Офицеры оказались не такими страшными, как боялся Димка, когда проходил комиссию в военкомате. За исключением заместителя начальника курсов по воспитательной работе. Тот действительно, по мнению Дмитрия, был редкостным идиотом. Хотя, как разъяснили курсанту Костоглодову товарищи, не такой уж он был и редкостный – типичный для своей должности и звания. Единственное, что отличало майора Захарченко, – это страсть читать курсантам на занятиях биографии великих полководцев всех времен и народов. Как объяснили Дмитрию все те же товарищи, это вырабатывало у курсантов очень полезную вещь – умение дремать с полуприкрытыми глазами.

Майор Захарченко мог сорок минут кряду вещать о походах Александра Македонского, о снаряжении его войск, количестве воинов и лошадей, а будущие лейтенанты в это время тихо дремали, пользуясь несомненным достоинством майора – плохим зрением.

А самым экстравагантным из преподавательского состава был майор Степарушкин. Майор преподавал СЭС (станционно-эксплуатационную службу) и никакой теории у салаг не спрашивал. У него была своя методика преподавания. Степарушкин, хоть и был въедлив в мелочах, никогда не ставил двоек. Он выстукивал пальцами куплеты из разных песен, и кто правильно угадывал – получал плюсик. А на экзамене количество плюсиков влияло на запись в зачетной книжке. Славу, даже за стенами училища, майор Степарушкин снискал за случай, когда потребовал спеть гимн Советского Союза. Слов никто не знал, и тогда майор, ехидно улыбаясь, начал настукивать морзянкой текст. «Кто споет – тому зачет автоматически», – пообещал он. Несколько курсантов решили попытать счастья, встали и запели. В это время в аудиторию вошел начальник училища. Он удивленно посмотрел на смолкнувший хор, потом перевел взгляд на Степарушкина и предложил ему пройти в свой кабинет.

Подробностей начальственного разноса курсантам узнать так и не удалось. Но майор, к радости будущих защитников родины, остался на своем месте.

В первые же дни пребывания в училище Дмитрий с удивлением обнаружил, что его физическая подготовка далека от идеальной. Обнаружил он это благодаря офицерам, которые после первого же марш-броска обозвали всех новичков дохляками и недоносками. В конце дистанции курсанты не бежали, а с трудом волочили чугунные ноги под насмешливые ухмылки старшекурсников. В тот день Димка почему-то вспомнил мамины настоятельные увещевания выучиться на доктора – уж тогда бы он точно так не мучился! Но на следующей паре лекций он уже забыл и о маме, и о докторе. Это была как раз вводная часть по СЭС с незабвенным майором Степарушкиным. Ради таких вот часов отдыха и расслабления можно было стерпеть любые издевательства на физподготовке!

На фоне СЭС некоторые лекции выглядели куда менее привлекательными, особенно электротехника. Почти с первых дней курсантов начали пичкать схемами, которые надо было чертить самостоятельно. Теперь Дима горько жалел о том, что в школе у них вел черчение хромой алкоголик. Абсолютное отсутствие умения строить чертежи не замедлило сказаться на успеваемости курсанта Костоглодова. Преподаватель всегда делал Дмитрию одно и то же замечание: «Сколько приняли на грудь ваши линии, товарищ курсант?»

Из всех предметов наиболее легко давались Диме физика и высшая математика.

Больше всего в учебе Дмитрию не нравилась разница в отношении преподавателей к тем, кто поступил в училище после армии, и к тем, кто пришел после школьной скамьи. Тех, кто уже отслужил, сразу назначили старшими – дежурными в нарядах, старшинами. Они имели хоть и минимальную, но власть. Димке это показалось несправедливым. Ведь видно же было на экзаменах, кто еле-еле набрал проходной балл. Он не понимал или не хотел понимать, почему в военные училища с большей охотой принимают тех, кто уже видел будни армейской жизни.

Правда, это не помешало Дмитрию еще на вступительных экзаменах познакомиться с Игорем Терещенко, который поступал в училище, успев уже год отслужить в армии. Игорь был не похож на Дмитрия ни внешностью, ни характером. Более бесшабашный, веселый, но вместе с тем и более целеустремленный, Игорь сразу стал лидером в их тандеме.

После ноябрьских праздников Игорь завел разговор о том, что ждет их по окончании училища, и поинтересовался, почему Димка решил стать военным. Услыхав ответ: «Я не хочу, чтобы мною когда-нибудь командовала женщина», Игорь расхохотался, заметив, что с этой точки зрения никогда об армии не думал.

– Не понимаю, что тут смешного? – насупился Димка. – Да, я пошел в армию, чтобы застраховать себя раз и навсегда от бабы-командира.

– А жена? – хохотнул Игорь. – У тебя же может оказаться такая жена, которая станет тобой командовать не хуже генерала.

– Нет, моя Женька никогда не будет такой, – покачал головой Димка. – А сам-то ты ради чего в армию пошел?

Димка думал, что Игорь ответит: «Чтобы девочкам нравиться», и удивился, услышав:

– Потому что это самый простой способ выбиться в люди.

– Ради карьеры? – Димка не верил своим ушам. – Тебя привлекает карьера военного?

