— Я не знал! — разозлился Игорь Матвеевич и снова достал из кармана пиджака платок, вытер высокий лоб, высморкался. — Я не знал, что они здесь ночуют. Накажем, конечно, все диваны уберем…

Так переврать значение моих слов — это уметь надо.

— Боюсь, Игорь Матвеевич, Елизавета Павловна имела в виду немного другое, — жестко отчеканил Майер и протянул мне руку. Дала ему необходимые бумаги и подсела ближе. Мы оба наклонились к бумагам и ударились головами.

— Простите.

Хотела отодвинуться, но взгляд Майера заворожил. Мы сидели совсем близко, его дыхание скользило по моим губам, почти обжигая…

— Кхм, кхм…

Недовольное кряхтение Игоря Матвеевича привело в чувство. Я отпрянула от босса слишком резко, и ему даже пришлось взять меня за руку под столом, иначе я бы точно убежала подальше. Он сжал мою ладонь, а сам сосредоточенно изучал данные в бумагах. Я хотела ему помочь, но никак не могла сконцентрироваться. Ладонь Майера на моих коленях все мысли из головы выбивала. Он просто держал мою руку, а я словно в детском саду, вся в смущении сидела.

— Уволить, значит, — задумчиво протянул Андрей Михайлович, отложив документ, но так и не выпустив моей руки. — Уволить однозначно придется.

— Вот и я о том же говорю! — Игорь Матвеевич с облегчением выдохнул. — Вы не переживайте, я все устрою! И с делом уголовным разберусь, и выговор, кому надо сделаю, чтоб не ночевали на рабочем месте, и…

— Мы не поняли друг друга, — Майер откинулся на спинку стула и впился в директора завода жестким взглядом. Таким суровым, что я даже дыхание задержала. От босса буквально разило силой, и попасть под такой ментальный удар мне бы никогда не хотелось.

Игорь Матвеевич не дышал вместе со мной. Он понял все, присмирел и ждал следующих слов Андрея Михайловича словно приговора.

— Сегодня я уволю одного человека. Это не обсуждается. Сейчас все зависит от вашего ответа. Кого мне следует уволить, Игорь Матвеевич?

В отличие от директора завода, я поняла жест Майера. Несмотря на все промахи Гордеева, он давал ему шанс. Назови тот свое имя, возможно, сохранил бы за собой место. Не директора завода, разумеется, но какую-нибудь административную должность ему бы все равно нашли. Но что-то подсказывало, он не из тех людей, которые станут рисковать своим благополучием, когда можно пожертвовать чужой головой.

— Пять детей — не повод работать спустя рукава, — он начал оправдываться, но Майер не дал.

— Имя, Игорь Матвеевич. Мне сейчас нужно имя.

— Уволить следует Егошихина.

— Хорошо! — словно удар молота.

Майер резко поднялся, наконец, выпустив мою руку, на которой все еще осталось тепло его ладони.

— Документами займется Елизавета Павловна. Мы вернемся через два часа. Пригласите к этому времени Егошихина и всех начальников смен. Мне необходимо провести беседу.

— Конечно! — Игорь Матвеевич, довольный исходом встречи, поднялся. Он бросал на меня насмешливые взгляды и усиленно жал руку Майера. — Вы правильно поступаете. Сразу видно, когда у человека голова на плечах. Приятно работать с таким руководством. Ждем вас. Ждем обязательно.

Мне не терпелось поскорее выйти из кабинета, поэтому я покинула его первой. Не может быть, чтобы Андрей Михайлович так меня разочаровал! Он ведь видел! Прочитал же!

Дожидаться босса не стала. Сама нашла выход, сама забралась в машину и, уткнувшись в окно, хмурилась. Майер появился через пятнадцать минут и велел водителю отвезти нас в отель. Мы следовали за машиной сопровождения и молчали. Не выдержала первой.

— Сами готовьте эти документы.

— Вы чем-то расстроены, Елизавета Павловна? — Майер едва заметно улыбался.

— Чем-то? Я не буду ходить вокруг да около, я прямо скажу. Если вы уволите Егошихина, то и меня потеряете. Понятно? Я не согласна работать с подлецами.

— Я, выходит, подлец?

— Вы собираетесь уволить человека, который совершил ошибку из-за неправильно, даже преступно организованного рабочего процесса! Это был вопрос времени, когда он ее совершит! Чем он будет кормить семью? Пять детей у него, вы видели!

— Елизавета, я спрашиваю, вы считаете меня подлецом?

Ни следа веселости не осталось. Холодная решимость, даже злость. Это отрезвило. Как пощечина. Если подумать, если все тщательно взвесить…

— Нет, Андрей Михайлович. Не знаю, что на меня нашло. Но вы сказали «хорошо», когда Игорь Матвеевич предложил уволить Егошихина. Велели мне подготовить документы…

— Мне казалось, мы лучше понимаем друг друга, — в голосе босса чувствовалась досада.

— То есть… Мне готовить документы на увольнение Гордеева?

— Можете не утруждаться, этим займется Пушицкая.

