Джанет повернулась к окну, но не увидела открывавшегося из него вида: входа в Золотой Рог, высоких минаретов храма Айя-София и мечети султана Ахмета, а дальше за темной гладью Мраморного моря едва различимых силуэтов Принцевых островов. Перед ее мысленным взором все еще стояла Диана, поднявшая к Крейгу смеющееся лицо, когда они плавно скользили в танце.

«Скоро ли они поженятся?» — спросила себя Джанет. И тут же она ощутила почти физическую боль в сердце; на глаза навернулись слезы. Голос Крейга вернул ее к действительности:

— Что за грустные мысли витают в твоей голове, Джанет?

Вздрогнув, она оторвала взгляд от окна и попыталась улыбнуться.

— Я была… далеко. — Ей даже удалось засмеяться, но получилось как-то неуверенно. — Ты заметил, какой отсюда вид, Крейг? Просто дух захватывает!

Он смотрел на нее сердито, затем тяжело вздохнул и со значением произнес:

— Далеко, говоришь? Случайно, не в Англии?

— В Англии? — Джанет недоуменно посмотрела на него. — С чего ты взял?

Сказать такую странную вещь… Неужели он решил, что она задумалась о Неде? Но почему этот гнев? Почему Крейга задевает то, что она сидит и думает о прошлом? Тут же она вспомнила другие случаи, когда его настроение озадачивало ее. При этом ей вспомнились те редкие и дорогие моменты, когда между ними устанавливались такие сердечные отношения, что казалось, ближе никого не может быть. Ее сердце учащенно забилось. Диана была забыта; и, смущенная промелькнувшей мыслью, Джанет начала говорить чуть слышно, с трудом подбирая слова:

— Нет, Крейг… не в Англии…

— Неважно, — резко прервал он. — Скажи, что ты хочешь, и давай наконец поедим.

На пути в Эйюп они опять пересекли Галатский мост, проехали мимо мечети Рустем-паши с огромным куполом и сияющими минаретами, миновали Айван-сарай, узкую часть Золотого Рога, где паромщики перевозили желающих на противоположный берег. Мощные крепостные стены византийской постройки, казалось, плавились в жарком мареве ослепительного солнца.

Наконец они подъехали к мусульманской святыне — могиле Абу-Эйюпа, ученика Магомета и проповедника его учения. Контраст был поразителен: из живого движущегося мира людей они попали в фантастический город мертвых со строгой геометрической планировкой.

— Здесь одни могилы! — Джанет удивленно оглянулась вокруг. — Они тянутся на целые мили!

Крейг объяснил ей, что Эйюп был человеком большой святости, поэтому каждый мусульманин хочет быть похороненным как можно ближе к нему.

Странно, но в этом огромном некрополе не чувствовалось ничего зловещего. Напротив, благодаря сотням лет поклонения паломников со всего мусульманского мира, здесь возникла атмосфера умиротворения. Что-то подобное Джанет ощутила, впервые посетив мечеть султана Ахмета.

— Мы не можем войти внутрь гробницы — ведь мы неверные, — сказал Крейг, — но можно посмотреть через ограду.

Потом они направились в кафе Пьера Лоти, где в стороне от туристов сидели несколько мужчин-турок, пили кофе и курили. Крейг, заметила Джанет, внимательно следил за ее движениями, поэтому она не удивилась, когда, отыскав свободный столик, он спросил, не болит ли нога.

— Нет, все отлично, — честно ответила она, улыбаясь.

Напряжение, возникшее было во время ленча, прошло, и Крейг, как и она, наслаждался поездкой.

Они пили свой кофе, сидя за столиком на открытом воздухе. Хозяин кафе рассказал несколько исторических эпизодов, связанных с этим местом, и предложил недорогие сувениры. Крейг поблагодарил, но от сувениров отказался. Внизу под холмом лежал Стамбул, волшебный восточный город, словно вышедший из сказок «Тысяча и одна ночь». А в другом направлении, за радами могил, обреталось место, где дорийские племена почти три тысячи лет назад основали первое поселение.

Солнце уже садилось, когда они возвращались в Ортакой. Сначала Крейг предложил пойти вечером куда-нибудь пообедать. Но день выдался очень утомительный. Они много ходили пешком по жаре, поэтому он решил, что они пообедают у него, а потом он сразу проводит Джанет домой.

Джанет не возражала. Ничто не могло лучше завершить этот день, чем обед с Крейгом. Это снова был очень непринужденный обед. Они сидели на веранде, воздух вокруг был напоен ароматом цветов, а сверху — опрокинутая чаша со звездами.

Ложась спать, Джанет подумала, что она всегда будет помнить этот день как один из самых счастливых в своей жизни. Но протянув руку, чтобы выключить свет, она наткнулась взглядом на маленького нефритового Будду, которого купил для нее Крейг. Невыносимое отчаяние охватило ее, и Джанет уткнулась лицом в подушку, стараясь сдержать рыдания.

