Виктория Мальцева - Муж

— Уехал. Я сам это приготовил, — отвечает, довольный собой.

Неужели тот самый Алекс, в которого я когда-то влюбилась, возвращается? Заботливый, нежный, мягкий, трогательный и ласковый? Невольно я тоже расплываюсь в улыбке, и внутри меня становится тепло-тепло, как на солнышке примерно. Алекс, очевидно, это замечает, потому что когда я, сделав глоток кофе, поднимаю на него глаза, он улыбается ещё шире.

— Вкусно? — мягко спрашивает.

— Очень. А ты, оказывается, можешь ещё быть милым!

— Могу, — соглашается. Снова мягко. Так мягко, что у меня даже в животе щекотно.

— Почему не предупредил вчера, как одеваться?

— Не подумал. Прости.

— А зря не подумал. Меня дважды за официанта приняли, и я огорчилась. Сильно.

Взгляд его тяжелеет, но он ничего не отвечает.

— Я тут от огорчения билеты домой купила…

Слежу за реакцией: Алекс отворачивается, но мне всё равно видно профиль, по которому достаточно чётко можно опознать эмоции: раздражение, огорчение и почти гнев.

— Но твоя ходячая мудрость доложила, что ты как бы в курсе… уже, — признаюсь. — А заодно советов надавал: не спешить, подождать, и всё в таком духе. Я вот в раздумьях: раз уж ты ещё можешь быть человеком, может и впрямь дату перенести на месяц-другой? Может и наладится ещё…

— А ты сама-то такой злюкой попробуй не быть и не игнорируй супружескую спальню — может, и в самом деле что-то наладится.

Сказано это с явным усилием скрыть негодование, но само божественное тело так вальяжно и естественно вытягивается на кровати, подложив под спину подушки, засунув в рот круассан и запустив систему на ноутбуке, что мне внезапно делается так хорошо…

Мы вдвоём, наедине, никто не мешает, не виснет, не ноет, не задаёт вопросов. Всё пасмурное пространство фешенебельной каюты наше, и мы как давние, сварливые, но неразлучные супруги бранимся, зная наперёд, что, несмотря на милую традиционную перебранку, у нас только тёплое совместное будущее. И как будто и не было пропасти между нами ещё каких-нибудь пару часов назад.

А ещё, если разобраться, то немногословный Алекс сказал что-то про спальню. Может, именно это его так задело? Но, с другой стороны, что же мне, едва он явил милую мордашку, сразу и в койку его кидаться? Тут же простить все прегрешения, холодность, чёрствость, отсутствие любого внимания и вообще полное попирание обязательств в плане понятия «муж»? Обойдётся!

— Так когда мы дома будем?

— Через два часа примерно.

— Чья это яхта?

— Наша.

— А маленькая?

— Тоже.

— Они для «крутизны»?

— Нет. Это необходимость. Большая нужна для работы, маленькая для семьи и друзей.

— Чем ты занимался всё это время? Торговал оружием?

— Работал.

Тишина. Мягкая, тёплая, тягучая. Алекс, не отрывая головы от монитора, а рук от клавиатуры, нарушает её первым:

— Ешь завтрак, я доем потом, что останется.

— Давай лучше разделим или поедим одновременно, как в мультике про котёнка Гава? — предлагаю.

Jaymes Young — Fragments

Алекс отрывается, наконец, от монитора, смотрит на меня с такой Вселенской ласковостью во взгляде, что я внезапно становлюсь счастливейшей до кончиков волос особью.

— Идея интересная, согласен, но мне сейчас нужно срочно кое-что сделать, поэтому я завтракать буду позже.

— Ну ладно, тогда я оставлю тебе половину.

Пью кофе, и, конечно, большую часть яичницы оставляю ему. Спрашиваю:

— У тебя тут есть новые зубные щётки?

— Щёток точно нет, обычно никто этим не заморачивается. Можешь мою взять, — неожиданно предлагает.

— Это негигиенично! — возражаю.

В этот момент он странно смотрит в мою сторону, но затем быстро возвращается к своим занятиям.

— Так, ладно, а средства гигиены всякие есть? Ну, для гостей?

— Что именно тебе нужно?

— Женские принадлежности.

Алекс на мгновение поднимает глаза и смотрит прямо перед собой, как бы соображая, о чём речь, вообще.

— У тебя месячные? — вдруг его осеняет.

— О Боже, Алекс! Тебе обязательно меня унижать постоянно?

— А что тут унизительного? Это нормальное состояние у всех женщин, или нет?

— Да, но с мужчинами мы это не обсуждаем!

Он поднимается с кровати и, направляясь к двери, толкает эмоциональную тираду:

— Может, только ты не обсуждаешь? Но я тебя понял: теперь буду притворяться, что ничего не знаю о женской физиологии, а о существовании самих женщин на планете прознал только вчера!

Алекс с чувством захлопывает за собой дверь и через несколько минут возвращается с двумя прокладками и тампоном в руках. Меня смущает этот набор:

— Ты где их откопал?

— Попросил.

