Светлана Ледовская - На жёлтый свет. Игнорируя правила

— Привет…

— Что она тут делает? — девушка ткнула в мою сторону лопаткой, с которой упала капля соуса.

— Настён…

— Ей здесь не рады! — продолжила она дрожащим от злости голосом. — Чего припёрлась? Зачем?

Мы, конечно, никогда не были близки с кузеном и его женой, но до откровенного неприятия ещё не доходило. Я попятилась, не понимая, что происходит, и Ярик поймал меня за локоть.

— Ты ведь и впрямь не понимаешь, на что Настёнка злится? — я пожала плечами. — И не знаешь, что у нас стряслось?

— Может, расскажешь?

Моя племянница лежала в гамаке, солнечно улыбаясь. Милый ангел с волнистыми волосами, обрамляющими бледное лицо, казалась видением.

— Она упала со стульчика. Врач не заметил серьёзной травмы. Когда она начала капризничать на прогулках, мы решили, что это симптомы простуды. А потом… — брат тяжело вздохнул. — Она не смогла встать с кровати утром.

— Ты должен был позвонить мне, — прошептала я.

— Мы считали, что сможем это преодолеть. Ведь у нас есть деньги и… Когда стало ясно, что нам не справиться… я позвонил тебе.

— Когда?

— Трубку взял твой секретарь, — мужчина произнёс это слово, словно выплюнул ругательство. — У тебя секретарь есть, — брат усмехнулся, а мне стало неловко.

— Так вышло. Но мне не сказали…

— Я ждал твоего ответа. А потом отчаялся настолько, что пришёл к тебе в тот дом, который указан на сайте.

— Вот же… Это не мой дом. Это рекламный проспект. Вроде "звёздного дома для звезды", — я горько скривилась от этой фразы. — А живу я в квартире. В той, которую купила в кредит ещё до смерти бабули.

— Серьёзно?

— Зачем мне другая?

— Я так злился на тебя, — продолжил Ярик, — что совершенно забыл, как легко ты относишься к деньгам.

— Не в них счастье.

— И бабушка так говорила, — мужчина неловко пожал моё предплечье и продолжил. — Меня погнали с порога, — зная, каким брат был гордым, представила, что ему пришлось испытать. — Мы продали квартиру. Отвезли кроху на первую операцию. Теперь собираем на следующую.

— Прогнозы?

— Если сделаем в этом году, то все функции восстановятся.

— Я дам денег.

— Ники…

— Послушай, — я сжала его ладонь и удержала в своей руке. — Знаю, ты считаешь меня чужой. Думаешь, что бабушка взяла меня из приюта, и я вовсе не дочь твоего дяди.

— Да, это не важно, — пробормотал он смущённо.

— Ты прав, не важно, — не стала спорить. Тряхнув головой, я подошла к перилам. — Знаешь, ты стал похож на отца. Такой же высокий, и голос… ты всегда напоминал мне папу. Я очень хорошо его помню, и потому тянулась к тебе.

Мужчина встал рядом, избегая моего взгляда.

— Маму отчего-то помню смутно. Хотя и потеряла их в один день. Психотерапевты из приюта говорили, что это из-за травмы. Психологической, — я тяжело сглотнула. — Когда я видела её в последний раз, у мамы не было лица, — брат вздрогнул.

— Расскажешь?

— Не нужно, — я грустно качнула головой. — Не нужно тебе знать, что такое ад, брат. Не хочу, чтобы тебя это запачкало, и ты смотрел на меня… как на проклятую. Просто хочу, чтобы ты понял, у меня нет никого, кроме тебя и твоей семьи. — Мы оба тяжело вздохнули. — Прости, я не умею звонить по праздникам и напрашиваться в гости, но всегда помогу, и твою дочь мы отправим на операцию.

— Это очень дорого, нас проконсультировали.

— Сейчас у меня счета заморожены, но я смогу с этим разобраться, — уверила я. — Деньги будут, обещаю.

— Ники, — брат порывисто меня обнял. — Я совсем не ждал от тебя… Я ж всегда тебя…

— Вот это — совсем не важно, — оборвала я мужчину. В этих случайных, словно ворованных, объятиях мне было неловко и в то же время уютно.

— Останешься на обед?

— А это удобно?

— Тебе надо познакомиться с малыми и… Насте надо узнать правду.

— Она же беременна?

— Пять месяцев.

— Зачем ей нервничать?

— Она должна знать правду, — твердо заявил Ярик. — Хватит уже войны.

Я всем телом содрогнулась от этого слова, которое калёной иглой впилось в память.

Я выбралась наружу. Воздух казался обжигающе холодным. Хватая его ртом, я отползла от здания. Голос отца больше не слышался. Привалившись спиной к фонарному столбу, я долго сидела, приходя в себя. Мимо бегали люди, звали кого-то, стенали, кто-то выкрикивал слова молитвы, перемежая их проклятьями.

Наконец, я смогла собраться с силами и подняться на ноги. Осмотревшись, направилась к магазинчику напротив нашего дома… того, что от него осталось. Небольшая табачная лавка принадлежала дяде моей матери, а после его смерти, перешла к нам. Отец чинил там потёкшую трубу, когда произошло страшное.

