Вероника Колесникова - Мышеловка для босса

Месяц промедления — это довольно крупные потери как для компании, так и для «Опережающего развития». Тем более, что у всех компаний было право подать на выплату неустойки за несвоевременное оказание услуг.

Александр Владимирович вздохнул так тяжко, что бумаги, которыми был завален стол, зашуршали.

Почему, ну почему все поступали не так, как ему было нужно?

И именно поэтому навалилось столько мелких проблем, которые неимоверно раздражали.

Он протянул руку, чтобы нажать на селектор и сделать очередной выговор одному из своих секретарей, но потом вдруг одернул ее.

Александр задумался, замер на мгновение.

Такое поведение не красило его, показывало с самой плохой стороны.

Он вспомнил, что говорила Анна на их коротком, скомканном в конце вечера свидании.

Не жаловалась, но обличала поступки своего босса, которые он, прямо скажем, понял и принял. Потому что сам не раз поступал также.

Баев был тигром, которого выпускали из клетки и давали волю действий на арене. И он этим правом пользовался с огромным удовольствием.

Впервые за все время работы в «Опережающем развитии» Александр Владимирович удержал рвущуюся на волю тоскливую, разрушающую ярость в себе. Было бы неправильно выливать ее на ни в чем не повинных людей.

Таких, как Анна…

И, ну ладно, с самим собой-то можно быть откровенным — таких, как Маша и эта бестолковая Вика. В конце концов за последние дни им здорово от него досталось.

«Надо будет сгладить отношения. Комплимент, что ли, сделать какой, — подумал Александр Владимирович, одновременно набивая на клавиатуре текст письма. — Хотя. с этим тоже нужно быть аккуратнее. Вика сразу поймет все превратно. Платье свадебное побежит покупать. В офисе щеголять в пеньюарах будет. А Маша.»

Он даже отвлекся, потому что при мысли о первом секретаре в нем не шевельнулось привычное раздражение. Может быть, она и невзрачная, простоватая, слишком спокойная. даже, можно сказать, забитая, боязливая, но зато довольно сообразительная и верная.

Сколько было таких случаев, когда она сознательно прерывала его затянувшиеся переговоры ложью о том, что его ждет на совещание генеральный? Сколько отчетов переделала за нерадивых коллег, которые приносили документы на подпись? И со своими обязанностями делопроизводителя справляется лучше всех, кто сидел до нее в этом кресле.

Баев даже удивился, поняв, как много значит для него присутствие мышки-норушки в приемной. А ведь не пропади она на пару дней, когда заболела, он бы так и не оценил ее по достоинству!

Тут он помотал головой, как конь в стойле, отгоняя нерабочие мысли, похлопал себя по щекам, и вернулся к написанию письма.

«Особое внимание обратить на пункты, в которых не указано, почему Аня до сих пор мне не позвонила!» — быстро набрал Александр слепым методом печати. Написал, перечитал, и тут же дал сам себе пощечину.

Не медля, со всего размаха сжал кулак, вдавил большой палец руки в кнопку Backspace. Буквы крамольного предложения, которое самовольно вырвалось из глубин подсознания, послушно стерлись.

Александр Владимирович поставил локти на ручки офисного кресла, сложил пальцы в замочек и сказал сам себе:

— Нет, работать в таких условиях невозможно!

Нажал на кнопку внутреннего телефона.

— Вика, будьте добры, найдите Пастушевского. Хотя бы до конца дня.

Он тут же сдала тон чуть мягче:

— Можете не торопиться, но, как найдется, сразу ко мне!

Есть люди, которые, узнав, что вы занимаете новую должность, не поздравят с назначением, а скажут: «Конечно, ему родители помогли». Увидев, что вы приехали на новом автомобиле, протянут понимающе: «Естественно, альфонсом заработал». Оценив условия работы, сделают вывод: «Все ясно, любимчик у генерального!».

Таким человеком был Пастушевский. Он всегда словно кружил над отделом, во всем всех подозревая, даже двух секретарей. Одна из которых, между прочим, вообще была приставлена для обучения.

Потому и все эти нравоучения, выговоры на него не действовали, и Александр Владимирович подумал вдруг, что во всей огромной фирме из подчиненных пока может положиться только на своего невзрачного секретаря, которая медленно, но верно делала свою работу.

Он снова вернулся к клавиатуре, опустил руки на нее и вдохновенно начал печатать:

«Прошедший год для компании «Опережающее развитие» стал годом положительной динамики. Об этом свидетельствуют статистические данные: участвуя в федеральных и республиканских программах, мы реализовали ряд крупнейших социально-значимых проектов. Однако, многое из того, что мы сделали, чего добились и чем гордимся, не было бы возможным без вашей поддержки…».

— Ну, что сказал тебе Баев? — спросила Маша Вику, как только та положила трубку на рычаг.

— Да он Пастушевского ищет, — ответила она и взяла в руки сотовый телефон. Нажала несколько раз, послушала механический голос, который сообщал, что абоненту все равно, кто и где его ищет, и благополучно отложила трубку на стол со скучающим лицом. — И, похоже, не найдет.

