- И к чему?


- Еще немножко и ко всему. Знаешь, все что сейчас происходит меня несколько выбивает из колеи. Я никогда и подумать не мог, что смогу начать отношения с девушкой твоего возраста, тем более за такой срок, и уж извини, в жизни не мог подумать, что этой девушкой станешь ты. Я совсем другой, Оля, не такой, как мог показаться, ты еще очень плохо меня знаешь, в любом случае, у тебя есть время передумать. К чему-либо тебя принуждать я не буду, но характер у меня тот еще.


- А мне все равно, что ты другой с чужими. Со мной же ты такой, а если я все время буду думать о других, то и на себя времени не останется, зачем оно мне надо?


- Действительно. В любом случае знай: пока мы не пересекли этот рубеж, все еще можно изменить.


- А ты не хочешь его пересекать?


- Трудно в этом признаться, но хочу. А еще я хочу хотя бы попытаться поступить правильно.


- Как говорит мой папа- поздняк метаться.


- Иногда мне кажется, что в тебе уживается несколько личностей.


- Может так оно и есть, но я не больная, если что.


- Если что, я учту. Спать хочешь?


- Нет, конечно.


- Тогда расскажи мне что-нибудь о себе.


- Что?


- Что хочешь, можешь нести даже феерический бред, я разрешаю.


- Ну если разрешаешь, то можно.


Не знаю, что там по поводу бреда, но Оля оказалась той еще болтушкой, начиная рассказами о детстве, заканчивая любимыми дамскими книгами. Проболтали мы полночи, уснув только к трем часам ночи.


***


Проснулся, как и ожидалось, один. Быстро умылся, переоделся и спустился вниз. Жаль, что в свой выходной придется ехать к Олиному отцу, но так или иначе придется. И чем раньше отправлю пахать его на благо себя и его дочери, тем лучше. Тихо прохожу на кухню, где уже вовсю витает аромат выпечки. Оли, как ни странно, на кухне нет. Нетрудно предположить, что обитает она скорее всего в кабинете.


Не успел сделать и шага, как Оля тихо ступает на кухню. Смотрю на ее босые ноги и понимаю, что нам снова надо в магазин.


- Доброе утро. Почему ноги босые?


- Забыла тапки в своей комнате. Сходить надеть?


- Лучше просто переодеться, скоро поедем к твоему отцу. Может сразу его заберем и отправим на исправительные работы, может на день, другой сюда привезем. В любом случае, после завтрака мы едем к нему.


- Хорошо, я как раз булочки испекла.


- Ты завтракала? – кивает. - Ладно, тогда переодевайся и спускайся вниз. И кстати, зачем ты встаешь так рано? Сегодня же выходной.


- Я так привыкла.


- На выходные можно и отучиться и, например, понежиться в постели.


- Я не подумала об этом.


- Подумай на досуге.


- Хорошо, я быстро переоденусь.


- Можешь не спешить, все равно еще рано.


Олин выход действительно задержался. Не знаю, что она там делала, по всей видимости, наводила красоту на голове, а именно забабахала себе какую-то суперсложную косу, точнее косы. Выглядит это совсем не по-деревенски, напротив, я бы сказал модно.


- Красиво? - с каким-то трепетом спрашивает Оля.


- Очень. Пойдем в машину.


Через час мы уже были в клинике и общались с врачом. По сути, ничего хорошего он нам не сказал. В переводе на русский- алкашка из организма выведена, физически он не плох, но до первого срыва.


- Оль, ты же помнишь, что главное не показывать никакой жалости и тому прочее?


- Помню.


Как только я открыл дверь, и мы вошли внутрь, сразу увидели Олиного папашу, лежащего на кровати с перерезанными венами. Ну, сука! Как в каком-то кино, еле успел подхватить падающую Олю, и позвать мимо проходящих врачей.


Глава 23


- Оля…


- Оставь меня, пожалуйста, я хочу побыть одна.


- Нет, не оставлю, давай поедем домой.


- Не хочу. У меня нет ничего, ни дома, ни мамы, никого! А теперь и его! Как он мог так со мной поступить? Как?! За что?


- Оль, он жив, понимаешь? Что ты там себе надумала?


- Жив?! - тут же приподнимается Оля, вытирая мокрые от слез глаза.


- Жив и вполне приведен в чувство.


- Как?


- Я не знаю как, я не врач, если хочешь сходи к нему.


- Нет! Не хочу, боюсь, что скажу ему что-то плохое. Я…не знаю, не знаю, как мне себя с ним вести. Мама бы меня не простила за мои мысли и тем более действия. Но я не знаю, как ему помочь, ну что мне сделать?!


- Оль, я сам с ним поговорю, так даже лучше. Твои эмоции и действия понятны, придешь к нему позже.


- А что будет дальше?


- Давай не заглядывать в будущее.


- Что я делаю не так? Ну что? Почему у других получается, а у меня нет?


- Оль, заканчивай плакать, приводи себя в норму, я приду через пару минут, хорошо? - не отвечает, только слабо кивает.