Конечно, он не мог быть там. Ведь я слышала своё имя, которое он кричал. Он звал меня. Он… Мой отец. Красивый, улыбчивый, сильный, лежал сломанным телом на камнях мостовой. Я споткнулась об него и упала рядом, уставившись в серые глаза. Мёртвые глаза. Кровь вокруг давно свернулась, став черной, и успела застыть. Ухватив ледяную ладонь, я потянула ее на себя.

— Папа… — захрипела, надеясь ошибиться. — Я здесь. Я здесь.

— Детка, он мертв, — проскрипел старик, который часто сидел на перекрёстке и дымил длинной трубкой. — Первым ударом пришибло. Сразу помер.

— Он не умер, — сипела я упрямо, оказываясь верить собственным глазам. — Не умер! Он звал меня.

— Плохая примета, детка, отзываться, когда тебя зовут с того света….

А я всё трясла руку отца. Мертвого и холодного. И никак, никак не могла поверить, что его нет больше в живых, что мне всего лишь мерещился его голос, и моё имя, что вывело меня из смертельной ловушки.

* * * * *

Этот сон мучал меня годами. Всегда просыпаясь, я долго дрожала, свернувшись в клубок, и никак не могла согреться.

Вот и сейчас, проснувшись в доме брата, тряслась в ознобе. Оставалось лишь надеяться, что я не кричала, как это часто случалось.

Мы отобедали в напряженной атмосфере, и я спешила уйти. Ярик уговорил меня остаться у них и проводил в гостевую комнату, где я улеглась на диване и забылась тревожным сном.

— С пробуждением, дорогая, — прозвучало набатом. — Пора домой.

— Рустам, как… что…

— Не устраивай сцен, Николь. Давай, не будем пугать детей.

— Я… — от ужаса скрутило внутренности.

— Ты же не рассказала братцу о нашем секрете? — бывший жених оттолкнулся от дверного косяка и подошёл вплотную, вторгаясь в моё личное пространство, разрушая зыбкое ощущение, что я ещё могу спастись. — Отвечай!

— Он не знает.

Мужчина всматривался в мои глаза, ища признаки лжи и не нашёл их, судя по его удовлетворённой ухмылке.

— Умница. Сохранила ему жизнь, — он ухватил меня за волосы и потянул наверх, запрокидывая голову. От боли я стиснула зубы, но Далимову было мало, и, рванув пряди сильнее? он заставил меня закричать. — Это начало. Ты у меня научишься…

— Пусти, — цепляясь за его руку, я встала на ноги.

— Больше я такой ошибки не сделаю, — Далимов потащил меня к выходу. — Сейчас мы поедем домой. Пора начать твою дрессировку.

Неловко запнувшись о ковёр, я повисла на его руках. Рустам не оценил моей слабости и поволок за собой, намотав волосы на кулак. Отталкиваясь пятками, я попыталась подняться, но не преуспела в этом. Выругавшись, мужчина вздернул меня наверх, легко отрывая от пола, и толкнул к стене.

— Пойдёшь сама, иначе я спущу тебя с лестницы и буду пинать до самой машины. Ясно? — я замешкалась с ответом на пару мгновений, и Рустам ударил меня по лицу. Коротко, без замаха. — Отвечай.

— Ддда, — выдохнула и сплюнула на пол кровь от разбитой о зубы щеки.

Далимов брезгливо скривился.

— Ты сама виновата. Не надо меня доводить.

— Не надо играть со мной, — парировала я и заметила замешательство в его глазах. Рустам не был готов к такому ответу. — Если бы ты хотел меня убить…

Следующий удар пришелся мне в живот. Я бы упала, если бы ублюдок не прижал меня к стене.

— Но сделать тебе больно я могу, — прорычал он с жадным предвкушением. — Очень больно. Только дай мне повод.

Словно он был ему нужен. Я оставила эту мысль не озвученной. Мазохисткой я никогда не была. Удовлетворенный моим молчанием, Рустам наклонился к самому лицу. Горячие губы слегка касались моих, когда он заговорил.

— Я хочу сломать тебя, дорогая. Хочу стать твоим кошмаром. Чтобы, просыпаясь по ночам, ты кричала моё имя… — он замолчал, услышав, как я хмыкнула. Мне в очередной раз не удалось сдержаться. Не вышло.

— Ты всегда кажешься выше своего роста, — сильные пальцы сжались на моём горле. — Выше всего происходящего вокруг. Словно вся грязь этого мира не может пристать к твоим ногам. Я заставлю тебя встать на колени…

— Что тут происходит? — раздалось с лестничного пролёта. — Ты обещал, что просто поговоришь с Ники.

— Не вмешивайся, Яр, — предупредил Далимов, не сводя с меня глаз. — Тебя это не касается.

— Она… моя сестра…

— На бумаге, не забывай, — мой мучитель оскалился, поняв, что мне сделалось по-настоящему больно. Только теперь, когда я поняла, что меня предали. Точнее, продали. — Перевод отправлю на днях, — подтвердил Рустам мою догадку. Он отступил на шаг, позволяя мне сползти на пол, но я смогла устоять. Лишь закашлялась и оттянула ворот футболки.

— Твою ж… — выругался родственник и шагнул ко мне. — Ты ее ударил!

— И повторю это ещё не раз, если понадобится, — скучающе подтвердил Далимов. — Это уже не твоё дело. Ты получишь свои тридцать серебряников, а я заберу своё.