— Лидия Ивановна, это что?

— Ну, как же? Услышала, что Елизавета Павловна нас покинула и подыскала новых кандидаток!

— Страшусь представить, когда вы успели это сделать. Мне никто не нужен. Можете отослать их домой.

Утратив интерес к сборищу, прошел в кабинет. Девицы разочарованно вздохнули, а Пушицкая засеменила следом.

— Но Андрей Михайлович! Вы же знаете, что Крамер не вернется! Час назад мы получили от нее сумму штрафа до последней копейки.

— Да что вы? — стиснул зубы, подавив очередное желание отыграться на телефоне или чем-нибудь столь же хрупком. — Я повторяю — не интересует.

— Андрей Михайлович!

Сел в кресло, открыл ноутбук. Вдруг Лиза выходила на связь. Может, что-нибудь на корпоративной почте… Не разбей она свой телефон, Громов нашел бы ее за полтора часа. Как же все некстати случилось!

Заметил, что Пушицкая все еще здесь, как и толпа девиц, судя по шуму в приемной. Что ж. Не знаю, что за игры у Батурина и что затеяла Лиза, но последую интуиции.

— Хорошо. Показывайте, что там у вас есть. Но быстро. Я очень занят.

Пушицкая даже в ладоши хлопнула от радости и кинулась в приемную, пока я не передумал.

За следующие пятнадцать минут я состарился на пару лет.

— Здравствуйте. Меня зовут Ириша. Я очень профессионально делаю, — первая кандидатка медленно провела языком по верхней губе, делая пошлый намек…

— Следующая!

— Я прослушала курс менеджмента в Гарварде…

— Там вы тоже сидели с расстегнутыми до пупка пуговицами? Следующая!

— Я Антонина Германовна, — представилась женщина, протягивая мне ладонь с когтями, как у Фредди Крюгера.

— Следующая!

О, что это была за кандидатка! Очередная жертва пластической хирургии с баскетбольными мячами вместо грудей.

— Я…

— Следующая!

Вот это неплохой вариант. Пусть последит за делами, пока Лиза не вернется. Девушка в сером брючном костюме замерла посреди моего кабинета, опустила глаза и залилась краской.

— Почему вы краснеете?

— Я… вы… я…

Бог ты мой, опять двадцать пять.

— Следующая! Лидия Ивановна, пригласите следующую.

— Но вы отвергли всех кандидаток, Андрей Михайлович, — Пушицкая, красная от напряжения, забежала в мой кабинет. — Может, стоит несколько снизить планку?

— Может, стоит, наконец, перестать тратить мое время?

В двери кабинета постучали.

— Следующая?

— Не знаю, — Лидия Ивановна пожала плечами и выглянула за дверь. — Это охранник. Я пойду тогда.

— Давно пора. Александр? Что у тебя?

— Андрей Михайлович. Я разговаривал с Лерой. Есть предположения, где сейчас может находиться Елизавета Павловна.

— Ну?

— Испания. Севилья.

Сердце забилось чаще. Давно я так не волновался. Давно так боялся не успеть. Испания. Место, где кроются ответы на все вопросы. Больше ты не сможешь бегать от меня. Хватит. Иначе обоих с ума сведешь.

— Пусть подготовят самолет. Мы немедленно вылетаем.

— Но нужно получить разрешение и…

— Даю час. Понадобится, подключи Громова. Через час мы вылетим в эту чертову Севилью, иначе все могут искать себе новую работу.


Елизавета Крамер

— Элизабет? — изумилась сухонькая старушка, силясь понять, не изменяет ли ей зрение. Она даже надела очки, чтобы лучше меня разглядеть. — Oh dios mio! Проходи, дорогая, проходи, скорее. Ты совсем плохо выглядишь, mi querido.

— Простите, сеньора, что без предупреждения. Но мне нужно с вами поговорить.

— Никаких разговоров до завтрака, ты знаешь правила этого дома!

Да. Сеньора Крамер непреклонна, и законы ее дома непреложны.

Я знала здесь каждый сантиметр, каждый закуток, каждый уголок… Привычным движением положила сумку на свою полку, будто ожидавшую возвращения хозяйки. Надела свои тапочки — привычка, которую тут не особо понимают, прошла на кухню и села на свой стул за большим круглым столом. Прежде здесь собиралась большая семья. Мы с Ирвином, его сестра Эухения, другая сестра — Пилар с мужем и детьми. Ирвин, словно клей, держал семью вместе. Он был душой семейства, светлым, позитивным человечком, тем огоньком, к которому стремились, как мотылек на пламя. Вот только в его пламени никто ни разу не сгорел, потому что оно не уничтожало. Оно дарило свет и тепло… Таким был он. Мой Ирвин.

— Откуда слезы, дочка? — Сильвия накрыла на стол и села рядом со мной, обняв ладонями кружку с кофе.

— Воспоминания. Простите…

Сделала несколько глотков кофе и принялась за тапас и яичницу. Насытившись, почувствовала себя гораздо лучше, хотя в сон потянуло сильнее. Сильвия запрещает серьезные разговоры на пустой желудок. Говорит, что голодный человек — злой и не рассудительный, что только сытый желудок позволяет сконцентрироваться должным образом. Возможно, она права, но сейчас единственным моим желанием стал сон.

— Теперь говори, — позволила женщина, когда мы переместились в гостиную.

