех пор здесь ничего не поменялось?

- Кое-что изменилось, а кое-что осталось, люстра осталась, её на заказ изготавливали, домик для кукол я не позволила выбросить, - Мира не стала уточнять причину - это был подарок мамы на последний день рождения Мирославы, когда они ещё были вместе.

Домик - настоящий замок, - занимал большое пространство, был ростом с Миру и подсвечивался как изнутри, так и снаружи. Одно из самых больших разочарований детства было в том, что Мира, в один из приездов к дедушке, просто не смогла поместиться в нём, как это было задумано конструкцией.

Из всего вырастают. Из детства - тоже.

- Что-то я хочу спать, - пробурчала Мирослава.

- Устала?

Максим смотрел так странно, что хотелось спрятаться от него самого и от этого взгляда, не то изучающего, не то жалеющего.

- Да, - согласилась Мира и двинулась в ванную, двери в которую были тут же, в комнате.

Быстрый душ, она для чего-то закрыла двери в ванную, хотя Максим и не пытался войти. Интуитивно хотелось спрятаться, и Мира пока не разобралась в своём состоянии. Закуталась в махровый халат и уселась на кровать в ожидании Максима, он тоже пошёл в ванную, так же быстро вышел и сел рядом.

- Мира, зачем ты приехала?

- Это мой дом, вообще-то!

- Конечно, твой, - улыбнулся. - Никто его не отбирает, мне интересно, почему ты рванула сюда, сбежала от охраны, Игнат, похоже, за эти семь минут ещё раз поседел.

- Ты не брал трубку, - пожала плечами, сказав самый очевидный ответ.

- В таких случаях жёны обычно устраивают головомойку, а не несутся, сломя голову, игнорируя собственную безопасность.

- Откуда же мне знать, как обычно поступают жёны, я сирота, - Мира беспечно пожала плечами и посмотрела на Максима, прищурив глаза.

- Но ведь ты помнишь своих родителей?

Мирославе не понравился тон, которым говорил Максим, тема, на которую он говорил, и место, где он это делал, но, видимо, усталость и понимание того, что сегодня она совершила глупость, даже со своей точки зрения, сказывались - не было желания спорить.

Насколько с утра всё было отлично, Мира была по-настоящему счастлива, настолько же сейчас, к вечеру, всё изменилось.

- Помню, конечно, - посмотрела на стену, находя её крайне занимательной. - Мне было почти двенадцать лет, когда они погибли. Мама, папа, брат, тётя, дядя и их сын. Все сразу.

- Это же была автокатастрофа, да? Где-то в этой местности?

- Да, - покосилась на Максима, вздохнула. - Шесть километров вверх от поместья, первые заморозки, мы выехали рано утром, на дорогах был гололёд. Папа усадил всех в микроавтобус и повёз. Мы должны были покататься на лыжах, а потомотправиться в домик в горах, семейная традиция.

Мира скрипнула зубами, она ни с кем не говорила на эту тему, не вспоминала и даже не думала. Есть темы - табу, и это одна из них.

- Расскажи мне.

Мира перевернулась и смотрела во все глаза на мужа.

Рассказать или нет? Что это изменит для неё? А для него, для них обоих? Имеет ли это значение?

- Это была не автокатастрофа. Это было убийство. Их расстреляли. Всех! Даже детей! Даже мою гувернантку, которая не имела отношения к нашей семье. Если бы с нами была кошка, они убили бы и её!

- А ты? Как ты осталась?.. - Мире показалось, что Максим укусил себя за щёку, он смотрел настолько пронзительным взглядом, что озноб пробегал по спине. Будто вернулся тот Максим Аркадьевич, которого ей представили в кабинете чуть меньше двух месяцев назад в кабинете дедушки - анализирующий и скользкий.

- Я сидела у дверей, папа крикнул, чтобы мы прыгали, он резко вошёл в поворот, дверь легко распахнулась, и я прыгнула, сразу. Прыгнула, перевернулась, тут же вскочила и побежала в обратную сторону от машины, я сделала всё, как учил Игнат, повторила точь-в-точь.

- Ты молодец.

- Всё время, пока мы гостили у дедушки, в доме говорили об угрозах. Дедушка страшно орал, велел всем жить у него, потому что в поместье «меры безопасности», папа считал, что это пустые угрозы. Они постоянно обвиняли друг друга, орали, хлопали дверями. Раньше я никогда не слышала, чтобы папа, дедушка или дядя ругались из-за дел, всё решалось за закрытыми дверями, но не в тот год. И в то утро они страшно орали, дедушка отказался ехать с нами, чего не случалось никогда, он придумал эту традицию и никогда не нарушал, кроме того раза... - Мира вздохнула.