От холода в голосе Майера у меня по коже пошли неприятные мурашки. Босс тем временем достал из кармана телефон и уверенными движениями набрал номер отдела кадров. Безразличный взгляд, плотно сомкнутые губы, сжатые кулаки… Я задела Андрея Михайловича за живое, посчитав подлецом. Но хуже всего не это. Ранить нас могут лишь те, кто нам важен и дорог.

Когда в трубке послышался женский голос, я забрала у босса телефон и сбросила звонок. Дерзко, непозволительно, нагло. А как иначе?

— Елизавета Павловна, верните телефон.

На меня Майер не смотрел. Обида даже из взрослого мужчины делает мальчика.

— Простите меня, Андрей Михайлович. Конечно же, вы не подлец, и я сама подготовлю документы. Что мне сделать, чтобы вернуть вам душевный покой?

— Назови меня по имени.

Просьба, сказанная негромким голосом, выбила воздух из легких. Некстати вспомнилось дыхание Майера на моих губах, как он руку мою держал…

— Я всегда обращаюсь к вам по имени. Андрей Михайлович.

Поежилась от пристального взгляда. Властного, сильного. Сама же затеяла эту игру. Сама спросила, как мне вернуть ему душевный покой. Вот, Лиза, возвращай мужику спокойствие, которое ты же и забрала.

— Андрей.

Сказала, а у самой сердце екнуло. Неправильно екнуло. Непрофессионально совсем. Отвернулась к окну и выругалась:

— ?Mierda!

— Надеюсь, это не очередной удар по моему самолюбию?

Твою ж… Майер знает испанский. Конечно, знает. А я, когда сержусь, всегда на испанском ругаюсь.

— Это удар по моему самолюбию, Андрей Михайлович. Не по вашему.

— Снова Андрей Михайлович?

— Обращаться по имени не профессионально.

— Возможно, для секретарши и нет. Но вы — моя личная помощница. Вы даже нечто большее. Без вас я уже не представляю своей работы, поэтому барьер с отчеством мы можем отбросить. Или для вас это проблема?

Босс смотрел с вызовом, чуть откинув голову назад, хотя у самого чертовщинка в глазах. Прямо змей-искуситель! Словно подбивает меня ступить на скользкую дорожку, которая ведет куда-то не туда. По крайней мере с шоссе под названием «только работа» мы однозначно сворачиваем… Впрочем, с Громовым и Захарченко они обращаются по имени и ничего. Никто от этого не умер.

— Никаких проблем Андрей Ми…

Босс рассмеялся и помотал головой. Я тоже не смогла сдержать улыбки и напряжение сразу рассеялось.

— Я привыкну. Если для вас это важно, привыкну.

— Боюсь представить, как вам дастся переход на «ты».

В том, что он состоится, босс даже не сомневался. Вот с тыканьем точно возникнут проблемы. Имя — это уже много. А «ты» — нечто совсем личное. Это та преграда, при отсутствии которой возникают серьезные проблемы в рабочем процессе. Я четко разграничиваю профессиональную и личную жизнь, а Майер со своим вольнодумством ломает мне все шаблоны.

— Надеюсь, этого не понадобится, — сказала негромко и уткнулась в планшет. — Займусь документами. У меня есть необходимые шаблоны.

— Я в этом даже не сомневаюсь, Лиза.

Замерла, когда имя свое услышала. Он уже называл меня по имени несколько раз, но сейчас по-особенному остро в груди отозвалось. Всего четыре буквы, лишь набор звуков, но тембр голоса, интонация, эмоции… Они способны превратить звуки в музыку души.

Стоп.

Что еще за музыка души? Что за бредни? Лиза! Нажимаем стоп-кран, спрыгиваем с розового поезда иллюзий и возвращаемся на грешную землю.

Тряхнула головой и погрузилась в работу.

9

Успела не много — подъехали к отелю. Сначала охрана все проверила и только потом нам разрешили выйти. Посетители смотрели на нас с повышенным интересом, но я к такому уже привыкла и прямиком направилась к стойке регистрации, где меня ждал сюрприз.

— Алла, — имя на бейджике прочитала. — Что вы такое говорите? Я вас сейчас не понимаю. Точнее, отказываюсь понимать.

— Ошибка компьютера. Сбой. Мы понимаем, что это неприемлемо и приносим вам свои извинения.

— И что мне делать с вашими извинениями? Не могу же я на них спать! Мне нужно два одноместных номера. Можно два двухместных номера, но ключевое слово — два. Понимаете? Two, dos, due, zwei… Нас двое. И номеров нужно два! Я не могу делить номер со своим начальником!

— Я понимаю, — Алла заметно раскраснелась. — Но и вы нас поймите.

— Какой у вас отель понимающий!

— Что случилось?

Алла зарделась, когда рядом со мной, облокотившись о стойку, встал Андрей Михайлович со своей коронной белоснежной улыбкой. Одной такой улыбки хватит, чтобы сделать невозможное, но явно не в нашей ситуации.

— Ничего. Мы едем в другой отель.

Я даже развернулась и к чемодану хотела пойти, но Андрей Михайлович перехватил меня за талию, вернул на место и обратился к Алле.

— Я жду.

— Вы бронировали два одноместных номера и даже оплатили, но у нас произошел компьютерный сбой и в ваши номера заселились другие постояльцы. Я могу предложить вам президентский номер.