— Нормально. Поздравляю с новой клиенткой.

— Это не клиентка, Лин, это моя новая помощница, вчера провел собеседование, она мне подошла по всем фронтам. Очень опытная.

— Помощница? — свела брови у переносицы Акулова.

— Ну ты же не захотела… Учти, для тебя у меня всегда вакансия открыта.

Тимур ушел к себе, а Ангелина осталась стоять и хлопать ресницами.

«Значит, и правда не взял к себе Карину…»

К такой помощнице при всем желании не поревнуешь.

Глава 60

Чужое дело

— Привет, — услышала она за спиной проникновенный бас Степанова.

По спине пробежал холодок — от испуга.

— Ой, Игорь Геннадиевич, что ж вы так подкрадываетесь?

— А почему в коридоре стоишь, Геля? Пойдем, я тебе кофе купил. — Он продемонстрировал ей два закрытых стаканчика из кофейни, что находилась неподалеку. — Ты же любишь капучино с корицей, да?

«Мама дорогая, он запомнил, какой кофе я люблю… — простонала про себя Ангелина. — Я самая жуткая врушка из всех… Не-е-ет, даже не так: я — грязь под ногами этой самой врушки, вот!»

— Спасибо, Игорь Геннадиевич! — Ангелина постаралась замаскировать под улыбкой сильнейшее чувство вины и поспешила за шефом.

— Пожалуйста.

Он проводил Акулову до ее рабочего стола, а потом поинтересовался:

— Ты и дальше будешь называть меня по имени-отчеству?

— Я… э-э-э… В офисе буду! — вышла из положения она.

— Ясно, — усмехнулся Игорь. — Я купил билеты в театр на послезавтра, ты, главное, там меня так не называй, а то подумают, что папик дочку выгуливает. Любишь театр, Геля?

— Конечно, — кивнула она.

Кто же не любит красиво одеться и посмотреть что-нибудь увлекательное?

Рабочий день закрутился, завертелся, и на какое-то время Ангелина забыла о шефе, муже и даже о своем гадком поступке, с головой погрузилась в документы.

Из рабочей нирваны ее вырвал резкий стук в дверь. А потом на пороге, подобно Смерчу Геннадиевичу, вдруг появился какой-то брюнет в клетчатом пиджаке. Виски его черной шевелюры изрядно посеребрила седина, а кожу избороздили морщины, хотя мужчина был подтянутым.

«Лет сорок — пятьдесят», — попыталась навскидку определить его возраст Ангелина.

Отчего-то он показался ей смутно знакомым, но припомнить, где его видела, Ангелина не смогла.

— Мне к Игорю Геннадиевичу. Срочно, — пробурчал он, насупившись.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Виктор Алексеевич Прутский! Я уже общался с ним вчера по телефону.

Имя ей тоже показалось смутно знакомым.

Ангелина поспешила доложить. А когда клиент прошел в кабинет к Смерчу Геннадиевичу, шеф тут же затребовал два кофе.

Акулова поспешила выполнить приказ.

Поставила на поднос две чашечки черного кофе, сливки, сахарницу. Добавила к ансамблю вазочку с конфетами и со всем этим добром вплыла в кабинет начальника.

Принялась расставлять на столе Степанова принесенное и невольно обалдела от рассказа Прутского.

Тот, ничуть ее не стесняясь, вываливал на Игоря Геннадиевича свои проблемы.

— Она мне еще грозить адвокатами будет. Она-а-а! — говоря это, клиент буквально брызгал слюной и так активно размахивал руками, будто от комаров отбивался. — Всю жизнь просидела на жопе ровно, домохозяйка фигова. Двадцать пять лет я эту сучку, жену свою, содержал, представляете? Двадцать пять лет вкалывал как проклятый, рубль к рублю, копейка к копеечке. А она жопу растила… Аргумент у нее — я тебе троих детей родила, а ты меня на улицу… И что? Они ведь уже выросли! Младшей вот уже скоро четырнадцать стукнет, здоровая деваха, пахать на ней можно. А жена всё драит квартиру сама, готовит ведрами, наверное, чтобы я разжирел вконец. На тебе оливьешечку, на тебе тортик, Витюша. Я решил: хватит с меня. На старости лет сделаю что-то для себя. Нашел себе девочку для души, сказал честно: ухожу, надоело. Так жена в истерику! А ничего, что я четверть века на нее пахал? Пусть катится из моей квартиры! И чтобы ей от меня и рубля не досталось, дармоедке такой, чтобы ехала в свое село к маме и там с ней жила, мне плевать! Ишь ты, судом она меня пугать будет… адвоката она наймет… На мои же деньги?

Клиента трясло от злости.

И Ангелину тоже.

Зато Смерч Геннадиевич, сидевший напротив Прутского, с большим сочувствием тому кивал, всем своим видом показывал, что понимал его.

Акуловой аж треснуть шефа захотелось. Будь ее воля, взяла бы со стола папочку, свернула да отходила ею Степанова по башке за подобное сочувствие.

Голос шефа пробрался в мозг, как диверсант сквозь колючую проволоку:

— Не переживайте, Виктор Алексеевич, всё сделаем, защитим ваше кровью и потом нажитое имущество, не достанется оно супруге. Я научу, что нужно сделать в первую очередь.