Она разместилась в кресле-качалке, я села напротив на диван.

— Сеньора Крамер… Сильвия. Вы наверняка знаете, зачем я здесь.

Женщина замерла и посмотрела на меня уставшим взглядом.

— Я хочу услышать это от тебя, дорогая. Что ты готова к этому.

— Что? Нет! Если вы думаете, что я решила отказаться от Ирвина, то такому не бывать!

Сильвия тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла. Оно мягко покачивалось, баюкая, успокаивая израненные нервы бедной женщины.

— Тогда что тревожит тебя, Элизабет? Почему на тебе лица нет?

Я долго не знала, как начать разговор. Что именно сказать? Как преподнести? Но в конце концов решила не усложнять и без того сложную ситуацию и выпалила все, как есть. Рассказала о своей работе в Аскер, о Батурине и его угрозе, о фиктивной помолвке с Майером и как сбежала из особняка. Рассказала все.

Сильвия сначала слушала спокойно, затем перестала качаться и подалась вперед, под конец и вовсе смотрела на меня строго, словно собиралась отчитать.

— Понимаю, по законам Испании я жена вашего сына, но помолвка не настоящая и…

— Подожди. Остановись! — грубо перебила Сильвия и прошила меня острым взглядом. — Правильно ли я понимаю, что ты сбежала из дома сеньора Майера, нагрубив ему и не сообщив о своих планах, чтобы помешать его злейшему врагу сделать то, что следовало сделать уже давно?

Ответить не смогла. Из ее уст мой поступок выглядел совсем уж диким.

— Твой любимый мужчина сходит с ума от неизвестности, а ты сидишь, бессовестная, передо мной и продолжаешь мучить!

Сеньора Крамер повысила голос.

— Но Сильвия…

— Ирвин мертв, Элизабет! Моего сына больше нет! Как ты не можешь этого понять? Моего мальчика больше нет!

На глазах женщины блеснули слезы, напоминая мне о том, почему я не возвращалась в этот дом.

— Отпусти ты его, наконец. Отпусти с миром!

На колени упали крупные капли. Размазала слезы по щекам и хриплым голосом спросила:

— Как? Как мне это сделать?

— Дочка, думаешь, я не хочу верить в чудо? Я каждое утро просыпаюсь с мыслью о том, что Ирвина нет, а мое дряхлое, никчемное сердце все еще бьется! Мои легкие наполняются все тем же воздухом, а желудок по-прежнему хочет есть. Сперва я злилась на саму себя. Как можно жить дальше, когда Ирвин погиб? Почему я не могу обменять свою жизнь на его? Почему Господь его забрал, а не меня. Как так беды не почувствовала, не уберегла?

Слезы заполнили мир вокруг, и за соленой пеленой я уже не видела ничего, кроме собственного горя.

— Дни сливались в недели, недели в месяцы, месяцы в года… И этот дом вместо радостного смеха внуков и улыбок моих дочерей наполнился скорбью. Элизабет, — Сильвия пересела на диван и обняла мои ладони своими сухими шершавыми ладошками. — Мы не можем вернуть прошлого. Время вспять не повернуть. Как и не вернуть те дни, что ты отдала скорби. Время, отпущенное на нее, давно прошло. И для тебя, и для меня. Мы не можем вернуть Ирвина, и это правда. Но не забывай, что нам еще осталось кого терять. Не совершай ту же ошибку. Цени, что имеешь, до того, как потеряешь это!

— Я не совсем вас понимаю, — всхлипнула, размазывая слезы.


— Мои дочери покинули дом, когда поняли, что он полнится лишь скорбью и не принимает их радость. Пилар стала матерью в четвертый раз, но внука я увидела лишь неделю назад. Эухения вышла замуж, но меня не было на свадьбе. Мне не вернуть тот день. Мне никогда не увидеть вживую самый счастливый момент в жизни дочери, потому что весь день я провела в палате Ирвина. Последний месяц я не приходила в больницу, потому что месяц назад в своей душе я похоронила сына. И в тот день почувствовала невероятное облегчение. Милая, пока не стало слишком поздно, ты должна принять это решение. Сеньор Майер очень любит тебя. А ты любишь его. Не думала, что когда-нибудь скажу это, но, дочка. Я благословляю ваш союз. Сделай то, что должна сделать. Поставь точку в своем прошлом. Освободи, наконец, нас всех. Отпусти душу моего сына на небеса, позволь мне обрести место, куда я могу приходить в час скорби и позволь самой себе двигаться дальше.

Продолжить разговор я не смогла. Убежала в свою комнату. Долго плакала и в мучениях заснула. Сильвия разбудила меня в час. Сидела на постели и гладила меня по голове. Ласка успокаивала. Не требовалось слов, чтобы понять, что она хочет сказать.

— Простите меня, Сильвия, — прошептала сквозь слезы. — Я была такой эгоисткой…

— Не печалься, mi querido. Я понимаю тебя, как никто другой. Ты приняла решение?

— Мне нужно еще немного времени. Обещаю, что сегодня сделаю выбор.

— Но тебе нужно торопиться. Через два часа встреча с твоим злодеем.

— Я разберусь. Я со всем разберусь. Спасибо вам. За понимание. За помощь. За поддержку. За вовремя сказанные, такие нужные и правильные слова.