Маша заерзала в кресле.

— Как это — не найдет?

— А очень просто, — Вика подняла на нее свои красивые глаза в обрамлении густо накрашенных ресниц. — Как ему его найти, если тот, наверняка, пьяный дома лежит?

— То есть как это — пьяный?

— Ну Маша, — Виктория демонстративно закатила глаза. — Пьяный — это значит выпимши, не трезвый.

Маша, которая после совместного посещения урока по рисованию техникой у-син начала относиться к Вике с некоторой теплотой и пониманием, снова подумала о том, насколько та глупа. Ну не может человек так поверхностно относиться к собственным обязанностям!

— Так Пастушевский дома?

— Да скорее всего, все это знают! Он не так давно в запои начал уходить. В последнее время, правда, все-таки взял себя в руки, вроде бы даже прекратил заливать за воротник. Наверное, цель себе какую поставил. Но, видимо, сегодня сорвался.

— Постой. Так Пастушевский должен был прислать Баеву проекты трехстороннего соглашения и справку для Владислава Петровича?

— Наверное, я не знаю, — поджала губы красавица и вернулась к просмотру страниц в интернете на своем компьютере.

Маша чуть не зарычала.

Толи все вокруг нее относятся к своей работе спустя рукава, толи это май, звенящий и влекущий так действует, что все забывают о своих должностных обязанностях, обо всем?!

Девушка вскочила, резко поправила упавшие на кончик носа очки и заявила шипящим шепотом:

— Нет, работать в таких условиях невозможно!

— В каких это? — удивленно приподняла брови Вика.

Маша покраснела от сдерживаемой ярости, а потом, все-таки, отпустила себя на волю. С размаху бросила простой карандаш об пол, который до этого задумчиво вертела между длинных пальцев, перешагнула через него, и, уверенно печатая шаг, дошла до двери.

Остановилась, снова надвинула очки с кончика носа на прежнее место, вытянула вперед указательный палец.

— Ты, Вика, прикрой меня!

— А ты куда? — ошарашенно пролепетала второй секретарь. — Маша, не уходи! А как же я?

— Вика, я иду в отдел к Пастушевскому, а ты найди мне его домашний адрес!

Маша резко открыла двери и вышла в коридор. Уверенно печатая шаг, она дошла до кабинета, где обитали сотрудники отдела экономического развития, которые как раз находились в подчинении Пастушевского.

Она открыла дверь большого кабинета резко, быстро, и поняла, что Баев уже позвонил и устроил разнос всем: от стола к столу бегали специалисты, сверяясь с цифрами. Но, судя по бестолковому передвижению, звонкам, преуспеть в таком деле без центральной, объединяющей руки будет сложно.

— Здравствуйте! — тихонько сказала Маша, но на нее никто не обратил внимания, впрочем, как обычно вне стен кабинетов.

— Здравствуйте! Я от Баева! — повысила голос девушка и тут же замерла под ошарашенным взглядом всех сотрудников отдела.

— Я его секретарь, Мария Исаева, ну! — пояснила она, дернув плечом. — За документами!

— Мы делаем, делаем! — откликнулся самый молодой сотрудник отдела, сидевший у окна. Он, видимо, действительно вбивал цифры, только делать это начал совсем недавно: вокруг него в беспорядке валялись бумаги.

— Не удивлена, — буркнула под нос Маша.

А потом приосанилась, выпрямила спину, и сказала ровно, четко, повысив голос:

— Мне нужны документы через полчаса.

— Через полчаса? — недоверчиво хмыкнули рядом с ней. — Да мы такой пакет неделю готовим.

— Так что же не приготовили-то? — огрызнулась она.

— Так, Маша, не срывайте процесс, — подал голос парень у окна. Он раскачивался на стуле, оперевшись о спинку. — Не видите — работа идет. Значит, все пришлем.

Тут Маша не выдержала. Все те процессы, которые начали происходить в ее душе совсем недавно, вдруг дали о себе знать. Она плотно закрыла за собой дверь, подошла к молодому человеку и постучала его по плечу указательным пальцем.

— Освободите место.

— Чтоо? — вытаращил он глаза на нее. — Для чего это?

— Освободите место! Я сама набью документ. Мне он нужен срочно.

Вокруг все загалдели. Но Мари не повела и плечом. Она смотрела сверху вниз на сотрудника отдела, имя которого не помнила, и говорила, медленно, нарочито спокойно, чтобы он понял каждое ее слово.

— Поднимитесь в приемную, там Вика даст вам домашний адрес Пастушевского. Поедете к нему и привезете живым или мертвым. Понятно?

Под ее непрошибаемой энергией он опустила глаза и кивнул.

— А вы, — она повернулась к остальным, поможете мне сделать документ быстрее. Я знаю, что данные у вас были. Пастушевский периодически что — то присылал, но, видимо, все не объединял.