«Неужели он правда собирается помогать этому червяку?» — кипела про себя Ангелина.

Прутский — вот кто грязь под ногами, а вовсе не она.

Акулова резко развернулась и ушла в приемную, дабы избавиться от соблазна использовать всё, что было в офисе, для членовредительства против дорогого начальства и его клиентуры.

Разного она наслушалась в кабинете шефа. Но вот такую гадкую, откровенную речь слышала впервые.

На какой-то миг Ангелина будто провалилась в то свое старое состояние, когда Тимур точно так же на нее орал:

«Всё куплено на мои деньги. На мои, слышишь? И шмотки твои, между прочим, тоже! Уходить собралась? Голая уходи! Претендовать можешь исключительно на свое приданое — дырку от бублика. Пришла ни с чем, уйдешь ни с чем. Ты и дня не проработала, пока со мной жила».

Как же ей было за себя тогда больно и обидно… Словами не передать. До сих пор обидно, если честно. Вкалывала от зари до зари, но, оказывается, ничегошеньки не заслужила. Жена этого Прутского, небось, также вкалывала — и вот награда.

Клиент вышел из кабинета Степанова лишь через час, за это время успел громко излить ему весь запас зловонного содержимого, которое хранил в душе.

Ангелину чуть не стошнило от омерзения, когда Прутский проходил мимо ее стола.

Степанов лично проводил клиента до выхода из конторы. А потом резко повернулся к ней:

— Геля, посмотри на меня. Наша задача — помочь человеку, запомни. Это чужое дело, не твое, не твой развод, не надо так реагировать.

— А как я реагировала? — свела брови у переносицы она.

Ведь ничего же не сказала, ни единого словца, а сказать было что.

— Ты смотрела на клиента с осуждением. Так нельзя, если ты хочешь работать в этой сфере. Научись держать лицо, моя красавица, иначе я буду вынужден принять меры.

Шеф развернулся и ушел в свой кабинет.

Какие такие меры он имел в виду, Ангелина так и не поняла, но тон еще недавно ласкового шефа задел.

«Сам бы попробовал держать лицо, если бы тебе в это самое лицо такие же слова бросили…»

Дело, может, и чужое, но боль своя, собственная.

Глава 61

Пирожки тети Ани

«Если я не умею любить, то какого же ляда мне так больно…»

Тимур всё крутил в уме брошенные женой в гневе слова: «Это не любовь. Ты не умеешь любить. Тебе только ты важен!»

Она этими словами по нему как катком проехалась.

Слепая, что ли? Правда не видела его чувств? Не понимала, насколько ему дорога? Ведь он всё для нее готов делать — и делал. Да, средства выбирал не самые лучшие, зато действенные. И разрушительные одновременно, как оказалось.

Но жена хотя бы раз дала себя потрогать-полюбить, и на том спасибо.

Хоть немного полегчало, а то Акулову уже хотелось биться головой об стену, настолько велико было скопившееся внутри напряжение. Раньше он не задумываясь снял бы где-нибудь девчонку посимпатичнее да посговорчивее и нагнул по-всякому в отеле. Теперь знал, как дорого может обойтись такой финт. Да и не хотел никого, кроме мелкой блондинистой нервомотательницы с ангельским лицом и именем. А Ангелина, похоже, его больше не хотела. Ни в постели, ни в жизни — вообще нигде.

Хорошо, с дочкой видеться давала, иначе Тимур совсем засох бы от тоски. Маленькая егоза, Вера, разукрашивала жизнь яркими красками — талант у нее такой.

Пришло время обеда, и несмотря на то, что есть не хотелось, Акулов всё равно вышел из офиса с намерением пойти в кафе. В коридоре прямо возле собственной двери натолкнулся на одного знакомого. Старого и очень неприятного — Виктора Прутского, или дядю Витинатора, как помнил его по детству.

Он с семьей, кажется, до сих пор жил этажом ниже родителей Тимура.

В возрасте семи лет Тимур случайно закинул на балкон Прутских самолет. Новый пластмассовый кукурузник, ярко-красный, с белыми линиями по бокам. Как сейчас помнил эту давно исчезнувшую вещь.

Кукурузник ему подарили на день рождения, и самолет очень нравился. Поэтому Акулов тут же сбежал вниз — попросить игрушку обратно, а Виктор Прутский схватил его за ухо и отругал. Тимур, как оказалось, что-то там разбил на балконе — то ли банку, то ли еще что. Ладно бы просто поругали, и красное ухо тоже вполне можно было пережить. Но самое паршивое — противный дядька не отдал красного красавца обратно, сказал, что выбросил на улицу с седьмого этажа.

Тимур помнил то давящее ощущение безвозвратной утраты, когда бежал на улицу проверять, правду ли сказал Витинатор, и нашел свою игрушку разбитой. Расстроился страшно. Мало того, что лишился любимой вещи, так еще и мама вечером отругает — куда дел?

Однако позже тем же днем пришла жена Витинатора, тетя Аня, и подарила Тимуру шоколадку, попросила не обижаться за самолет. Сладости родители покупали ему редко, потому что считали — нечего портить зубы. «Я не собираюсь бесконечно водить тебя к зубному!» — стандартный ответ мамы на просьбу сына о какой-нибудь вкусности. Поэтому Акулов с радостью заел горький день лакомством.