— Мне необходимо привести в порядок мысли. Нужно встать и пойти домой.

— Не уверен, что отпущу тебя домой.

— Почему?

— По-моему, тебе этого совсем не хочется. — Он был удивительно хорош собой.

— Ты меня похищаешь?

— Нет. Похищение подразумевает, что человека удерживают против его воли.

— Не понимаю, на что ты намекаешь. — Я засмеялась.

— Оставайся. Мы не будем выходить из дома до понедельника. И можем повторить, — он улыбнулся.

Я обдумала предложение. В сумке у меня лежали смена белья и полный набор средств для выживания, позволявший оставаться прекрасной даже в полевых условиях. В спальне (а также в душе и на кухонной столешнице) все прошло очень даже неплохо. Вернувшись домой, я в мгновение ока снова окунулась бы в реальность, которая в любом случае меня там поджидает. Дома все будет так же, как в прошлый понедельник.

— Ты действительно думаешь, что так будет лучше? — Я приподняла бровь.

— Не знаю, насколько лучше, но это именно то, чего мне хочется.

Мы пылко поцеловались, и я снова улеглась рядом с ним.

— Итак, какой у нас план? — спросила я.

— Валерия, тебе надо включить мобильник.

Черт, что за отвратительная привычка у людей ни с того ни с сего обрушивать вам на голову проблемы, словно ушат холодной воды.

— Хм… — Я прищурилась, как будто солнечный свет резал мне глаза. — Нет, думаю, что не надо. Может, позже.

— Тебе нужно держать его включенным на случай, если позвонит Адриан.

Так… «Нужно держать его включенным на случай, если позвонит Адриан»? Может, это Виктор перебрал вчера чего-нибудь?

— Адриан не позвонит. А если позвонит, я все равно не хочу с ним разговаривать, — отрезала я.

— А вдруг ты услышала совсем не то, о чем подумала?

— Те звуки оставляли очень мало простора для толкований.

— Не важно, ответь, а если ты действительно ошиблась?

— Тогда я уйду отсюда, буду молчать об этой ночи до конца дней, и, наверное, ты больше обо мне не услышишь. Впрочем, откуда мне знать? — Я поиграла с мочкой его уха.

— А если он тебе признается и будет раскаиваться?

— Тогда я тоже расскажу ему о нас, — ответила я, не веря, что действительно это произнесла.

— Значит, насколько я понимаю, ты обманула меня вечером, — он вскинул брови.

— Когда?

— Когда сказала, что Адриан предоставил нам великолепное оправдание.

Я молчала, а он не сводил с меня напряженного взгляда.

— Нет, я не обманывала. Но это ты уже и сам понял. — Я ласково посмотрела на него, улыбаясь, и добавила: — А ты в очередной раз меня проверяешь.

— Но если все правда, а он никогда в этом не признается? — задал Виктор новый вопрос.

— Тогда я, вполне вероятно, стану твоей частой гостьей. — Мне понравилась подобная перспектива.

— Что же, вероятность один к трем, не так уж плохо.

Я засмеялась, и мы поцеловались.

— Ты напоминаешь безнадежную старую деву, — заявила я.

— Знаю. Ты позвонишь мне? — произнес он, имитируя женский голос.

После паузы я призналась:

— Как женщина женщине признаюсь, что довольно сильно напугана.

Виктор удивленно вздернул брови. Ладно, по крайней мере, я тоже умею огорошить неожиданным замечанием. Кашлянув, он устроился поудобнее на своей половине кровати. Там, я уверена, он почувствовал себя в большей безопасности. Однако вместо того чтобы вскочить и пуститься наутек под любым предлогом, он продолжил сеанс откровений:

— Я тоже не знаю, что делать. Ты застала меня врасплох, и я уже не уверен… — Он возвел вверх глаза и взъерошил волосы на затылке. — То, что произошло между нами ночью, совсем не похоже на мои интрижки с девочками, которые… Ну ты понимаешь.

Я приподнялась. Мне очень хотелось сменить тему.

— С ящичком ты вчера переусердствовал…

— Знаю. Неловкий увалень! — Он прикрыл глаза рукой.

— Да ладно, это выглядело очень эротично.

— Ага, как и с пуговицами на твоей блузке, которые мне теперь придется собирать, чтобы ты могла их пришить.

— Я? Ни за что. Сам будешь пришивать.

Мы дружно расхохотались.

— В душе тоже получилось недурно. — Он принялся рисовать пальцем круги вокруг моего пупка.

— Да?

— Можем повторить сейчас, если не возражаешь.

Мы опять поцеловались. Всякий раз, когда мы это делали, у меня в животе все трепетало.

— Слушай, наверное, у тебя были какие-то планы сегодня, — спохватилась я.

— Я собирался пойти в спортзал, но знаешь, мне кажется, что ночью я поупражнялся за двоих. У меня нет сил. — Он с улыбкой покосился на меня.

— Вот видишь? Мне следует оставить тебя в одиночестве, чтобы ты отдохнул. — Я предприняла новую попытку встать.

Он схватил меня за пояс и, развернув, посадил на себя.

— Я думал совсем не об отдыхе.

— О! — только и смогла выговорить я.

Я устроилась на нем верхом, а он потянулся за презервативом, лежавшим на тумбочке.

— Ты уже готова?

— Я всегда готова, — рассмеялась я.

Мы содрали с себя нижнее белье, Виктор раскатал презерватив на своем эрегированном члене, и я сама направила его в себя. Мы застонали в унисон, и на губах Виктора обозначилась улыбка, от которой у меня мурашки побежали по коже, а соски напряглись.

40. Ох, какая же я доверчивая дурочка　

В обеденный час мы сидели в крошечном итальянском ресторане всего на четыре столика. Запах горячей пищи туманил рассудок, и я почти не обращала на Виктора внимания, пока мне не принесли заказанное блюдо. Кстати, игнорировать его было нелегко, поскольку он надел джинсы с прорехами, черную футболку и очки в роговой оправе, превращавшие его в оружие массового поражения. Но дело в том, что я так давно не занималась сексом трижды за ночь (следует добавить еще утреннюю разминку и развлечение в душе — насчет последнего я не уверена, что это было такое, но я все-таки кончила), что забыла, какой зверский голод меня обычно терзает после. Желудок бунтовал, издавая оглушительное урчание. На стол перед нами поставили тарелки, и Виктор, умирая от смеха, смотрел, как я набросилась на еду.

— Что такое? — спросила я с полным ртом.

— Проголодалась, да?

Я смущенно рассмеялась, оглянулась по сторонам и вытерла губы салфеткой. Он продолжал есть, сдерживая улыбку.

— Ох, как неудобно, — хихикнула я. — Но мне жутко хочется есть после ночных упражнений.

— И утренних тоже, — подмигнул он.

Я невольно вспомнила, как он лежал, обнаженный, подо мной, руками направляя мои бедра, задавая нужный ритм и скорость движениям, приговаривая: «Хорошо, детка». И еще то, как менялось выражение его лица и он покусывал губы, когда достигал оргазма.

— Виктор, — обратилась я к нему, поднимая бокал.

— Говори.

— Это ведь не в первый раз, верно?

Он, изумленный вопросом, положил приборы и схватился за свой бокал.

— Да, я не был девственником, ты меня уличила. — Он изобразил смирение.

— Нет, я имею в виду, что ты не в первый раз вступаешь в связь с замужней женщиной, дурачок.

— Откуда ты знаешь?

— Тебя видно насквозь.

— Нельзя сказать, что на досуге я только и делаю, что соблазняю чужих жен, но, похоже, меня сглазили. — Он усмехнулся и добавил: — Надеюсь, на сей раз повезет больше.

— А что случилось тогда? — спросила я с любопытством.

— Когда я ем — я глух и нем, как говорит моя матушка. — Он улыбнулся, не прерывая трапезу.

— Эй, не увиливай.

Он взял меня за руку над столом.

— Дело в том, что тогда я был юнцом, которого будоражили гормоны, и я не знал, как с ними справиться. Я запал на одну… на одну преподавательницу с факультета. Дисциплина по свободному выбору, — он усмехнулся.

— А в результате она, хорошенько подумав, отшила тебя, и на этом история закончилась, да?

— Нет. В результате муж, довольно занятный тип, подкараулил меня, когда я утром в субботу выходил из ее дома, и задал мне взбучку, подвергнув публичному унижению.

Я остолбенела от изумления:

— Он тебя поколотил?

— Не просто поколотил, а отделал как следует. Но самое скверное было потом, когда я пришел домой и от меня потребовали хотя бы в общих чертах объяснить, как человек старше меня на двадцать лет мог избить меня до полусмерти. Мама едва не оторвала мне голову. Если бы я имел хоть какой-то опыт, то сказал бы, что на меня напали бандиты в масках или что-нибудь в таком духе.

— Ты уже в университете выступал в роли соблазнителя.

— Мне было всего девятнадцать лет! Она стала моей второй женщиной, и она так много знала. Она знала латынь. Я потерял голову. Я поклялся себе, что больше не буду начинать такие игры, и сказал себе, что в мире много красивых девушек, а потому нет смысла увлекаться замужними женщинами, однако… — Он замолчал и погрузился в свои мысли на несколько мгновений, но продолжал при этом поедать меня взглядом. Я даже не заметила паузы, пока он снова не заговорил: — Валерия…

— Да? — отозвалась я.

— Ты имеешь представление о том, как быть дальше?

— Нет, не имею. — Я аккуратно отодвинула приборы и посмотрела на него.

— Теперь все не так, как было тогда. Мне кажется, на сей раз я отдавал себе отчет, во что ввязываюсь. По крайней мере, я думал об этом довольно много.

— И зачем же ты ввязался, глупенький? — Я улыбнулась.

— Не над всем человек властен, не всем волен управлять, как бы ему ни хотелось.

— Снова гормоны.

— Боюсь, на сей раз физиология ни при чем.

Мы умолкли, но Виктор взмахом руки подчеркнул важность того, что хотел сказать. Вздохнув, я подумала, что мне не стоит идти на поводу у гормонов, как сделал Виктор в девятнадцать лет, тем более что теперь передо мной сидел мужчина зрелого возраста, наверняка знавший о жизни больше меня.