Оставляю Олю одну и спускаюсь к машине. Беру веревку и поднимаюсь к несостоявшемуся суециднику. Встал бы чуть позже, подольше бы позавтракал и все было бы по-другому. Вероятнее всего я отвратительный человек, в некотором смысле мне стыдно за мои мысли, но все равно они меня не покидают. Меня бесит этот человек, скажу больше-он мне мешает. Ни себе, ни людям. Ну хоть бы помер уже окончательно, так нет же, опять спасли. Господи, прости, нельзя так, но, сука, меня до трясучки бесят такие слабаки. Почему кто-то должен бороться за жизнь и умирать, а кто-то хотеть сдохнуть и никак? Нигде нет справедливости, гадство такое. Беру стул, ставлю около кровати и в который раз смотрю на этого бледного алкаша. Да, мне его жаль, но бесит он меня почему-то больше. Открывает свои глаза, которые оказывается такого же цвета как у Оли, и пристально на меня смотрит.


- Я не белочка и не Бог. Вот скажи мне, чего тебе не хватает? Понимаю, жены нет, любил и так далее, правда понимаю, но у тебя же есть дочь! Родная, не седьмая вода на киселе, а родная! Твоя кровь! Ну чего тебе надо?


- Откуда ты взялся? Кто ты вообще для Оли?


- Речь вообще не обо мне. Видишь у меня в руках веревку?


- И?


- Я тебе ее оставляю, ты уж будь так добр, поступи уже как мужик, либо дело с концом, либо побарахтайся и выплывай. Если первый вариант, то берешь табуретку, присобачиваешь веревку где захочешь повеситься и делай свое дело, а то как-то несолидно уже, взрослый мужик режет вены. Для справки- так вообще бабы делают, ну и таблетки еще глотают. Ну да ладно, если все же решишь второй вариант, то ты прекращаешь себя жалеть и прочее. Я тебя устраиваю на стройку, будешь пахать двенадцать часов в день, заработаешь прилично денег. Жить будешь в нормальных условиях, без возможности бухать.


- Оля все видела, да? - игнорирует напрочь мою речь.


- Видела. Пожалей ты ее, а? Она жизни из-за тебя в последнее время не видела, ну будь ты человеком. Помрешь, так она себя винить будет, не понимаешь этого?


- Я тихо хотел уйти, ей бы может и легче стало бы потом.


- Или не стало бы. Все, нет у меня времени сюсюкаться со взрослым мужиком. Либо будь так добр заканчивай свое дело только до конца и по-тихому, либо второй вариант. И на этом все, еще один косяк, скажу Оле, что ты помер, даже если будешь жив.


- Она останется у тебя, да? Навсегда? Или это попытка заманить молоденькую девчонку в постель, показаться ей хорошим, а потом выбросить на улицу?


- Так вот и узнаешь, если вернешься в человеческий облик. Слушай, меня итак все достало, у меня своих проблем достаточно. Я ведь могу по-плохому, сдать тебя в психушку и дело с концом. Ты этого хочешь?


- Если бы я сам знал, чего хочу.


- Если до завтра не воспользуешься веревкой, значит ты выбрал второй вариант.


Не прощаясь выхожу из палаты и иду к Оле.


***


Удивительно, но оставленная мной веревка не терзала мою оставшуюся совесть. Папашка, кстати, ей так и не воспользовался. Вообще странный мужик, я его так и не разгадал. Через несколько дней его выписали. Понятное дело, что пока пахать ему рано, и ничего другого, как отправить его в санаторий, мне в голову не пришло. Если это называется сплавить, то да, так оно и есть. Помещать его в психушку мне реально не хотелось, а отправить в санаторий, где есть психиатры- самое то. Десяти дней ему должно хватить, ну а дальше пахать и пахать, не покладая рук. Что меня удивило и одновременно порадовало, так это то, что Оля больше не прыгала над ним, словно он хрустальная ваза. Поначалу вообще держалась с ним достаточно строго и отдаленно. Потом правда чуть сдала свои позиции и снова пошла на контакт, теперь правда только по скайпу, в силу отдаленности несостоявшегося суецидника.


- Михаил Сергеевич, может вы обратите на меня свое внимание?


- Что? - поворачиваю голову на рядом стоящую Свету.


- Я уже стою тут примерно две минуты, на стук в дверь вы не реагируете.


- Прости, я задумался.


- Я заметила, чего раньше в вас не наблюдала. Вам весь день звонит она.


- Кто?


- Выдра обыкновенная.


- Света…


- Кто-кто, Вика ваша, ну у меня фантазии не хватает на что-то большее, чем послать ее в далекий город, под названием Хреножопль.


- Свет, делай что хочешь. А лучше присядь и посоветуй мне какие цветы подарить девушке.


- Если выдре, то гвоздики, может тогда поймет намек.


- Нет, не ей, забудь о Вике. Цветы для молоденькой девушки, может белые или розовые розы? Хотя это банально, наверное.


- А она какие любит?


- Понятия не имею, как-то до такой ерунды разговор не дошел, да и она слишком прямолинейна, если спросить ее о такой хрени. Да и я почти уверен, что ей их никто и никогда не дарил, она любым обрадуется. Просто хочется чего-то особенного, а с учетом того, что я уезжаю завтра на неделю, мне точно нужны цветы.