Виктория Мальцева - Муж

— С удовольствием! — откликается она.

— Откуда Вы меня знаете? Нас уже знакомили раньше?

— Нет, — снова улыбается и мешкает, не зная, что ответить. — Я знакома с Алексом…

Я ухмыляюсь.

— Ну, это не удивительно, он со всеми знаком, — замечаю тоже с улыбкой.

— Он хороший. Очень! И он счастлив, наконец… Я этому рада.

— Правда? Звучит так, словно вас связывает нечто большее, чем просто знакомство, — голос мой ощутимо леденеет.

— Это большее было самым лучшим, что когда-либо со мной случалось. Но это не имеет никакого значения, — спохватывается, — потому что каждый уголок в нём был уже занят другой женщиной, единственной.

Она опять улыбается, а я застываю: в этой улыбке так много тоски и доброжелательности… так необыкновенно, непривычно много искренней доброжелательности.

— И кто же эта… счастливая обладательница каждого его уголка? — спрашиваю с замиранием сердца.

— Вы можете видеть её в своём отражении, — отвечает.

И мы смотрим друг на друга.

— Какой срок?

— Шестой месяц.

— Тяжело?

— Да, нет, токсикоз позади. Это уже третья беременность, так что я в курсе, что меня ждёт, но обычно рожаю легко, потому не переживаю.

— У Вас всё будет прекрасно, не сомневайтесь. Его энергия поможет Вам. Он так смотрит на Вас…

Мои брови сами по себе взлетают вверх, но я стараюсь погасить эмоции:

— Вы всё ещё что-то чувствуете к нему?

— А разве может быть по-другому?

Я разворачиваюсь, и теперь мы смотрим друг другу в глаза не через отражение в зеркале.

— Я ни о чём не жалею, — вдруг признаётся и больше не улыбается. — С ним может быть только очень сильная и смелая женщина, такая, как Вы. Я видела однажды, как Вы пели, и это было… завораживающе! Настоящая магия… И я тогда поняла, почему он выбрал именно Вас.

Sarah Jaffe — Clementine

И тут я, наконец, вспоминаю, где её видела: на моём пьяном концерте, после которого Алекс едва не заездил меня ночью, и с которого и началась, собственно говоря, вторая часть нашей истории. Это она тогда буравила меня глазами с непонятным изучающим выражением лица.

— Я не умею и не хочу бороться, всегда плыву по течению… но разве можно уговорить себя, убедить в том, что счастлива, зная… что всегда будешь оставаться его «вторым выбором»? Только жалкой заменой… У Алекса самое большое сердце в мире и самое доброе. Он заботится обо всех и в своё время принял участие и в моей судьбе: я замужем, удачно, двое детей, и я очень ценю то, что у меня сейчас есть.

— Он бросил тебя?

— Нет, я сама ушла.

— Уважаю! Ты молодец!

Она смеётся и вдруг спрашивает:

— С ним нелегко, так ведь? Бывшие повсюду…

— Именно. Но период острого неприятия позади, теперь у нас всё хорошо, вроде бы как. Он стоит сейчас за дверью, ждёт, пока я губы накрашу, — стараюсь придать нашей беседе шутливый тон, потому что вижу и чувствую, что Наталья хороший человек.

— Женщины бывают очень коварными. Я знаю, что Алекс Вас очень любит, всегда помните об этом!

— Я знаю и помню. Спасибо и удачи!

— И Вам удачи, особенно в родах! — она провожает меня взглядом и улыбкой до двери, а я выхожу почему-то в ещё более успокоенном состоянии, чем была. Мне интересно, почему она ушла от него? Спросить я не решилась и, скорее всего, никогда не узнаю, да и надо ли?

Алекс встречает меня нетерпеливыми объятиями и собственническими поцелуями:

— Ну что так долго? Я уже думал ворваться в это ваше женское чистилище!

— Да так, знакомую встретила, — отвечаю, улыбаясь.

— Знакомую? — муж целует меня в губы нежно, часто, с трудом отрываясь, но на его мыслительный процесс всё это не влияет. — Какие у тебя могут быть здесь знакомые?

— А это не мои. Это твои. Наталья, знаешь такую?

— Да, знаю, — отвечает, немного напрягшись, и смотрит своими умными карими радужками мне прямо в глаза — так глубоко, что кажется, уже и до ребёнка достал, так всё просканировал.

Спрашивает, стараясь не выдать беспокойства, но вижу, что не сильно он и обеспокоен:

— Что она тебе сказала?

— Сказала, что ты хороший, заботишься обо всех. Что у тебя большое и доброе сердце, и ты помогаешь людям.

— И всё? Больше ничего не сказала?

— Сказала! — смотрю на него и потешаюсь, весь кайф!

Он видит это, смеётся и одновременно расслабляется:

— Да ладно, ну признавайся уже! Что ещё она сказала?

— А пусть это останется между нами! У тебя там встреча деловая, ты забыл? Акулы ждут!

— Подождут. Я к ним и не хочу возвращаться, только время зря терять. На их условиях мне этот бизнес не нужен, с какой стати мне игнорировать рыночную цену и давать им то, что они хотят, в ущерб себе? Пусть подумают. Где мой офис и как связаться с юристами они в курсе, так что мы свободны — можем поехать домой или поужинать куда-нибудь в ресторан. Как ты насчёт еды? Проголодалась? Вы оба?!

