Тут она останавливается, очень внимательно на меня смотрит и меняет тему:

— Потом наступил период, который мы с матерью прозвали «Девочки». Господи, это было нечто! Нет, я ожидала чего-то подобного, потому что к тому времени сама уже была женщиной и прекрасно понимала, что его смазливость до добра не доведёт. Алекс и без того был неумеренно популярен в школе, но лет в шестнадцать он придумал сделаться рок-звездой. Вместе с Марком собрал ребят, мы им купили инструменты, и поверь, этого нельзя было не сделать, потому что Алекс был просто одержим этой идеей, а если он чего-то хотел, почти всегда своего добивался. Всю осень эти новоявленные рокеры репетировали у нас в гараже, мы с матерью просто с ума сходили! В общем, на Рождество они выступили на школьном концерте, и это был полный отрыв: я была, видела и сама в него почти влюбилась. Он пел балладу Металлики… девчонки млели от него, его голоса, и самой песни. Это было красиво во всех смыслах, и передать словами тот восторг, который случился и у меня, и у всех присутствующих просто невозможно! В общем, они произвели фурор в тот вечер. И всё, после этого Алекс не мог по школе пройти! Мы отключали домашний телефон, но от девочек было не скрыться: они без конца приходили, стучали, некоторые рыдали, в общем, кошмар! Мы так намучились с ним, что думали даже в другую школу перевести, но это было проблемой, потому что Алекс посещал частную, и найти для него что-то того же уровня было непростой задачей. После этого случая Алекс решил, что рок-карьера не для него — популярность пришлась ему не по вкусу. Я была удивлена: любой нормальный человек воодушевился бы таким успехом и продолжил, и ты знаешь, я уверена, он мог бы действительно стать кем-то знаменитым, в нём была эта особая энергетика и обаяние, которые и делают людей успешными и известными. Я думаю даже, если б он задумал стать президентом США, у него и это бы вышло! Он был самым целеустремлённым молодым человеком из всех, кого я знала. Но, в конце концов, Алекс решил, что будет строить дома. И после школы поступил туда же, где учился его отец, на тот же факультет в Гарварде, и, в итоге, из него вышел неплохой архитектор, — тут она с любовью и гордостью окидывает взглядом свой дом.

Всё это прекрасно, но меня больше волнует тема, с которой мы так неожиданно съехали:

— Расскажи про то, как он влюбился впервые.

Снова тот же странный взгляд:

— Мне запрещено говорить об этом… с тобой, — и к странному взгляду добавляется ещё более странная улыбка.

Но от меня так легко не отделаешься — я, конечно, не Алекс Соболев, однако тоже привыкла добиваться своего:

— Ну, ты всё равно ведь начала уже! Сказала «А», говори и «B»! Итак, ему было восемнадцать лет…

— На самом деле, ему было семнадцать. Это случилось в августе, а восемнадцать исполнится только в ноябре. Но сам он считает, что Любовь пришла к нему в восемнадцать.

— Ну и… как это было?

— Лер, я не могу, опасаюсь гнева брата, — признаётся, виновато улыбаясь.

И, видя на моём лице всю нескрываемую глубину разочарования, добавляет:

— Когда-нибудь он сам тебе расскажет, я уверена в этом. Скажу только, что накрыло его нешуточно, я и сама не ожидала, что он способен на ТАКИЕ чувства. Наблюдать за его любовными муками было и упоительно, и уморительно одновременно.

Я молчу, а она вдруг тихо говорит:

— Алекс убьёт меня конечно, но всё-таки, я считаю, тебе следует знать кое-что. Это будет во благо вам обоим.

— Что?

— Знаешь, ты не принимай близко к сердцу всё, что болтают о его отношениях с женщинами, пойми, он не такой, как все. У него в голове не те процессы происходят, что у нормальных людей. Я бы даже сказала, там живут тараканы, и немаленькие, но это и не удивительно, учитывая то, какое потрясение ему пришлось перенести в детстве. Вещь, которую тебе следует знать, это… в общем, когда вы встречались, когда он летал к тебе раз в месяц, по-моему, у него не было никого, кроме тебя. Он делал это абсолютно сознательно и намеренно. Когда я спросила, как же он неделями обходится без женщин, которых до этого у него было по десятку одновременно, он сказал мне одну очень интересную вещь, и я запомнила её на всю жизнь: «Преданность и верность тому, кого любишь, сексуальнее, чем сам секс, а ожидание делает его ещё более чувственным».

Это открытие для меня, волнительное откровение, от которого кружится голова, и мир плывёт перед глазами. Я не могу говорить, потому что сжалось сердце и всё внутри вместе с ним: я до сих пор помню его глаза, боль и надежду в них всякий раз, когда мы расставались.

Мария видит это:

— Ты, наверное, и сама не ожидала, так ведь?

— Честно говоря, да… — сознаюсь. — У меня было несколько иное отношение к нашей связи.

