Юлия Гурина - Мы же взрослые люди

А потом просто продолжается жизнь.

Утром приехали дети. Алина сразу зашла в свою комнату и закрылась.

Богдан побежал к маме и обнял ее за ноги.

Нина поставила чай и угостила маму блинами.

Богдан сел с ними вместе.

– Твоя Алина – это какой-то кошмар. Как ты ее запустила! Она за выходные ничего не ела, кроме кочана капусты. Забрала его в комнату и грызла. Всю ночь сидела в телефоне. Болтала с кем-то.

Нина вздохнула.

– Не знаю, что с ней делать. В школу ходит через день. Ничем не интересуется, все бросает. Я постоянно ей предлагаю кружки, секции, разные занятия. Все ей не нужно. Все отвергает. Проклятие какое-то!

Нина снова вздохнула.

Мама сидела напротив и многозначительно сверкала глазами. Вид у нее был победоносный.

– Мама, ты меня пугаешь. Что ты натворила? Ты отравила папу?

– Ха! Нужен мне этот старый козел! Сам скоро загнется. А я себе молодого найду. – Мама продолжала улыбаться.

– Вот это мне уже больше нравится.

– Мам, а нам нужен старый козел? А мой папа старый козел или не старый? – принял участие в беседе Богдан.

– Богдан, мальчик мой. Твой папа не козел. Иди поиграй в комнате.

– А бабушка говорит, что козел. Я слышал. Бабушка, ты же говорила про папу?

– Я не про твоего папу говорила, а про другого дядю, хотя твой папа тоже экземпляр.

– А что такое эземпля? Это зверь? А у него есть хвост? А зубы есть? А я буду эземпля?

– Если будешь слушать бабушку, то не будешь, а станешь хорошим мальчиком, – продолжила бабушка.

– Я не хочу быть мальчиком, я хочу быть эземпля!

– Богдан, хочешь мультик посмотреть про паровозики? – решила сменить тему Нина.

– Не хочу про паровозики, хочу про эземпля!

– Хорошо, пойдем тебе включу.

– Ура!

Нина повела Богдана в комнату и по пути пыталась сообразить, что же может сойти за эземпля. Ведь Богдан в свои неполные три года был знаком с мультипликационной индустрией лучше, чем его родители. И включила «Валл-и».

– Вот тут будет эземпля! – сказала Нина, и Богдан замер у экрана.

– Мам, ну ты как обычно. Богдан уже большой, он уже все понимает, надо же фильтровать.

– Он мужского пола, а это означает, что по природе он туповат. Можно не напрягаться. Вот ты в его возрасте понимала действительно все.

– Мама, не начинай, он не виноват, что от тебя ушел муж.

Нина выпалила это, потому что злилась на мать и хотела защитить Богдана изо всех сил.

– Ты клонишь к тому, что я виновата?

– Нет, прости, не ты.

– А я знаю, кто виноват. Я все выяснила.

– И кто?

– Это брюнетка с зелеными глазами, и у нее еще черное платье и бусы из коралла. И она из близкого окружения этого мудака.

– Мама!!!

– А что? Богдан же смотрит про эземпля. Он сейчас другую информацию не сможет воспринимать, у мужчин так устроен мозг. Ну, вот что я хотела тебе рассказать. У меня была Любка. Она посмотрела на меня, прошла по квартире и сказала, что ей чудится очень странный запах. Сказала, что тут пахнет отворотом.

– Чем-чем?

– Отворотом, дурында. Любка сейчас не хухры-мухры, а ученица чародейки. Представляешь? Она теперь тонкие силы ощущает. И говорит, воняет отворотом, сил моих нет. И, мол, мне срочно надо к чародейке. Ну я и пошла.

– Когда ты успела?

– Вчера ходила. Любка с Богданом посидела, он даже не плакал. А я пока к Элеоноре. Она мне все сказала, как есть. Кто я такая, что случилось, даже про тебя сказала – я вообще молчала, я только зашла. А она считывает данные из тонкого информационного поля!

– А может, она считала эсэмэс от Любки?

– Да ну, брось. Зачем это ей? Так вот. Она сказала, что отец ушел, потому что ему сделали отворот-приворот. И можно сделать обратный приворот, а можно порчу. Порча дешевле. Я пока не знаю, что лучше взять, приворот или порчу. А еще она сказала, что те, на кого делают привороты, все равно быстро загибаются, поэтому твой отец уже не жилец. И после она посмотрела в мое будущее и сказала, что видит фигуру мужчины. Молодого мужчины. И видит, как у нас с ним интим. Она видит, что мы голые обнимаемся и он целует меня.

– Мам, ты уверена, что мне это надо слушать?

– Да ладно тебе, ты же взрослая уже женщина. Эт самое… Так вот, меня ждет месяц любви, если я в полнолуние совершу ритуал и накормлю Луну. Элеонора даст мне инструкцию, но сначала надо либо порчу, либо обратный приворот оплатить. Вот так.

– Ты не слышишь, как это все звучит? Безумно же!

– Безумно не безумно, а Любка накормила Луну, сделала этот ритуал, и теперь у не аж три молодых любовника.

– Три?!

– Она говорит, что три. Показывала переписку. Ты знаешь, что такое куни?

Нина покраснела, обсуждать интимную жизнь маминой подруги для нее все же чересчур.

– Я тебе сейчас объясню, это когда мужчина…

– Не надо объяснять, умоляю!

– Ты моя куколка стеснительная. – Мама улыбнулась как-то очень тепло. Как в детстве.