– Ну, тебе этого не понять. У тебя мать кто? – подколол приятеля Игорь. – То-то же. А у меня – простой библиотекарь, она меня сама поднимала. От бати мы алиментов отродясь не видали. Поэтому я и решил – стану офицером. Женюсь на дочери какого-нибудь подполковника, и все будет на мази. Собственно, я всю жизнь собираюсь просидеть где-нибудь в штабе. Желательно в округе.

– Ну ты даешь! – развел руками Димка. – Жениться ради карьеры – глупость.

– Да, я совсем забыл, жениться надо по большой и чистой любви, – саркастически произнес Игорь.

– Не вижу в этом ничего плохого. И не понимаю, почему ты к этому относишься с иронией.

– Суки! – вдруг завопил кто-то из первокурсников. – Кто стольник спер? Он у меня на десятой странице был заначен!

Приятели оглянулись. В проходе между койками стоял курсант Гаврилов и размахивал «Новейшей историей России». Игорь иронически поинтересовался:

– Да откуда у тебя такие деньги, Гаврила? Целых сто рублей!

Всем было известно, что Сергей Гаврилов деньги тратит на шоколад, который всеми правдами и неправдами умудряется или покупать сам, или просить того, кто идет в город. И вечерами, после ужина, когда все нормальные люди жевали густо посоленный черный хлеб, запивая его водой, Сергей съедал четвертинку шоколадной плитки.

– Не твое дело! – Голос у невысокого Гаврилова был громкий и зычный, каким ему и положено быть у будущего командира. – Где сотня, я вас спрашиваю?!

– А правда, пацаны, – Игорь задумчиво обвел взглядом сокурсников, – уже ведь пропадали деньги. У Симоненка, например. И еще у нескольких человек. И у меня в том числе!

– И у меня два раза, – сообщил Димка. – Только я думал, что посеял их где-то. Да больше червонца и не пропадало никогда. Так, мелочовка.

– А у меня как-то тридцать рублей пропало, – заявил Игорь. – Но я тогда не сказал никому.

– Гаврила, ты точно помнишь, что в эту книгу клал? – спросил Дима.

– А то! – не понижая голоса, отозвался Гаврилов. – Я, в отличие от некоторых, всегда помню, куда кладу свои деньги.

– Заткнись! – ощетинился Дмитрий. – Может, ты сам и воруешь! А теперь орешь, чтобы на тебя не подумали...

– Да кто ты такой? – Гаврилов полез через кровать с явным намерением заехать курсанту Костоглодову по физиономии. – Я тебе покажу, кто из нас ворует!

Они почти сцепились, но их вовремя разняли.

Терещенко еще раз обвел присутствующих задумчивым взглядом:

– Пацаны, у кого еще пропадали деньги?

Ему ответил разноголосый хор пострадавших от карманного вора. Выяснилось, что мелочи недосчитывались почти все, только никто не придавал этому большого значения. Поскольку курсанты выходили в город исключительно строем и деньги могли тратить только на мороженое и сигареты, каждый полагал, что просто ошибся в расчете своих бюджетных остатков. И если бы не злополучная гавриловская сотня, неизвестно, сколько бы еще длилось это беззаботное неведение.

Поскольку Терещенко уже имел опыт казарменной жизни, он отсоветовал ребятам обращаться за помощью к офицерам. Сначала надо поймать вора, а потом уже докладывать начальству. Но как это сделать? Тут следует хорошенько все продумать, прежде чем предпринимать какие-то шаги.

– Да что думать-то? Я тебе говорю – Гаврила и тырил все эти деньги. А потом кипеж поднял, чтобы на него не подумали. – Димка твердо стоял на своей версии.

– Послушай, – протестующе поднял руку Игорь, – не каждый, у кого мало денег, будет обворовывать соседей!

– Да он же сам говорил, что без шоколада не может. А денег ему всегда не хватает. Это все знают. – Димка бросил на Гаврилова испепеляющий взгляд. – Я теперь за тобой смотреть буду. Мигом на чистую воду выведу!

– Только учти, – предупредил его Игорь, – драки среди курсантов не поощряются.

– А при чем здесь драки? – спросил Димка.

– Если ты начнешь следить за каждым Серегиным шагом, вы непременно подеретесь.

– Да больно мне надо с ним драться! – ответил Димка с презрением. – Я всего лишь хочу доказать, что он вор.

Игорь оказался неплохим провидцем. Через восемь дней курсанты Гаврилов и Костоглодов были наказаны за мордобой, учиненный во время самоподготовки.


Инга Константиновна знала – военком сделал все как положено, замолвил словечко за будущего курсанта перед начальником военного училища, и Дмитрий поступил без проблем. Сын будет связистом, как и хотел, а сам ли он того добился – это теперь не имело никакого значения.

Она решила, что Людмила не поедет смотреть, как ее брат принимает присягу. Все равно мала еще, ничего не запомнит. Поедут только они вдвоем с мужем, а Люся поживет несколько дней у бабушки. Инга собиралась пробыть в Краснодаре два дня и уехать домой не в день присяги, а на следующий.

На вокзале она встретила Евгению, которую сопровождала мать. «Эта соплячка специально прихватила с собой защитницу, – подумала Инга. – Хитрая шалава! В этот раз поговорить с ней по душам явно не получится...»