— Я знаю, ты была замужем и не допускала и мысли разрушить свою семью. Это можно понять, но Алекс очень страдал. Ваш разрыв стал для него вторым ударом после смерти родителей. Он долго не мог прийти в себя, словно провалился в яму, перестал жить. Хотя женился, хотел, пытался создать семью, ему и это не помогло. Потом была вторая жена, этой он стал изменять и в итоге бросил её и пустился во все тяжкие: женщины десятками, алкоголь, думаю, и наркотики тоже были… И последняя жена Ханна, ну её ты знаешь. Вначале у них вроде всё хорошо было, но потом, я поняла, что они изменяют друг другу, и что у них не брак, а какая-то узаконенная договорённость. А ведь Алекс всегда так хотел семью, настоящую! Это безобразие, в конце концов, привело его к такому душевному упадку, что он заболел. Я пыталась ему помочь! Я говорила ему, что всё это добром не закончится, и в итоге оказалась права! Когда он заболел, — она замолкает на мгновение и качает головой, глядя в сторону, — сказал, что давно ждал этого и отказался принимать лекарства, кроме обезболивающих. Я перепробовала всё, стараясь его переубедить, призвала всех людей, кто имел хоть какое-то значение в его жизни, но всё было бесполезно. Уж решил, так решил. Тогда я вспомнила о тебе.

Я молчу — у меня всё болит внутри от её слов, но она не ждёт комментариев:

— Не думай, что он заболел из-за тебя. У него было много разочарований, в основном глобальных. Он очень остро реагировал на несправедливость. Алекс предлагал властям экологические проекты в строительстве, но в мире, где властвуют деньги, это никого не интересовало. Он занимался благотворительностью в детских онкологических центрах, и каждая детская смерть — ещё одна схватка, которую он не выиграл — переворачивала его. И ещё много чего было. Он просто пришёл к мысли, что ему нет места в нашем мире. Честно говоря, мне тоже иногда кажется, что Алекс — душа из будущего, которая по ошибке залетела в наше время. Пожалуйста, береги его! Он самое дорогое, что у меня есть, ну кроме моих детей, конечно, — смеётся, вытирая уголки глаз.

Потом, улыбаясь, кладёт свою руку на мою и добавляет:

— И пожалуйста, ни в коем случае не признавайся ему о нашем разговоре и о том, что я тебе рассказала! Ты же знаешь, как он относится к болтовне! Не сносить мне головы!

Когда Алекс возвращается, я не могу ни говорить с ним, ни смотреть на него. Он, конечно, сразу это чувствует и спрашивает:

— Вы что тут, обо мне сплетничали, что ли?

— Да больно ты нам нужен! — отвечает Мария. — Ты знаешь, люди иногда интересуются не только тобой!

Алекс смеётся — видимо поверил.

Мы едем домой уставшие и притихшие — даже дети уснули на заднем сидении. Я украдкой разглядываю мужа, его руки, волосы, губы, и обдумываю всё то, что теперь знаю о нём, о нас. И в этом погружённом в полумрак салоне машины мне вдруг кажется, что Алекс — физически часть моего сердца, и сама я теперь живу только с половиной.

Сделается больно ему, будет больно и мне.

Глава 18. Сюрприз

Спустя год после лечения Алекса химией и облучением приходит время пройти скрининговую проверку. Мы едем в госпиталь вместе, так как он перед этим упирался и говорил, что точно знает, что не болен, и теперь мне важно проконтролировать всё лично.

Увидев нас, Тони расплывается в улыбке и, даже не пытаясь скрыть искреннюю радость в голосе, восклицает:

— Алекс тебя в три раза больше стало! Вообще, знаете, я уже много лет работаю онкологом и пришёл к выводу, что по мужчине всегда можно сказать, насколько у него хорошая жена!

Алекс не реагирует, я прыскаю смехом, а доктор, сменив интонацию, продолжает свою мысль:

— Как, впрочем, и по жене можно сделать вывод о том, насколько хорошо заботится о ней муж. И ты знаешь, Алекс, вот мне не нравится, как выглядит твоя жена. Раньше в ней как будто больше жизни было… да и веса тоже.

Я действительно похудела. Не то чтобы особенно старалась, но это происходило как-то само собой, и я радовалась, потому что после двух беременностей обзавелась лишним в районе бёдер и на животе и очень этого стеснялась, учитывая то, в какой форме был мой муж. Но конкретно в тот момент всё, что было лишнего, уже ушло, и даже больше — я и сама заметила, что уж слишком тонкие у меня руки и ключицы как-то выпирают.

— Ну а если без шуток, я как врач вижу, что и тебе, Лера, не помешало бы сдать хотя бы анализы крови и мочи. Как у тебя с почками?

— Проблемно, — сознаюсь доктору.

Алекс нахмуренно на меня смотрит — он не знал. А зачем ему было об этом знать? Он сногсшибательный, красивый, обожаемый всеми, а я, мягко говоря, не первой свежести и весьма сомнительной внешности. Признаваться ему ещё и в моих хронических болезнях неразумно с точки зрения моей конкурентоспособности.

Oscar & The Wolf — Where Are You

За результатами мы тоже едем вместе — мне неспокойно. Алекс к этому времени стал так дорог, что у меня начали проявляться регулярные маниакально-тревожные синдромы — в общем, боюсь я за него, больше всего боюсь, что болезнь вернётся, ведь от рецидивов уже не излечивают, насколько мне известно.