И они обе засмеялись.

– Нравятся блины? – спросила Нина.

– Да подожди ты с этими блинами. Это еще не все, что я хотела сказать. Я теперь же на «Мамбе»! Помоги мне выбрать красивую фотку. И как думаешь, сколько написать лет? На сколько я выгляжу? На 45 потяну?

– Погоди, ты зарегистрировалась на «Мамбе»?!

– Ну да. Любка мне сделала аккаунт. Ты знаешь, я не очень с компьютером дружу. Буду ходить на свидания. Чтобы встретить того, кто уготован мне судьбой и Луной.

– Мама, ты уникум какой-то.

– А что? А у меня, что ли, не может быть беса в ребро? Вот только не знаю, стоит ли порчу? Дешевле же, экономия получается.

– А без порчи еще дешевле.

Они обе надкусили блины совершенно одинаковыми надкусами. И стали одинаково их жевать.

– Ну а у тебя как дела? Как выходные? Удалось отдохнуть?

– Ох, мама, даже не знаю, что и сказать.

Что говорить. Да что тут скажешь.

– Мам, а у тебя когда-нибудь был любовник?

За шесть месяцев до письма

Вам никогда не казалось, что всего четыре сезона – слишком мало для обозначения тех погодных изменений, которые есть в нашей полосе? Вот лето, с ним все понятно: тепло, хорошо. Даже если холодно и дождь, то все равно хорошо. Потом наступает осень. Холодно уже, идут дожди, листья желтеют, мы становимся сентиментальными, хочется работать, читать стихи и ходить в театр. А потом приходит другая пора. Еще не зима в полном смысле этого слова, но уже и не осень. Листья облетели, снега еще нет. Или он выпадает и тает. Холодно, но вроде как не зима же еще. Но и осенью это называть не хочется. Озимь такая.

Нина придумала слово озимь еще в детстве. Вся семья умилялась удачному неологизму. Особенно отец гордился.

От отца по-прежнему не было вестей. Ринат не звонил, не писал. За окном была в разгаре та самая московская озимь. Озимь штурмовала и душу Нины. Она постоянно прокручивала в голове происходившее с ней последние три месяца. Мучила подруг вариациями трактовок. Написала даже стишок про несчастную любовь. Слишком наивный, чтобы его хоть кому-то показывать. Несколько раз порывалась написать Ринату, но удерживала себя. Подруги новую связь не одобряли. «Связалась с бабником, нафига? – говорила практичная Катя. – Забудь его. Переключись на кого-нибудь другого. А лучше всего переключись на мужа, когда он, кстати, возвращается?» Илья прилетал уже скоро. «Нормальный платежеспособный мужик, с прибабахом, но ты-то еще с большим прибабахом! Хватит сопли жевать, давай мужа своего люби уже, забань этого кобеля Рината и больше не вспоминай о нем. Переспала – и хорошо, закрыла гештальт, поняла, что он никудышный любовник». Катя являла собой эпицентр здравомыслия.

«Я прилетаю 3 ноября», – написал Илья Нине во всех чатах и мессенджерах. Всего через пару дней. Законный муж.

Нина сделала эпиляцию сахаром. Покрасилась. Посидела на японской диете (с нарушениями, но все же), три раза позанималась по видеоурокам Джиллиан Майклс «Программа новое тело за 30 дней». Сходила в солярий, чуть переусердствовала, но надеялась, что краснота как раз спадет к приезду мужа. Несколько дней она намывала квартиру, разложила в шкафах вещи модными рулетиками, где-то слышала, что это самый лучший способ, который придумала японская женщина и прославилась из-за этого. Еще Нина каждый день разучивала с Богданом песню про папу.

К приезду мужа Нина приготовила пирог – вегетарианский на всякий случай. Мало ли что, вдруг стал веганом. Нарезала салат из овощей. Купила разные сыры, прошутто и хамон – а вдруг не стал веганом. Выбрала самую красивую бутылку вина в супермаркете. Ждала мужа изо всех сил. Или изо всех сил она хотела отомстить Ринату – забыть его, чтобы он понял, чего лишился, и страдал. Чтобы он приполз к ее двери, а она… а она просто не откроет, потому что будет в объятиях Ильи.

В 22 часа Илья зашел в квартиру. Загорелый, бородатый, похудевший, в шляпе с широкими полями и пестрым шарфом. Чемодан в чехле с многоруким Шивой. Нина обняла мужа. Все-таки родной человек. От Ильи пахло благовониями. Они стояли обнявшись – два разных континента. Озимь взирала на них.

Илья пошел в ванную. Нина предложила себя в качестве банщицы. Намылила мочалку. Илья не возражал. На теле Ильи появились веснушки – на его широкой спине. Нина натирала спину.

– Я скучала по тебе.

– Это хорошо.

Илья распустил волосы, они стекали вместе с водой по спине и заканчивались у лопаток.

– Присоединиться к тебе в душе?

– Давай лучше в спальне. Я привез специальную красную простыню для тантры. А сейчас не смотри, я буду писать.

Нина отложила мочалку и вышла.

Илья съел прошутто и сыры. Нина достала из морозилки сало, Илья съел и сало.

– Ну как?

– Вкусно!

– Как съездил?

– А, ты об этом. Съездил идеально!

Илья рассказал о поездке в нескольких словах. Про задержки рейсов, про идиотов водителей такси, про закрытые ашрамы, про то, как ему приходилось мыть полы и голодать. Как он понял, что монашество не для него.