Войдя в кабинет, Ольга Никифоровна сразу представилась:

– Добрый день, я бабушка Жени.

Инга Константиновна внимательно посмотрела на старушку.

– Прием по личным делам не означает, что ко мне могут приходить ее родственники с не имеющими важности вопросами.

– Послушайте, я вам настоятельно рекомендую оставить девочку в покое и не донимать ее упреками.

– Да кто вы такая, чтобы...

– Я ведь вам представилась – бабушка, а зовут меня Ольга Никифоровна.

– Выйдите из кабинета, – твердо произнесла Инга.

– Послушай, я два раза не предупреждаю, – перешла на «ты» старая женщина, – говорю тебе – не вмешивайся. Судьба сама рассудит, кто и с кем останется.

– Вы мне не указывайте, что делать! – вспылила Инга Константиновна. – Я лучше знаю, кто нужен моему мальчику. И вообще, если вы не покинете мой кабинет добровольно, мне придется вызвать охрану.

Ольга Никифоровна посмотрела на Ингу Константиновну и опустилась на стул.

– Я что, неясно выразилась? Сейчас же освободите кабинет! – Инга выговаривала стандартные фразы, но они у нее получались слишком неубедительными. Что-то мешало ей как следует прикрикнуть на старушку, будто внутренний голос нашептывал женщине: «Придержи язык».

Ольга Никифоровна продолжала сидеть, но больше ничего не говорила. Она молчала. Но Инга чувствовала, что эта нежеланная визитерша молчит не от испуга.

Инга сняла телефонную трубку и поинтересовалась у секретаря, много ли еще посетителей. После чего, не глядя на старушку, произнесла:

– Долго вы еще сидеть собираетесь? У меня три человека еще записаны на прием, а до конца рабочего дня осталось полчаса.

Ольга Никифоровна посмотрела на Ингу Константиновну долгим, внимательным взглядом и мягким голосом, совсем не соответствующим смыслу фразы, повторила:

– Не вмешивайся. А то, если не угомонишься, до конца жизни будешь чувствовать себя так, как после смерти недавно преставившегося родственника. Тебе ведь, кажется, очень плохо было? И в обморок ты упала после похорон?

После этого она поднялась со стула, подошла вплотную к Инге Константиновне и сказала совсем мягко:

– Я надеюсь, мне больше не придется тебя беспокоить.

Инга Константиновна всегда считала себя атеисткой. И религиозная мода, которая появилась несколько лет назад, никак не повлияла на ее мировоззрение. Но сейчас в душе ее встрепенулись все суеверия, в которые верили ее предки. Она вспомнила, как упала в обморок на похоронах, и испугалась. Испугалась этой с виду заурядной сельской старухи в темном платье, туфлях из сельпо и пестрой косынке на голове, старухи, в карие глаза которой она пыталась смотреть и не могла.

Через десять минут после ухода Ольги Никифоровны в кабинет заглянула секретарша, хотела спросить, запускать ли следующего посетителя. Но вместо этого испуганно охнула:

– Инга Константиновна, что с вами? Вам плохо? Врача?

– Не надо. – Инга старалась унять боль в висках и подавить странное чувство, появившееся, когда за старухой закрылась дверь. Больше всего это было похоже на тот животный ужас, который охватил ее на кладбище во время похорон Семена Ивановича. И в голове билась неведомо откуда взявшаяся мысль: «Мертвые души смерти не боятся».

Секретарша суетилась вокруг бледной начальницы, потом сказала, что, раз Инга Константиновна не хочет вызвать врача, то хотя бы кофе надо выпить. И шоколадку съесть. Это от низкого давления хорошо помогает.

Вскоре секретарша вновь появилась в кабинете, неся на подносе чашку крепкого кофе и вазочку со сладостями.

– Не беспокойтесь, я посетителям сказала, что их примут в другой день. А вы кофе попейте, пока горячий.

– Татьяна Александровна, составьте мне компанию, – неожиданно попросила Инга.

«Да, сегодня явно день неожиданностей», – подумала секретарша, которая давно уяснила, что ее начальница никогда не разговаривает с подчиненными «по душам».

– Татьяна Александровна, ваши дети вам всегда подчиняются?

– Да какое там, – вздохнула собеседница. – Они и маленькими всегда пытались все делать по-своему, а уж теперь и подавно. Заявили, что хотят в архитектурный идти. Оба.

– А вы что? – охнула Инга.

– Да ничего, – пожала плечами секретарь. – Рисуют они хорошо, пусть идут. Только, по правде говоря, я думала, что они врачами станут.

Инга Константиновна посмотрела на Татьяну Александровну. С одной стороны, ей не хотелось выслушивать историю непоседливых близнецов, но и оставаться в одиночестве Инга не могла. Казалось, в пустом кабинете кто-то подходит и кладет холодную руку ей на плечо. А когда Татьяна говорила, то боль в висках утихала. И мысли постепенно начинали крутиться вокруг сына. Если бы он послушал мать в самом начале, то ничего бы не было. К ней на работу не врывалась бы наглая старушенция, пытающаяся запугать ответственного работника, обремененного заботами целого города. Но если он считает себя самым умным, то пусть... Пусть встречается со своей каракатицей... А когда будет поздно, когда она устроит ему сладкую супружескую жизнь, когда эта старушка начнет пугать и самого Димку, он прибежит к матери. Прибежит! Тогда и посмотрим, кто прав, кто виноват.


