— Ничего, — бормочет Либби.

— В каком месте это ничего, — перехватывает Дейл, приложив руку ко лбу. — Поверить не могу, что ты никогда ему об этом не говорила. Черт возьми, Либби. О чем ты думала?

— Я не знаю, — признается она с глубоким вздохом.

— Эм… кто-нибудь скажет мне, о чем речь? — снова спрашиваю я, ступив ближе к ее кровати. — О чем мне следует знать?

— Дейл… — начинает Либби, но не заканчивает.

— Я никуда не уйду.

— Пожалуйста.

Он затихает на несколько секунд, ссутулится и кивает.

— Ладно, я буду за дверью.

— Что ты должна мне рассказать? — снова повторяю я, стоя в шаге от ее кровати. Мое сердце заходится, холод скользит по спине, до жути напугав меня предстоящим событием.

Давай, Либби. Откройся мне.

Я киваю, сподвигнув ее сделать верный шаг, и затаиваю в ожидании дыхание, пока она потирает лицо и ищет в себе мужество начать разговор.

— Алекс, — шепчет она, пытаясь поймать мой взгляд, — я, вероятно, должна была тебе рассказать. У меня случился выкидыш, пока мы были женаты.

Я закрываю глаза и откидываю голову назад, потому что этот удар оказывается крайне болезненным. Ее слова ранили меня гораздо сильнее, чем данные, которые я прочел; они просто разбивают меня на куски.

— Мне так жаль, — стонет она.

Ее извинения бесполезны, они просто пролетают мимо.

Я оцепенел. Я должен быть благодарным за то, что она, наконец, нашла в себе мужество признаться, но нет. Ее заставили так поступить обстоятельства, в которые она угодила. Это не было ее желанием.

— Пожалуйста, скажи что-нибудь, — ее тоненький голосок умудряется разрубить меня надвое.

— И что ты хочешь от меня услышать? — Я пожимаю плечами, изо всех сил стараясь, чтобы на моем лице не отразились эмоции.

Я храню все внутри себя, потому что не хочу позволить ей увидеть мою уязвимость. Не хочу, чтобы она знала, как меня подкосила.

Мое сердце почти останавливается, пока я на нее смотрю. И это теперь, когда я знаю, что мы были так близки к концу наших отношений. Они должны было завершиться. Ее тайна стала последней каплей в самом трудном и дерьмовом периоде моей жизни.

Это — чертова адова боль, но я осознаю, что мы не принесем друг другу ничего хорошего, в общем-то. Если я хочу сберечь себя, тогда должен покинуть эту женщину, и не важно, насколько это противоречит моему сердцу.

Мы подошли к точке невозврата. Теперь я знаю, что мы имеем дело с непоправимыми вещами. Нет ни единого пути, по которому мы можем вернуться из нашей лжи и обмана. Мы должны прекратить все, что было между нами, для нашей же пользы. Мы оба должны были двигаться дальше. У нас не было никакого права на второй шанс. Что сделано, то сделано.

— Я хочу, чтобы ты мне хоть что-нибудь сказал, — умоляет Либби. — Пожалуйста, Алекс, скажи что-нибудь! Не игнорируй меня, как ты делал семь лет назад!

— Ты поэтому ушла? Ты думала, я тебя отталкиваю? — я не узнаю собственного голоса и тут же жалею, что показываю ей, как я слаб.

— Да. Так и было, Алекс. — Кивает она. — Ты даже не знал, что я была беременна, и о выкидыше тоже.

— Ты не говорила мне, — задыхаюсь я.

— Я в курсе, что не говорила, но разве у меня был шанс сказать? Тебя никогда не было рядом. У нас был секс пару раз в неделю, когда ты, наконец, приходил домой с работы, и ты сразу же засыпал после, а потом все по кругу. Я чувствовала себя в ловушке мыльного пузыря без выхода. Твоя жизнь всегда была в работе, не во мне.

Сердце колотится в моей груди, и я ощущаю сухой неудобный ком в горле. Я и понятия не имел, что Либби чувствовала себя так хреново, пока мы были женаты. И, если честно, я ощущаю себя совершенно дерьмово, слыша подобное теперь и зная, что бессилен что-либо изменить.

— Но ты никогда ничего мне не говорила. Ты бросила меня. И сейчас ты подкидываешь мне идиотскую причину для оправдания. Дело же никогда не было в деньгах, верно?

Она медленно качает головой.

— Дело было не в деньгах, Алекс. Я просто хотела тебя. Это всегда был только ты. И потом, когда я почувствовала, что беременна, мне показалось, что не все потеряно.

Ее рыдания становятся глубокими и отрывистыми, и я вижу, как она смещает свои руки на живот.

— Этот ребенок должен был примирить нас. Я надеялась и молилась, чтобы он спас наш брак. Но ничего не случилось.

Я ощущаю слезы на глазах от того, как Либби гладит свой живот.

— Потеря этого ребенка стала для меня последней чертой. Я знала, что больше не осталось способов продолжать нашу прежнюю жизнь.

— И поэтому ты просто ушла? — тихо спрашиваю я.

