Попросил подогнать машину, вызвал нового водителя, которого Лиза еще не знает. С этими прятками приходится проявлять чудеса изобретательности. Маска хороша, когда партнеры не знакомы, но мы провели столько времени вместе, что Лиза сразу меня узнает. А я пока не готов потерять то малое, что у нас есть. Потом придумаю, как все преподнести.

Я до последнего не знал, как поступить. Идея с галстуком пришла спонтанно, когда набирал сообщение с местом встречи. Псу под хвост романтику. Она злится, я откровенно в бешенстве, даже жалею, что не курю, а крепкий алкоголь — опасный помощник. Сначала дурманит голову и расслабляет, а потом неизбежно требует платы…

Она ни в чем себе не изменила, даже на свидание приехала чуть раньше. Наши автомобили стояли в десяти метрах друг от друга и высвечивали огнями фар невысокий бордюр, за которым плескалось море. Скрытые друг от друга тонированными стеклами, мы не спешили показывать свои лица.

Антон — новенький — отнес Лизе галстук и передал сообщение с просьбой довериться. За фасадом властной корпоративной стервы прячется чувственная бунтарка. Интуиция не обманывает меня в таких вещах. Представляю, как загорятся азартом ее глаза, когда услышит предложение.

Не прошло и минуты, она вышла из автомобиля. Кусочек сапфирового шелка на ее глазах смотрелся сексуально. Вышел из машины, кивнул Антону.

— Встреча будет проходить в тишине. Если у вас появятся вопросы, то положительный ответ — поцелуй в губы, отрицательный — никакого поцелуя. Правила понятны? — парень смутился.

Она поджала губы, чтобы скрыть улыбку. Ей нравится неизвестность с налетом опасности. Довериться чужаку? Не видеть и не слышать? Каково это, не иметь контроля над ситуацией, когда привыкла каждое действие просчитывать на десять шагов вперед? Этого она предугадать не могла, и теперь мы оба словно на краю пропасти: не знаем, что будет в следующий миг.

— Понятны. Но на всякий случай, просто для справки, мой водитель запомнил, как вы оба выглядите.

— Для чего? — растерялся Антон, а я едва сдержал смешок.

— Это была шутка. Дальше, полагаю, мы и без вас справимся.

— Да, конечно, простите, — охранник смутился еще больше. Совсем молодой, в вопросах женщин неопытный, но в профессиональном плане перспективный, только окончил академию и стремится выслужиться. — Отдыхайте. Я вас не потревожу. Хорошо вам… Хорошего…

Антон сначала побледнел, затем покраснел, осознавая, что сморозил.

— Тогда уж невероятного оргазма, — усмехнулась Лиза. — Самое искреннее пожелание, которое я когда-либо слышала. Может, пойдете уже?

— Да… Я… Пожалуй… До свидания.

Все-таки не удержался и рассмеялся. Даже в деликатных вопросах Лиза не изменяет себе.

— Что? Парень, кажется, девственник. Было некрасиво с твоей стороны ставить его в такую неловкую ситуацию!

Сказала женщина с завязанными глазами, которая в тусклом свете фонарей, рассекающих вечерний мрак, обворожительно прекрасна.

Коснулся кончиками пальцев ее рук, и кожа Лизы мгновенно покрылась мурашками. Едва слышный вздох, закушенная губа, ласковое касание ветра…

Сейчас она в моей власти. Беззащитная, хрупкая, доверчивая…

Нежно провел ладонью по щеке Лизы, обвел пальцами контур губ, раскрасневшихся от укусов. Влажные, пухлые, они так и жаждали ласк.

— Я должна задать какой-то вопрос? — ее тихий голос разлил по телу опасный яд возбуждения. — С положительным ответом…

К черту вопросы. К черту все на свете…

Я хотел быть романтичным, нежным и ласковым, но потом перед глазами встал образ фотографа, взгляд осветителя, даже Вениамин отличился, когда Лиза появилась на площадке в купальнике. Псу под хвост ложную скромность. Я жадно набросился на нее и, стиснув в объятиях, прижал к холодному корпусу Аскера. Лиза только этого и ждала, пылко отвечая на поцелуи. Сама нашла ладонью дверцу машины, сама открыла ее и увлекла меня за собой на заднее сиденье.

Александр знал, какую машину выбрать. Широкое заднее сиденье с мягкой обивкой, чтобы не повредить нежную кожи Лизы, которая горела под моими ладонями, давало простор воображению. Одежда нещадно летела в разные стороны, трещала ткань, а салон заполнился рваным дыханием и нетерпеливыми движениями, которые сменились слаженными синхронными толчками. Я заявлял на Лизу свои права, доказывал сам себе, что она моя, только моя и никакой другой мужчина не посмеет ее коснуться. Ни Ботиччелли, ни фотограф с мотней между ног, ни Батурин — никто!

Мы не могли насытиться друг другом. Я хотел, чтобы у Лизы дрожали коленки, охрип голос, тряслись пальцы, которыми она перебирала волосы на моем затылке, но чего я точно не хотел, так это услышать имя другого мужчины в тот момент, когда она рассыпалась подо мной от наслаждения.

— Ирвин…

Едва слышный шепот, но я услышал.

Что еще, мать твою, за Ирвин?

