Слишком поздно даже пытаться. Слишком со многого был сорван покров.

И уже потом, много позже, когда они проваливались в сон, она услышала прошептанное ей едва слышно, приглушенно, но в самую ушную раковину, щекотное и счастливое:

— Не выставишь меня больше?

— Я… — начала Полина и замолчала. Закрыла глаза и замерла, обнимая Мироша за шею. Так они и заснули, тесно прижавшись друг к другу обнаженными телами в кромешном мраке, где единственным светлым пятном было ее окно, в котором слышался шум от моря и от лимана. Перекрестье миров. А больше уже ничего и не оставалось.

Она проснулась от шороха в комнате, в то время как в кровати лежала одна. Знала, что еще темно, но, когда приоткрыла глаза, заметила, как небо изменило цвет, приготовившись встречать солнце. И сразу же начавший бледнеть прямоугольник окна оказался заполненным силуэтом Ивана. Полина зажмурилась, сдерживая улыбку, а перед глазами продолжала стоять тень в оконном проеме. Худая, но жилистая.

Она беззвучно усмехнулась, представляя, как он спрыгнул с подоконника, прошел через двор. В подтверждение образов негромко ухнула калитка.

«Ромео недоделанный», — выдохнула Полина, устраиваясь удобнее под прохладной простыней. И прежде, чем снова выпасть из действительности, успела подумать о том, что чувствует себя самой счастливой на всем белом свете.

* * *

На часах было 8:40 утра, организм акклиматизировался, привыкал к другому часовому поясу, и вялотекущие с похмелья мысли медленно возвращались к привычному кругу, по которому бродили все последние дни.

Полина — игнорировала. Ее краткие в последнюю неделю выходы в скайп с неизменным «дел много, спать хочу, интернет барахлит» не приносили облегчения, а напротив, тревожили все сильнее. Бросить все к черту и сорваться обратно в Одессу? Или что это за игра? Полудетская попытка манипулировать взрослым мужиком, заставить примчаться? Если и попытка — то она просчиталась, впрочем, Штофель был совершенно уверен в том, что в своем не совсем зрелом возрасте и зависимом материальном положении Полина Зорина едва ли была способна на расчет.

Так ведь, чертовка, все же почти заставила плясать под свою дудку! Вчера, когда опять исчезла с радаров.

Но вместо этого он плюнул и отправился на вечеринку, куда настойчиво увлекал его Тэйлор. Ночь в одном из клубов Манхэттена и знакомство с Кэтти или Лиззи, черт его знает, оказались кратковременной передышкой. Однако в гостиницу он ее не потащил. От поцелуев чужих умело накрашенных губ плеваться хотелось. Почти месяц целибата — вот что Полька с ним сделала!

Есть такая замечательная поговорка: «Бачили очі, що купували3». И Стас знал. Но когда собирался в Штаты с внезапно замаячившей на горизонте командировкой, был уверен, что Поля поедет с ним e250d0. Все складывалось ровно так, как он еще три-пять лет назад и не мечтал. IT-разработка одной из дочерних компаний Штофелевской «артели» засветилась в европейских СМИ, американцы заинтересовались, тестировали несколько месяцев. А потом звонок: «Мы хотим с вами плотно работать». Это уже не подряд по выполнению одной функции из раза в раз. Это полноценное партнерство. С командой айтишников можно было отправлять кого-нибудь из замов. Но Штофель предпочел сгонять сам и контролировать все самостоятельно, от банального контракта, прочитанного десятки раз при помощи юристов, до расселения и аренды офиса. Чем черт не шутит — заголовок «Sh-Corp» открывает представительство в США», возможно, не такая уж и фантазия. И полезно, и развеется. Заодно приучит Полину к мысли, что у них будет семья. Два месяца — достаточный срок, чтобы попробовать жить вместе. Ну правда, кто в здравом уме предпочтет имеющее наглость называться курортным поселком задрипанное село Нью-Йорку?

Оказалось, Полька предпочла. И тут два варианта: либо она не в здравом уме, либо он нахрен ей не сдался даже с тем, что готов ей мир подарить.

Они встретились больше года назад, и тогда он еще даже не догадывался, какую роль Полина Зорина станет играть в его жизни. Тогда она играла всего-то на каком-то благотворительном вечере, а он толком не помнил, почему и с кем там очутился. Понравилась, задержала на себе взгляд, обменялись телефонами. Он и забыл про нее через несколько часов, уехав в итоге с напомаженной моделью, позировавшей для фотографов и куда более эффектно «позировавшей» впоследствии в постели.

Про Полину Стас вспомнил только через день или два, когда искал номер адвоката Зыкина в своей трубке. При наборе после буквы «З» первой высветилась ее фамилия — Зорина. Накатило воспоминание. Молоденькая, ладненькая блондиночка с длинными-длинными ногами и пышной грудью. Не силикон. Проверил он это вскорости — к своей чести она не особенно ломалась. Тем более приятной неожиданностью оказалось то, что она была девственницей и он у нее — первый мужчина. Даже целовалась она не особенно умело, немного по-девчоночьи. И если до того их секса Стас был уверен, что они встретятся еще раз или два, а потом он наиграется, то тогда прострелило: а не бросит он ее, как других. Именно потому что девочка, именно потому что таких ему еще не встречалось при его богатой биографии. И что с ней делать — он еще не очень отчетливо понимал. Зато понимал, что сейчас она его и для него. И терять этого ощущения не хотел, будучи абсолютным собственником.

