– Знаете, я не люблю, когда меня заставляют что-то делать, – неожиданно произнес Пол. – Не давите на меня, пожалуйста.

Анжела остановилась, думая, что он шутит, но он смотрел на нее абсолютно серьезно.

– Я вовсе не собираюсь на вас давить! Я просто хочу создать вам необходимые условия, чтобы вы могли заниматься только своим любимым делом – живописью. Я не заставляю…

– В ближайшее время я не собираюсь писать картины, – так же серьезно сообщил Пол. – Хочу немного отвлечься от искусства, пожить в свое удовольствие. Мечтаю купить первоклассного скакуна и мчаться на нем по лугам, подниматься в горы… Я не хочу, чтобы богатая женщина командовала мною.

Анжела возмутилась. Да этот Пол Уинфри просто-напросто лентяй! Неудивительно, что он так часто переезжает с места на место. Он из тех, кому талант дан от бога, но он настолько ленив, что сам не может им правильно распорядиться. Как ни странно, уверенность Анжелы в том, что именно она должна помочь Полу, только окрепла. Она не будет его торопить; со временем Пола обязательно вновь потянет к кистям и мольберту.

– Я поняла вас. – Анжела старалась говорить спокойно. – Обещаю, что не буду заставлять вас писать картины и не буду просить вас делать то, чего вы не хотите.

Пол приблизился к ней, пристально глядя в глаза, и ее дыхание участилось. Анжела почувствовала, что ожила, по-настоящему ожила. Она боялась потерять Пола и сейчас лихорадочно придумывала, как его удержать подле себя.

– Обещаете, что больше не будете говорить о живописи?

Разве она могла дать такое обещание, если собиралась сделать из него звезду? Однако выбора у нее не было. Анжела решила, что позже ей удастся вернуть Пола к живописи.

– Обещаю.

На его лице появилась счастливая улыбка, от которой Анжелу охватило радостное волнение. Ей нравилось видеть, как он улыбается.

– Отлично, теперь я могу позволить тебе позаботиться обо мне, – с этими словами Пол притянул ее к себе и поцеловал.

Робкий поцелуй был легким, почти воздушным – казалось, что Пол неуверенно чувствовал себя с женщинами. После всех нахальных жеребцов, которые у нее были, этот невинный поцелуй был освежающе сладким и чистым. Он длился всего мгновение, но Анжеле понравился, и она ответила на него.

У Пола не было таких мощных бицепсов, как у тех парней, с которыми она спала, но он и не качал их по шесть часов в день, как это делали они у нее на вилле. И все-таки тело у него было на удивление сильное и крепкое. У Анжелы радостно забилось сердце. Она не помнила, когда последний раз ее собственное тело так отвечало на обыкновенный поцелуй, и прислонилась к машине, неожиданно почувствовав слабость в ногах.

– Мне захотелось поцеловать тебя уже в тот момент, когда мы встретились возле салона, – прошептал Пол.

Он вновь поцеловал ее с такой чистой нежностью, что Анжела почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Но слезы мгновенно исчезли, когда она ощутила его восставшую плоть. Боже, и это после пары поцелуев?

Анжела медленно опустила руку вниз и накрыла ладонью его плоть. Низкий стон удовольствия вырвался из груди Пола. Рука Анжелы проникла в джинсы, затем – под нижнее белье. Его плоть была твердой и пульсирующей от желания. Ее тело тоже горело, она хотела этого мужчину! Это было удивительно, поскольку обычно, чтобы возбудить ее, партнерам приходилось прибегать к каким-нибудь необычным, извращенным способам.

Пол мог бы целовать ее всю ночь, но Анжела решила взять инициативу на себя и решительно расстегнула ремень на его джинсах.

– Давай займемся этим на капоте! Я пробовала секс в машине, но на капоте еще никогда.

Пол как-то странно посмотрел на нее. Очевидно, он не понимал, насколько эротичным был сверкающий в лунном свете капот автомобиля.

– Нет, Анжела. – Он положил ей руку на грудь, сжал пальцами набухший сосок. – Помнишь, ты обещала позаботиться обо мне? Так вот, я хочу, чтобы это произошло на большой кровати с белыми накрахмаленными простынями! – Он нежно поцеловал ее в шею. – Хочу мягкие подушки и стереомузыку, хочу бесконечно заниматься с тобой любовью, но не хочу любить тебя на капоте машины.


Зак посмотрел на часы. Стрелки показывали начало первого ночи. Час назад он расстался с Клер, которая помчалась к отцу в больницу. Зак позвонил туда, чтобы узнать новости, но врач еще не поставил диагноз. «Только бы не случилось ничего серьезного», – думал Зак, представляя, каким ударом это будет для Клер. У него самого Алекс Холт не вызывал ни малейшей симпатии, но Клер очень любила своего отца.

– В этом деле я не могу понять одну вещь, – прервал его размышления Брэд Игер.

Они сидели в джипе Зака на стоянке возле арены для родео, наблюдая за ковбоями. Пока еще никто из лихих парней не напился до такой степени, чтобы его нужно было забирать в камеру, однако многие уже так набрались, что едва держались на ногах. Но пьяные ковбои на родео – это нормальное явление, и Зак не трогал их, поскольку они не дрались и не пытались сесть за руль.