Кажется, она этого даже не поняла, продолжая все также льнуть ко мне. Сделал вид, что не заметил, хотя все внутри узлом завязалось. Неужели ревную? Я даже Наташу не ревновал, когда частный детектив принес фотографии. Мне было все равно, ведь наши отношения умерли задолго до этого момента, но сейчас…

Что за Ирвин?

Я не стал останавливать Лизу, когда она поспешила распрощаться. Поцеловал на прощание, убедился, что Антон помог ей вернуться в машину. Когда она скрылась за поворотом, я набрал Громова.

— Да? — голос утопал в громыхающей музыке.

— Вадим. Мне срочно нужна информация по Лизе. Кто такой Ирвин?

Елизавета Крамер

Это какое-то сумасшествие! У обычных людей так не бывает. Так остро, так сильно, так эмоционально, так… Не знаю, я не могу подобрать подходящих слов, чтобы описать тот эмоциональный коктейль, что сейчас кипел внутри. И все бы ничего, но Ирвин… Он как призрак из прошлого встал перед глазами. Его улыбка, грустный взгляд… Мне стало невообразимо стыдно, и я попросту сбежала. А незнакомец даже не стал удерживать. Но я чувствовала, что ему также хорошо, как и мне.

Хорошо. Какое слабое, дурацкое слово. Неправильное слово. Умопомрачительно, захватывающе, волнительно…

— Остановите у аптеки, пожалуйста! — попросила Александра, заметив мигающий в вечерней тьме красный крест. Майер почему-то отправил со мной именно краповый берет, словно я не домой еду, а в горячую точку под пули.

Машина плавно припарковалась на обочине, и я поспешила купить лекарства. Воздуха не хватало, ладони тряслись… Мне противопоказаны сильные эмоции, положительные или отрицательные — неважно.

«Эмоциональная стабильность — вот основа выздоровления», — твердил доктор. Только что это за жизнь? Иногда после прямой дороги хочется хоть разочек прокатиться на американских горках… Незнакомец — горки с мертвой петлей. От его губ внутри меня все умирает и возрождается, а что он вытворял своими руками!

После таблетки стало существенно легче, и укоризненный взор Ирвина растворился в небытии, вернулся туда, где ему и положено быть — в мое прошлое. Прошлое, Лиза, — это то, что прошло. А сейчас — настоящее и не стоит стыдиться своих поступков. Я нормальная свободная женщина…

По ночному городу до дома добрались быстро. Свободная трасса, скорость, тихая музыка, ласковый шепот мотора, ленивое подмигивание огней — убаюкивали. Когда Александр парковался, я уже клевала носом.

— Елизавета Павловна?

— А?

Распахнула глаза, тряхнула головой. Надо же, как быстро задремала. Зевнула и выбралась из машины, чтобы последовать за краповым беретом.

— Спасибо, Александр, можете возвращаться домой. У вас наверняка, семья, дети.

- У меня ни семьи, ни детей, — отрезал он, открывая двери в подъезд и проходя первым.

Два момента. Первый — я не давала ему магнитной карты от подъезда. Второй — так поступают только профессиональные телохранители. Сон как рукой сняло.

— Что происходит?

Осмотрев холл и подарив консьержу подозрительный взгляд, Александр вызвал лифт и ответил, но только не мне:

— Объект на первом этаже. Заходим в лифт.

Приподняла бровь и сложила бы руки на груди, но они заняты аптечным пакетом, телефоном и планшетом. Разъехались дверцы, вошла внутрь вместе с мужчиной.

— Это приказ, Елизавета Павловна. Вы поставлены под круглосуточную охрану. У меня безукоризненный послужной список. Ни единой потери среди клиентов.

— Весьма… ободряет, — нужное слово нашлось не сразу, а, когда мы доехали до моего этажа, я вообще перешла на междометия: — эм… а…

— Идемте. Все чисто.

Ну, с этим бы я поспорила. Справа и слева от лифта два мордоворота. Иного слова для накачанных мужчин в костюмах я подобрать не смогла. Возле дверей в мою квартиру — еще двое. Но уже наружности типичного безопасника. Возле квартиры — ум, возле лифта — мускулы.

— А вы не находите, что это перебор? Думаете, Батурин решит взять мою квартиру штурмом?

— Я ему не позавидую, если он рискнет это сделать.

— Ну, когда хорошо охраняется главный вход, высоко искушение зайти через запасной, — улыбнулась, припоминая курсы телохранителей.

— Не переживайте, на крыше и под окнами дежурит команда.

Я всмотрелась в лицо Александра, пытаясь понять, шутит он или нет, но вряд ли такой человек в принципе способен шутить. Команда. На крыше. Под окнами. В подъезде.

— Что ж, — выдохнула, пытаясь найти хоть что-то позитивное. — Замечательно, что хоть без оружия.

Ключ замер в замочной скважине. Слишком уж многозначительная тишина.

— Александр?

— Автоматы только у группы сопровождения снаружи.

Наверняка, мое лицо сейчас пошло красными пятнами. Майер что, совсем из ума выжил?

Войти в квартиру первой мне не дали. Александр отодвинул меня в сторону и, достав пистолет, прошел внутрь. Я привычно бросила ключи на тумбочку, включила свет и, снимая туфли, услышала женский крик на кухне.