Сейчас, спустя год с лишним, Штофель не питал иллюзий на ее счет. Поля его не любила. Вероятно, льстило его внимание. Нравились его ухаживания. Она не отказывалась от подарков, со многим соглашалась. Но в чем-то главном, в том, что обязывало бы ее к ответным действиям, старалась воздерживаться. История с так и не купленной машиной засела в нем камнем с острыми гранями, чуть повернешь — режет изнутри. Не так чтобы больно, но крайне неприятно.

Не питал он иллюзий и насчет себя — впервые в жизни влюбился. И не желал считаться с ее безразличием. Еще тогда, давно, когда она прерывающимся голосом, страшно смущаясь, предупреждала его перед сексом, что «никогда раньше», ему напрочь отшибло башку. И решение, что он сделает все для того, чтобы она принадлежала ему всегда, стало закономерным.

В конце концов, ему тридцать два. И пора жениться. Детей у него нет, но они необходимы. И если их родит ему эта чистенькая беленькая девочка, от которой он без ума, то ее не силиконовая грудь будет вполне себе бонусом к семейной жизни.

Только вот какого хрена она вечно для него занята!

Ответом на этот невысказанный вслух вопрос послужил затрезвонивший телефон.

Не Полина — она звонила только в Скайп. И это раздраконило его еще больше. Схватив с прикроватной тумбочки гостиничного номера трубку, Стас уставился на экран. Соколов, будь он неладен. Старый друг. У него в Одессе день в самом разгаре. И невдомек, что 8:40 утра — не самое подходящее время для звонков.

— Да, — пробурчал Штофель в телефон, откинувшись на подушку.

— Два! — раздался веселый голос Соколова. — И не говори, что спишь!

— Сплю. Ты чего такой веселый?

— Щас разбужу! Готов?

— Вадик, может, не надо?

— Ну как хочешь, я не настаиваю, — рассмеялся Соколов.

— Да говори уже, клоун.

— Каждому свое, ты же в курсе, — Вадим выдержал паузу и продолжил: — Аполлинария твоя переметнулась из классического искусства?

Сообразить, что речь о Полине, сразу не удалось. Впрочем, Соколов крайне любил старорежимные имена и вечно коверкал позывные знакомых. Или добавлял им цветистости — как посмотреть. Да еще и утро скорости мышлению не добавляло. Но когда дошло, Стас поморщился. Везде она. Звезда. Этому от нее что нужно?

Вопрос был озвучен в следующей формулировке:

— А по-человечески сказать?

— Почту надо смотреть, тогда понимать будешь, — рассмеялся Соколов, но больше не интриговал. — Мне тут позвонили, попросили подтолкнуть Мирошниченко — того самого — младшего. Отказать я не мог, сам понимаешь. А вот некоторые ссылки оказались интересными.

— Мирошниченко-младший? — переспросил Штофель. — Сын Димона?

— Просыпайся, бро! Он самый!

— Он что? На радио твоем работать хочет? Или малолетка в горсовет лезет и реклама нужна?

— Не знаю, чего хочет он. Его «двигают». Да и то пофиг. Мне не жалко. У него на клавишах… не, я могу ошибиться, но твою Аполлинарию сложно… спутать, — Соколов откровенно заржал в трубку, впрочем, сразу закашлявшись.

Стас завис, соображая. Похмелье? Или все-таки не проснулся?

— На каких клавишах? Где? — пыхнул он. — При чем тут Димон?

— Димон — ни при чем, — терпеливо принялся разъяснять Вадим. — А сы́ночка — при чем. Обзавелся теми, кто двигает со стороны. Сам на Z-fest’е отжигает. Только на клавишах у него… твоя…

— Полина, — закончил за него Стас, мучительно соображая, что бы это все значило. О том, что в ее поселке ежегодный фестиваль проходит, он был наслышан. О том, что в нем участвует — она ему сказать не удосужилась. В то же время выказывать свое крайнее удивление он не спешил. Ни к чему, чтобы Вадим сообразил, что что-то не так.

— Ну, развлекается девочка, — усмехнулся Штофель в трубку. — Бубнила что-то про фест, я не вникал. Так она чего? У сына самого Димона играет?

— Кто их разберет этих неформалов, кто у кого играет. Но на фесте она при нем.

— А Полька не промах! — хохотнул Стас. — Нужное знакомство.

— Ты знал? — опешил Соколов.

— Не в деталях. Я за океаном, общаемся раз в сутки. Обещала сюрприз. Похоже, это он и был.

— Может, и это, — подтвердил Вадим. — Но на радио точно позвучат.

— То твое дело. Мне ваш шоу-биз по барабану. Посмотреть-то мою пианистку где? Интересно же!

— Я тебе ссылки кинул на почту. Любуйся!

— Понял, гляну, — кивнул Стас, потер глаза и выдавил из себя: — А тебе-то понравилось? М-м-м?

— Небезнадежно.