Меня, естественно, заливает краской, Алекс это видит и раздражённо замечает:

— Ты поставила мне задачу, я её решил, как, в общем, и привык это делать. Есть проблема — есть выход, есть задача — есть решение. Всё просто.

Кроме растерянного и пристыженного «Спасибо» я не могу ничего выдавить в ответ. Молча плетусь в ванную, чтобы заняться гигиеной.

Горячая вода — настоящее блаженство после сумасбродной ночи, но я не могу на нём сосредоточиться, потому что мозг усердно работает над вопросом «зубной щётки». Дело в том, что, зная Алекса на протяжении уже многих лет, я успела заметить его неординарную чистоплотность и брезгливость. В его квартирах, в тех, где мне довелось побывать, всегда был идеальный порядок. Поначалу я это связывала с наличием горничной, которая наведывается в определённое время и приводит всё в сияющий вид (она, безусловно, и была в плане глобальной уборки), но впоследствии я заметила, что он следит за чистотой и сам: после еды посуду он вымывал сразу же; после готовки, хотя и редкой, также всё убирал до первозданного вида; мою пустую кофейную чашку тут же уносил, мыл и водружал в сушку; его вещи никогда не валялись где попало; всё, что было несвежим, тут же отправлялось в стирку; мылся он всегда дважды в день, а то и трижды, а одежду надевал только свежую. Такая оголтелая чистоплотность скорее была странной, нежели нормальной, но я вскоре привыкла и воспринимала её уже как данность. Впоследствии, размышляя над его успешностью, я пришла к выводу, что это стремление к порядку пронизывало его насквозь: он и в бизнесе вёл дела исключительно аккуратно, что, очевидно, и сводило к минимуму его риски и потери, ведь генерировать идеи мало, важно ещё уметь их талантливо воплощать. Ещё позднее я обнаружила, что у Алекса бизнес зиждется на планировании: краткосрочные, среднесрочные, долгосрочные планы — вот фундамент его успешности.

Но и это ещё не всё: если за ним понаблюдать достаточно долго и пристально, то можно обнаружить, что Алекс брезгливый, а так как это качество не очень мужское, то он очень ловко и технично его скрывает. Например, в Париже, в ресторанах, я не видела, как он разглядывал мою и свою посуду, но несколько раз вежливо просил поменять некоторые приборы. Тогда я на это не обратила внимания, а вот вчера на вечеринке, не отрывая от него глаз, заметила кое-что. Женщины постоянно с ним флиртуют, изобретательно конкурируя интимными жестами, в том числе, регулярно пьют из его бокала. Алекс при этом мило улыбается, но сам из того же бокала больше не пьёт: долго вертит его в руках, продолжая беседу, и незаметно меняет на новый у подошедшего официанта. Я наблюдала это вчера, замечала на вечеринках у нас дома, но не вникала в суть.

Алекс пил из моей чашки миллион раз, он пользовался моей вилкой, ложкой и так далее, он не раз разыгрывал любимое своё питание из моего рта, вкладывая туда то, что хочет съесть, а затем забирая это своим языком, и при этом всегда возбуждался. Он вытворял в постели со мной такое, что ни о какой брезгливости не может быть и речи, но, получается, только тогда, когда дело касается меня?

На все эти размышления меня натолкнуло его предложение воспользоваться его зубной щёткой — похоже, он считал это настолько естественным, что моё замечание о негигиеничности удивило, а возможно, и обидело его.

Я делаю вывод, что Марк абсолютно прав, и решаю не менять билеты, а аннулировать их: мне не нужно никуда бежать, мне не стоит гордиться. Я особенный человек для Алекса, и поэтому должна научиться жить в его мире, мудро выстроив то, чего я хочу. Ведь я знаю его: пока не надоем, он сможет дать мне очень-очень многое, настолько потрясающее, что любые усилия имеют смысл. И мне нужно лишь немного напрячься, переступить через гордость и пойти ему навстречу. Он словно замёрз снаружи, но внутри всё тот же, мне нужно только отогреть его немного, и когда он оттает, взамен я получу самый настоящий вулкан его любви и чувственности, он утопит меня в нежности, ведь я знаю, он может…

Спустя ещё неделю Алекс объявляет, что ему нужно на вечеринку к знакомым обсудить некоторые дела:

— Я бы хотел, чтобы ты поехала со мной, — просит.

— Спасибо за приглашение, но я лучше останусь дома, — упираюсь, не отрывая глаз от цифр на экране своего ноутбука.

— Лера, в этих делах так принято — приезжать на мероприятия со своей парой. Раньше это делала Ханна, а теперь моя пара ты.

— Знаешь, работа твоей женой начинает меня выматывать, но раз уж так «принято»… — быстро сдаюсь.

В ванной долго смотрю на своё отражение: сейчас я сильная, но была такой не всегда. Первые удары и уроки — в Университете, потом первая работа — первые разочарования, рождение ребёнка — стрессы, неудачи, боль, страхи. После рождения сына я открывала любую дверь едва ли не ногами, а ведь когда-то боялась заговорить с чужими людьми, боялась всего, смущалась, стыдилась. Я меняюсь, адаптируюсь, и происходит это само собой, моя воля тут ни при чём.