В этот раз их соседями по купе оказались не благообразные старушки, а молодая большегрудая девица лет двадцати пяти и мальчишка школьного возраста – не то ее брат, не то племянник. Когда начали раскладывать вещи, девушка нагибалась так, что из-под ее короткой юбки чуть ли не становились видны трусики, а из глубокого выреза – грудь.

Женька внутренне напряглась, но промолчала. А Димке вспомнилась Катерина. Иногда в училище она ему снилась, а однажды ему даже захотелось поехать к ней и выяснить – чем же именно он не угодил бабушкиной соседке.

Игорь еще на первом курсе продемонстрировал Димке, что девушки всегда обращают внимание на военных и грех не пользоваться этим. И Димка последовал совету Игоря. Несколько раз, еще учась на первом курсе, он водил девушек с дискотеки в одно укромное местечко, которым все пользовались, чтобы «справить половую нужду».

Потом, когда в Краснодар приехала Женя, он изменил ей всего один раз, да и то совершенно случайно. Но поскольку Женя ничего не узнала, то он особо и не переживал.

А сейчас Димке захотелось сорвать блузку с этой пышной груди, которая, казалось, жаждала мужских рук.

Женька сразу обратила внимание на взгляды, которые соседка бросала на Диму, и подумала, что их даже на пять минут опасно оставлять наедине. И когда девушка вышла из купе, Женька зашептала Димке в ухо:

– Ты что, на всех девушек так смотришь? Тебя и этому научили в училище?

Димка чмокнул Женю в щеку:

– Ревнивица ты моя, успокойся.

– Это не я начала, а ты... Ты пялился на эту девицу...

– Началось... – Димка вздохнул. – Мне что, с закрытыми глазами сидеть все время?

Девушка посмотрела на третьего обитателя купе, вздохнула и сердито забормотала о том, что она, Женька, не слепая и не глупая, и если он думает, что может на ее глазах заигрывать с какой-то шалавой, то он глубоко ошибается...

Через некоторое время соседка вернулась и сразу сделала замечание мальчишке, который, пока Димка и Женька сердито перешептывались, забрался на верхнюю полку и, свесив голову, глазел в окно:

– Веди себя прилично. А то я тебя знаю.

Она была явно навеселе. Женя почувствовала запах спиртного и презрительно сморщила носик. Но на нее соседка даже не глядела. Она обратилась к Диме:

– Вы не могли бы часок присмотреть за мальчиком?

– Без проблем, – согласился Дмитрий.

Соседка извинилась и потянулась через Диму к своей сумочке в углу нижней полки. Женька встрепенулась. Груди молодой женщины почти касались лица ее суженого.

– Позвольте... – сердито заговорила Женя, но в этот момент поезд дернулся, и соседка свалилась на Дмитрия.

Он вскинул руки, чтобы удержать ее, и нечаянно задрал ей юбку. Женя хорошо видела, как его рука с силой проехалась по розовым трусикам, чуть не разорвав нежную ткань.

– Ох, простите, ради бога! – елейным голосом сказала соседка, приводя себя в порядок.

– Да нет, ничего особенного... – промямлил в ответ Дмитрий.

Женя почувствовала, как щеки ее краснеют от праведного гнева. Дима кашлянул и посмотрел Женьке в глаза, словно ничего не случилось.

Как только женщина вышла, мальчик слез с верхней полки и сообщил:

– Меня зовут Коля. А моя тетя теперь не скоро появится. Она пить будет с какой-то знакомой тетенькой.

Дима обрадовался, что мальчик отвлечет Женьку от мрачных мыслей.

– И куда же вы едете? – сердито поинтересовалась Женя.

– Домой. Я на лето к бабушке ездил. А тетя Лариса сначала не хотела со мной ехать. Да я бы и один смог бы. Я уже не маленький.

– Ты любишь ездить в поезде? – Димка всегда легко находил общий язык не только со своей сестрой, но и с другими детьми.

– Не знаю, – пожал плечами ребенок. – Я всего второй раз еду. Только с тетей скучно. В прошлый раз с нами в купе тоже ехали дядя и тетя, так они втроем всю дорогу пили водку. И никто не захотел играть со мной в карты. – Мальчик насупился, вспоминая невеселую дорогу.

– А ты уже умеешь играть в карты? – притворно удивился Дима.

– Умею! Я уже большой. В третий класс перешел. У нас все мальчишки играют. А вы умеете?

– Конечно. Все взрослые умеют играть в карты.

– Сыграем? – Глаза у мальчика загорелись.

– С удовольствием. Ева, ты как?

– Играйте без меня, – буркнула Женька.

– Вдвоем тоже хорошо! – беззаботно сказал Коля.

– Как играть будем? – спросил Дима.

– В пьяницу! – радостно провозгласил мальчик.

– В пьяницу?

– Игра такая есть. Очень интересная. Карты раздаются поровну. А потом я беру верхнюю карту из своей половинки, кладу вот сюда, а рядышком ты кладешь свою. Чья карта главнее, тот и забирает себе обе карты. А у кого кончились все карты – тот проиграл.