– Почему, чтобы заняться сексом, Моррел отправился в «Приют беглеца»? – продолжил Игер. – У него большой дом, к тому же пустой. Его жена говорит, что ушла от него, так как он связался с какой-то шлюхой.

– А она не сказала, как зовут эту красотку? – Зак спросил об этом так, для порядка, поскольку знал, что услышит в ответ.

– Телма Моррел не знает. Ее муж сказал, что встретил любовь своей жизни, а ей велел катиться на все четыре стороны. У него было много интрижек в течение последних лет, но только недавно он решился развестись и пойти на раздел имущества с женой. Видимо, у него серьезный роман, раз он так поступил.

Зак тяжело вздохнул. В этом деле не было абсолютно никаких зацепок.

– Ты не знаешь Моррела, он был отъявленным мошенником, но при этом пользовался большим успехом у женщин. Даже после того, как Дункан обирал их, они все равно любили его. Но вопрос остается – почему он поехал в тот вечер в «Приют беглеца»?

– Скорее всего, это случайность. В тот вечер он должен был встретиться с Ванессой, но она опоздала на рейс и не прилетела. Он пошел в ночной клуб и там, наверное, подцепил какую-нибудь девицу, – предположил Игер.

– Ванесса потратила большие деньги на поддельные репродукции Моррела, – заметил Зак. – Может, это с ней у него был «серьезный роман»?

– Не похоже. По крайней мере, сейчас она вовсю крутит с одним продюсером. Я заходил к ней несколько часов назад, чтобы проверить систему сигнализации. Знаешь, чего она хочет? Трахнуть кого-нибудь с полицейским значком!

– Я это уже давно понял, – усмехнулся Зак.

– Представляешь, у нее есть специальная книжечка, в которой она отмечает, с кем переспала. В какой-то момент я понял, что она умирает от желания внести меня в свой список под очередным номером. Но я не люблю быть «очередным», поэтому сбежал, как только появилась возможность.

– Не думай, что уже соскочил с ее крючка, приятель. Она недавно звонила – хочет, чтобы ты вновь проверил сигнализацию. Я пообещал передать тебе ее просьбу. Вот увидишь, она достанет тебя!

Зак наблюдал за группой ковбоев, толкавших друг друга плечами. Обычно подобное выяснение отношений заканчивалось дракой. Черт побери, он так надеялся, что сегодня у него будет свободный вечер! Зак мечтал после дежурства навестить Клер. Постепенно ее отношение к нему менялось – медленно, но менялось, и это было ему очень приятно. Игер вновь прервал его размышления.

– Телма Моррел подозревала, что Дункан завел шашни со Стейси Хопкинс.

– Ты думаешь, это и есть женщина, ради которой Моррел ушел от жены?

– Нет. Сет сказал, что Стейси была с ними в мотеле до рассвета, – напомнил Игер. – Она бы не стала заниматься любовью с двумя мужиками, когда ее любовник находился в соседнем номере.

– Верно, но завтра я еще раз поговорю со Стейси.

В этот момент Зак заметил, что ковбои стали собираться в две большие группы у конюшни. До драки оставались считанные минуты.

– Я узнал еще кое-что интересное, – сообщил Игер. – Карлтон Коул и Эдвин Шумски – один и тот же человек. Список его правонарушений толще Библии.

– Черт, кто бы мог подумать?! – радостно воскликнул Зак. Он надеялся, что им повезло и они действительно нашли ключ к разгадке преступления. – Что же за ним числится?

– Мелкие правонарушения, но я уточню еще раз.

19

Когда Клер приехала в больницу, ее отец ждал врача в приемной. В горле у нее стоял ком, но она нашла силы, чтобы ободрить отца улыбкой.

– Не волнуйся, дорогая, со мной все в порядке. – Его голос звучал ужасно слабо, а в глазах было столько боли, что Клер поняла: ее собственные страдания – ничто по сравнению со страданиями отца. Он нуждался в ее поддержке как никогда раньше.

Когда у него случился первый удар, она жила в Скотсдейле, управляя там салоном. К тому времени, когда она смогла приехать домой, кризис уже миновал и у отца был довольно бравый вид. Но сейчас на него было больно смотреть. Клер чувствовала, как он напуган, но гордость не позволяла ему показывать свой страх. Она поняла это и нежно сжала его дрожащие пальцы.

После смерти матери отец часто прижимал ее к груди со словами: «Ты такая хорошенькая, Клер! Просто копия матери». После таких слов Клер опускала глаза, сгорая от чувства вины. Хотя отец обожал ее, она всегда больше любила мать.

И все-таки, застав мать в объятиях Джека Коултера, она прежде всего помчалась к отцу и, рыдая, выложила ему всю правду. Он молча выслушал ее, и при этом его лицо было похоже на каменную маску.

– Я все улажу, – заверил ее отец, и она поверила, что он действительно все уладит…

После школы Клер посетила урок в балетной школе, а затем с замирающим сердцем вернулась домой. В доме было тихо, из кухни не доносилось никаких звуков, и Клер порадовалась этому. Ей было бы тяжело сейчас встретиться с матерью. Она чувствовала себя предательницей, но тем не менее была зла на мать, которая позволила гнусному Коултеру прикоснуться к ней.