Алекс без остановки целует моё лицо, прижимает аккуратно к себе и гладит то спину, то живот, а мне уже неловко, так как из туалета выходит Наталья и, конечно, видит нас.

В машине уже, под тихую расслабляющую музыку, дождавшись перемены моего игривого настроения на меланхоличное, Алекс, хитрец, снова поднимает тему:

— Так что ещё тебе сказала Наталья?

— Сказала, что бросила тебя.

Он кивает.

— Это правда? — уточняю, не веря своим глазам.

— Да, это правда.

— И чего так?

— Плохо вёл себя, — игриво скалится.

— Что, непостоянство характера?

— Хуже! Чрезмерно упорное постоянство, — отвечает со вздохом. — Ещё говорила что-нибудь? Вы там долго пробыли.

— Ничего существенного больше не сказала, о родах немного поболтали, никаких твоих страшных тайн, скелетов шкафовых и тому подобного не выдала, можешь спать спокойно.

— А я и не беспокоюсь, просто любопытно. Она первая с тобой заговорила?

— Да. Откуда вот только знает меня… наверное, вместе нас видела или в журнале на фото.

— Наверное, — задумчиво отвечает мой нежный и красивый муж, а я в тысячный раз за сегодня ласкаю взором чёрную отросшую чёлку, делающую его таким горячим, что аж на месте не усидеть. Когда она вот так вот торчит, как сейчас, я вспоминаю нашу первую Испанию и его двадцатипятилетнего, горячего, умопомрачительно красивого (хотя он и сейчас всё тот же), как он подтягивался на арке с китайской глицинией, то пасмурное и грустное утро, нашу молодость, его едва только родившееся, но уже обезумевшее чувство, и его первую боль…

Ещё несколько недель спустя — на седьмом месяце беременности — мне довелось увидеть Алекса не вполне вменяемым. Не говорю пьяным, потому что состояние его совершенно не походило на типичные проявления алкогольного разложения личности. Это было нечто покруче и порядком более странное — он выпил клубный коктейль, содержащий наркотик. Вышло это случайно, на Дне Рождения кого бы вы думали? Само собой, Марка.

Вечеринка, человек на пятьдесят, удалась на славу, и мне было бы куда как интереснее, не будь у меня живота и строгого запрета на алкоголь.

Мы, то есть я, Алекс и все самые близкие его друзья, включая Марка, сидели за столиком в полутьме некурящей зоны, конечно же из-за меня. Народ уже порядком расплавился под действием бесконечной череды горячительных напитков, шуток, подколов и просто наиприятнейшего общения — этого у них не отнять. Обсуждалась щепетильная тема — первая любовь. С чего их пьяные сознания так внезапно и так вдруг заняла именно эта возвышенная тема, так и осталось для меня загадкой, однако Алекс, единственный участник обсуждения, интересовавший меня, так и не высказался по вопросу. В момент, когда он ненадолго вышел, я имела неосторожность поинтересоваться у совершенно размякшего уже Марка, что он знает по теме касательно своего лучшего друга. Тот ответил, что ничего не знает, кроме того, что такая история была, но она покрыта тайной. Внезапно он поднимает палец кверху и сообщает:

— Лера, у меня гениальный план! Ты когда-нибудь видела своего мужа пьяным?

— Нет.

— Именно! Потому что он никогда не напивается, но мы сейчас ему это устроим. И ты даже себе не представляешь, дорогуша, какой он забавный, когда пьяный! Цирк, это просто цирк! Я знаю одну штуку, которая нам поможет!

Он подзывает официанта, зловеще шепчет ему на ухо некий код и суёт прямо в руку свёрнутые купюры наличных. Через короткое время официант появляется с одинаковыми коктейлями для всех, кроме меня, мне, как обычно, приносит сок.

Алекс возвращается, отпивает немного из своего бокала и продолжает весело шутить с Джейкобом, но я замечаю, что и Джейкоб, и Кристен, и Анна, как-то странно поглядывают на моего мужа. Внезапно Джейкоб поднимается на ноги и торжественно говорит:

— Предлагаю этот тост выпить до дна за благополучное рождение продолжения Алекса, которое в данный момент так безмятежно покоится у Валерии под сердцем! Алекс, за твоего первого малыша! До дна!

Ну ещё бы, ребёнок — это святое. Алекс послушно выполняет команду, и это действительно впервые, когда он выпивает алкоголь полностью, потому что я и сама уже заметила, в чём секрет трезвости моего мужа — обычно он только делает вид, что пьёт, ограничивая, на самом деле, поступление алкоголя в свой организм минимальными дозами. Так что, я совершенно напрасно беспокоилась о его здоровье в начале нашей совместной жизни — Алекс всегда чётко контролирует ситуацию. Всегда, но только не в этот раз.

Rihanna — Red Lipstick

Ничего особенного сразу не происходит, но минут через десять я замечаю, что Алекс как будто оживился. Ещё через двадцать минут он определённо больше говорит, комментируя уже абсолютно всё, что обсуждается за столом, сыпля бесконечным потоком шуточек, таких же невинных, как и прежде, но местами довольно развязных. Постепенно разговор смещается всё глубже и глубже в деликатную плоскость. Наконец, Марк, будучи уже совершенно пьян и забыв, вероятно, что именно интересовало меня в нашей с ним приватной беседе, обращается к Алексу с вопросом: