Мы пошли за ним в сторону кладовой, но, когда проходили мимо женского туалета, я сказала:

— Вы не подождете меня здесь? Я быстро.

Они остановились, я вошла, закрыла за собой дверь и окунулась в темноту. Рука сразу же потянулась к выключателю, и, когда зажегся свет, мои глаза по очереди обежали унитаз, раковину и, наконец, зеркало.

Господи, я и забыла, как выглядела раньше!

Я осторожно подошла к зеркалу и принялась себя рассматривать. Кожа стала цвета кофейных зерен, и здесь Ти Джей не соврал: глаза на фоне темной кожи казались более голубыми. А еще появилось несколько новых морщинок. Волосы были все в колтунах и на два тона светлее, чем раньше. Я стала похожа на типичную островитянку — косматую, дикую, первобытную.

С трудом оторвавшись от зеркала, я спустила шорты и села на унитаз. Потянулась за туалетной бумагой. Отмотала здоровый кусок и потерла о щеку, чтобы почувствовать, какая она мягкая. Сделав все дела, я нажала на слив, повернула кран и долго мыла руки, наслаждаясь текущей из крана водой. Когда я наконец открыла дверь, то увидела, что Ти Джей с доктором все еще стоят в коридоре.

— Простите, что заставила вас ждать.

— Ничего страшного. Я тоже ходил в туалет. Странное ощущение, — улыбнулся Ти Джей, взял меня за руку, и мы пошли за доктором Рейнолдсом в кладовую.

— Я скоро вернусь, — бросил доктор. — Мне надо осмотреть несколько пациентов, а потом позвонить в полицию. Они обязательно захотят с вами пообщаться. А еще попытаюсь раздобыть вам какой-нибудь еды.

При этих словах в животе у меня заурчало.

— Спасибо, — кивнул Ти Джей.

Когда доктор ушел, мы уселись на пол и остались сидеть в окружении полок с аптечными товарами. В кладовой было грязновато, но зато тихо.

— Анна, звони первая.

— Ты уверен?

— Ну да.

Он протянул мне мобильник. Целая минута ушла на то, чтобы вспомнить телефон родителей, но я справилась. У меня тряслись руки, затаив дыхание, я прислушивалась к длинным гудкам в трубке. И вот на линии раздался щелчок, я приготовилась сказать «привет», но услышала механический голос: «Телефон абонента отключен или временно не обслуживается».

— Представляешь, номер отключен. Должно быть, они переехали, — беспомощно посмотрела я на Ти Джея.

— Позвони Саре.

— А ты не хочешь сначала попробовать набрать номер родителей?

— Нет. Звони давай. — Ти Джей уже сгорал от нетерпения и был как натянутая струна.

Пока я набирала номер Сары, сердце молоточком стучало в груди. Четыре длинных гудка, и наконец кто-то ответил:

— Алло? — Хлоя!

— Хлоя, позови, пожалуйста, мамочку к телефону.

— А кто ее спрашивает?

— Хлоя, детка, просто позови маму. Хорошо?

— Мне велели спрашивать, кто звонит, а если не ответят, вешать трубку.

— Нет! Хлоя, не клади трубку! — «Интересно, а она меня хоть немножко помнит?» — Это тетя Анна. Скажи мамочке, что звонит тетя Анна.

— Привет, тетя Анна. Мамочка показывала мне твои фотографии. Она сказала мне, что ты живешь в раю. А у тебя есть ангельские крылья? Все, я пошла. Мамочка уже вырывает трубку.

— Послушайте! — услышала я голос Сары. — Не знаю, кто вы такая, но поступать так с ребенком гадко.

— Сара! Это я, Анна, не вешай трубку! Это я, это правда я! — И я разрыдалась.

— Кто вы такая? Вам что, доставляет удовольствие звонить незнакомым людям и мучить их? Думаете, нам не больно?!

— Сара, мы с Ти Джеем не погибли в авиакатастрофе. Мы жили на острове и, если бы не цунами, так там и остались бы. Мы в больнице в Мале. — У меня больше не было слов, остались только слезы. — Пожалуйста, не клади трубку!

— Как?! Боже мой, боже мой! — Она стала звать Дэвида, одновременно плача и что-то отчаянно тараторя, причем так быстро, что ничего разобрать было невозможно.

— Анна, ты жива? Ты и в самом деле жива?

— Да. — Я ревела в три ручья, а Ти Джей чуть ли не подпрыгивал на месте от нетерпения. — Сара, я пыталась дозвониться родителям, но телефон отключен. Они что, продали дом?

— Да, дом продан.

— А какой у них теперь номер телефона? — Я огляделась в поисках клочка бумаги и хоть чего-нибудь пишущего, но ничего не нашла. — Сара, срочно позвони им! Свяжись с ними сразу же, как повесишь трубку! Передай им, что они были первыми, кому я позвонила. Я тебе перезвоню и возьму их номер, как только найду, чем записать. Скажи, чтобы не отходили далеко от телефона.

— А как ты доберешься домой? — спросила она.

— Не имею ни малейшего представления. Послушай, Ти Джей еще не звонил маме с папой. А как будем добираться, я пока без понятия, но хочу дать родителям Ти Джея твой номер, чтобы вы могли скоординировать свои действия. Жди их звонка. Хорошо?

— Обязательно. Господи, Анна! Даже не знаю, что сказать. Мы ведь устроили тебе похороны.

— Ну, вот видишь, я жива. И жду не дождусь, когда вернусь домой.

Глава 40. ТИ ДЖЕЙ

Анна протянула мне мобильник. Я набрал номер домашнего телефона и стал ждать ответа. «Возьмите трубку, возьмите трубку, возьмите трубку!»

— Алло? — раздался мамин голос.

Когда я его услышал, меня сразу же захлестнула волна эмоций. До этой самой минуты я, похоже, по-настоящему не понимал, как по ней соскучился. Я сморгнул навернувшиеся на глаза слезы и почувствовал на плече руку Анны.

— Мама, это я, Ти Джей. Не клади трубку. — На другом конце провода повисла длинная пауза, и я продолжил быстро-быстро говорить: — Мы с Анной не погибли во время крушения самолета. Мы жили на острове. Береговая охрана подобрала нас после цунами, и сейчас мы в больнице в Мале.

— Ти Джей?! — Голос мамы звучал так, будто она была в трансе. А потом она заплакала.

— Мама, позови папу!

— Кто это? — заорал в трубку папа.

И тут на меня накатила вторая волна эмоций. Мне хотелось дать волю своим чувствам, но победил здравый смысл, так как нужно было срочно хоть кому-то объяснить, что произошло и где мы на самом деле были.

— Папа, это Ти Джей. Не вешай трубку. Просто послушай. Когда самолет разбился, мы с Анной добрались до острова. А после цунами нас вытащили из воды люди из береговой охраны. Сейчас мы в больнице в Мале. И чувствуем себя прекрасно, — сказал я твердым голосом и, так как ответом мне было молчание, позвал: — Папа?!

— Боже мой! — воскликнул он. — Это ты! И правда ты!

— Да я! Я!

— Значит, все три с половиной года ты был жив! Но как тебе удалось выжить?

— Это было нелегко.

— Ты в порядке? Не ранен?

— Все нормально. Правда, мы страшно усталые и слегка помятые. И жутко голодные.

— Анна цела?

— Да. Сидит рядом.

— Ти Джей, у меня нет слов. Я потрясен. Мне надо хоть минуту подумать. И вообще понять, как тебя оттуда забрать.

И впервые за долгое время словно тяжелый груз свалился у меня с плеч. Папа возьмет все на себя и отправит нас домой.

— Папа, Анна просит позвонить ее сестре, чтобы удостовериться, дошло ли до нее, что происходит.

Анна сказала мне номер телефона, и я продиктовал его папе.

— Ти Джей, мне ужасно не хочется класть трубку, но у нас уже восемь вечера и надо срочно начать всех обзванивать. Посадить вас на самолет может оказаться не так уж просто. Из-за одиннадцатого сентября. Если не получится с коммерческим рейсом, попробую зафрахтовать самолет. Возможно, не позднее чем завтра все решится. Вас уже могут отпустить из больницы?

— Да. Думаю, да.

— А нельзя ли попросить кого-нибудь отвезти вас в отель?

— Я узнаю. Может, кто и подвезет.

— Когда будешь в отеле, позвони, я дам им номер своей кредитки.

— Договорились, папа. А как там мама? Она в порядке?

— Стоит рядом. Вырывает у меня трубку.

Я с трудом разобрал, что говорит мама. Как только она услышала мой голос, то с ходу начала снова плакать.

— Ма, все хорошо. Я скоро буду дома. Не плачь. Дай мне еще папу на минутку.

Когда на линии снова появился папа, я сказал ему, что сейчас мы должны пообщаться с местной полицией, потом постараемся добраться до отеля и оттуда я ему сразу позвоню.

— Ладно, Ти Джей. Буду ждать.

— Он собирается сделать несколько нужных звонков, — объяснил я, захлопнув мобильник. — Сказал, что посадить нас на коммерческий рейс будет сложно из-за одиннадцатого сентября.

— А что значит одиннадцатое сентября?

— Без понятия. Сказал, попробует зафрахтовать самолет. Если нас кто-нибудь довезет до отеля, мы ему оттуда позвоним, и он даст им номер своей кредитки. И все же раньше завтрашнего дня нам, похоже, не улететь.

— Мы так долго ждали, — улыбнулась она. — Почему бы не потерпеть еще день?

Я притянул ее к себе и обнял:

— Мы едем домой!

Мы вышли из кладовой и стали озираться по сторонам в поисках доктора Рейнолдса. Он ждал нас в коридоре в компании двух офицеров полиции. Рядом с ними стоял еще какой-то человек. Он был в рубашке цвета хаки с вышитым на кармашке названием авиакомпании, предоставляющей гидросамолеты.

Доктор Рейнолдс держал в руках объемистый бумажный пакет с жирным пятном на боку. Доктор с улыбкой протянул мне пакет, и я заглянул внутрь. Тако. Я вытащил пирожок и протянул Анне, затем взял и себе.

Хорошо прожаренная тортилья была начинена рубленым мясом и луком. По пальцам тут же потек острый соус. За это время я успел отвыкнуть от такого количества оттенков вкуса одновременно. А поскольку буквально умирал от голода, то меньше чем за минуту приговорил тако.

Для беседы с офицерами полиции мы прошли в свободный угол холла. Я залез в пакет и достал нам с Анной еще по тако.

Полицейские говорили по-английски, но с таким жутким акцентом, что разобрать их речь оказалось задачей не из легких. Мы ответили на их вопросы, рассказали о Мике и его сердечном приступе, о крушении самолета, а также о том, как попали на остров.