— У меня не оставалось выбора, Алекс. Мой разум был в смятении. Я не могла на тебя смотреть. Или говорить с тобой. Я просто хотела выйти из этого пузыря, в котором увязла.

— Когда это случилось?

Она смотрит на меня с озадаченным выражением лица.

— Ч-что?

Я киваю на ее руки, массирующие живот.

— Когда ты… эм, потеряла ребенка?

В момент, когда слова слетают с моих губ, Либби закрывается в себе. Она застывает, становится опустошенной. Мне кажется, я слишком надавил на нее.

— Либби?

Она смотрит на меня, но я вижу только полную безжизненность. Сверкающий аквамарин, который я всегда любил, стал унылым и серым.

— Либби?

Я подхожу к кровати и косаюсья ее живота. Тихие слезы продолжают скатываться по ее мокрым щекам, капая на подушку.

— Все в порядке, — мягко произношу я, — ты не должна мне говорить.

Она качает головой.

— Это произошло вскоре после той громкой ссоры, когда я ушла к своим родителям. Я только начала что-то осознавать, думать, как это было бы прекрасно. Но спустя буквально час я все это потеряла.

Я киваю с пониманием, когда она прерывается и прикусывает губу.

— Мама вызвала скорую, но я уже знала, что потеряла ребенка. И была права. Врач подтвердил это и сообщил мне что-то про хромосомы в период фертильности, а потом посоветовал идти домой и не волноваться.

— Ты должна была позвонить мне.

— Я была расстроена из-за тебя и мне просто хотелось быть одной. Ты всегда был слишком занят, и я постоянно задавалась вопросом, волную ли я тебя, — признается она.

— Я приехал бы к тебе немедленно, Либби. Я всегда ставил тебя на первое место. Даже если казалось иначе, ты всегда была моим высшим приоритетом. Все, что я делал на работе, было ради нас.

— Я не чувствовала этого от тебя, Алекс. Ты погрузился в работу и отверг меня, — отвечает Либби, явно не услышав, что я сказал.

Но это не важно. Она составила свое мнение, я свое. Мы оба смотрим неверно друг на друга, и нет никакого толку пытаться изменить наше мнение о нас.

— Позову Дейла, — предлагаю я, понимая, что дальнейший разговор не имеет смысла.

Либби едва слышно шепчет:

— Хорошо.

И отворачивается, глядя на монитор, подключенный к ее пальцу.

Кажется, тебя спровадили, да?


*** 

Я выхожу в коридор и вижу Дейла, прислонившегося к соседней стене. Он переводит на меня сосредоточенный взгляд. Видимо, предполагалось, что я буду до смерти напуган его видом, но это не так.

— Ты закончил? — спрашивает он, оттолкнувшись от стены и направляясь ко мне. — Она рассказала тебе?

Я киваю.

— Она все мне рассказала. Я не согласен с ее аргументацией, но у нас у каждого свой взгляд на все это.

Он смотрит мимо меня, пытаясь разглядеть Либби через окошко.

— Она слегка расстроена, ты, вероятно, захочешь пойти к ней, — заканчиваю я.

— Что ты собираешься делать?

— Ждать снаружи. Я хочу знать, что скажет врач, нужно ли ей тут остаться, или можно идти? — я понимаю, что, говоря это, выгляжу слишком озабоченным.

Но это же Либби!

И это совсем не потому, что у меня были другие намерения, когда сегодня вечером я покидал дом. Я выходил с целью убедить ее, что мы должны быть вместе. Но все это сдулось, как огромный воздушный шар. Ведь я узнал, что однажды мог стать отцом.

Это — слишком горькая пилюля.

— Мистер Льюис?

Я поднимаю взгляд и вижу одного из врачей, который делает записи в палате Либби. Он кивает в сторону ее двери.

— Я хочу поговорить с миссис Льюис.

— Да, конечно. Это брат Элизабет. Думаю, она не будет возражать, если мы зайдем с Вами, — говорю я, направляясь за ним обратно в палату.

— Миссис Льюис? — Доктор подходит к монитору и проверяет показания, прежде чем повернуться к ней с улыбкой. — Вы не возражаете, если ваш муж и брат будут присутствовать?

Удивительно, но Либби не дрогнула при упоминании мужа и просто кивает. Или она просто решает проигнорировать это.

— Мы получили Ваши результаты, — начинает врач, щелкнув раскрытым файлом и просмотрев его сверху вниз. — Я пропишу Вам кое-какие болеутоляющие и в следующие несколько дней советую сохранять покой, пока Вы выздоравливаете. Это падение в самом деле Вам навредило, и потребуется много недель, чтобы опухоль спала. Хорошая новость в том, что рана на голове неглубокая, значит, зашивать не будем. Просто носите бинты и меняйте повязку каждые двадцать четыре часа. Могу прогнозировать полное выздоровление в течение нескольких недель.

— Спасибо, — спокойно бормочет Либби.

Я протягиваю доктору руку.

— Спасибо, радостно слышать такие новости.

— Да, спасибо, — соглашается Дейл.