8

В течение следующих нескольких дней Джанет и Крейг проехали сотни миль. Они побывали на тихом, почти патриархальном восточном берегу Босфора, посетили Скутари, где тысячи анатолийских крестьян издревле строили свои живописные деревянные дома. Они увидели множество красивых пейзажей и дворцов; обедали в экзотических закусочных на берегу, где можно было выбрать еще живого омара и через некоторое время получить его уже приготовленным. Однажды вечером в Канлике они поднялись на холм, чтобы посмотреть на фантастический закат солнца, а потом в деревенской кофейне пили йогурт, которым славились здешние места. Они провели идиллический день, гуляя в тех местах, которые называли «Свежими водами Азии», где любили бывать султаны со своими гостями, приплывавшими на украшенных золотом барках, со слугами; чтобы устроить пикник в тени деревьев.

Вечерами Джанет с Крейгом обычно шли в ночные клубы или рестораны. Однажды вечером они были на концерте в итальянском консульстве, там Джанет встретилась с несколькими знакомыми Крейга. На нее смотрели с интересом и удивлением, потому что обычно Крейг приходил один или с другом.

В воскресенье они решили остаться дома. На этот раз Джанет пригласила Крейга обедать к себе. Он пришел поздно и долго извинялся за опоздание; ему пришлось отвезти свою экономку к ее больной матери. Ее мать уже старая женщина, а недавно упала и сильно ушиблась.

— Ей нужен постоянный уход, — сказал он.

— А кто же будет вести твой дом?

— Я думаю, Мурад изредка поможет убраться, а на кухне… ну, я ведь редко бываю дома, — отмахнулся он с улыбкой.

Джанет хотела предложить свою помощь, но она смолчала. Это позволяется только очень близкому человеку. Она была бы рада, если бы Крейг приходил к ней обедать в те дни, когда они по вечерам оставались дома, но она не знала, сколько еще времени он пробудет в Стамбуле. Последние два дня Крейг был поглощен мыслями о книге, даже иногда заговаривал о ней. Было нетрудно заметить, что ему не терпится вернуться к ней.

«Неужели он уедет на Бюйюк-Ада?» — подумала Джанет, и сердце ее сжалось от подступающего одиночества. Пожалуй, сейчас это было бы самым разумным решением — в загородном доме его ждали слуги и привычный комфорт.

Крейг и Джанет сидели во внутреннем дворике. В ожидании обеда они решили немного выпить. Глядя в лицо Крейга и стараясь прочитать его мысли, Джанет вдруг спросила:

— Разве ты не собираешься работать над своей книгой, Крейг? Я хочу сказать, что у меня создалось впечатление, будто ты горишь желанием взяться за работу. К тому же, когда ты будешь в загородном доме, там о тебе будет кому заботиться. — Джанет не сознавала, что дрожь в голосе и грустно опущенные плечи выдают ее уныние.

Пришел Метат, сказал, что обед готов. Крейг подождал, пока он удалился, и затем как-то странно спросил:

— Ты хочешь, чтобы я уехал, Джанет?

— Нет, вовсе нет! — вырвалось у нее. Краска смущения залила ее щеки, и Джанет быстро добавила: — Но ты же хотел закончить книгу до конца года, а из-за меня совсем ее забросил.

— Неужели тебе не понравилось, как мы провели прошлую неделю?

— Ты же знаешь, что понравилось. — Ее взгляд был полон благодарности и не только за совместные поездки, но и за воспоминания. Но об этом она сказать не могла.

— Мне тоже. — Крейг поднялся. — Значит, перед книгой ты не виновата.

Он смотрел на нее сверху вниз. Она почувствовала укор в его молчании и покраснела еще больше. Она спрашивала себя, поймет ли она его когда-нибудь, как вдруг он произнес с теми резкими интонациями, которые она уже хорошо изучила:

— Ты странная девушка, Джанет. Для меня ход твоих мыслей остается загадкой.

Они пошли в дом обедать. Прежняя непринужденность вернулась вновь, и когда после обеда они опять вышли во дворик, Джанет ощутила удивительный покой — сказывалась близость Крейга, его непреодолимый магнетизм. Она откинулась на спинку стула; мягкий свет фонариков на деревьях освещал ее волосы, играл в глазах. Она увидела, что Крейг смотрит на нее с каким-то странным выражением, и невольно улыбнулась ему.

Он помешкал, затем произнес:

— Я не хотел больше просить тебя, Джанет, но… не поедешь ли ты со мной на Бюйюк-Ада? Ты верно угадала: мне очень хочется поработать над книгой. Я почему-то чувствую, что теперь она пойдет. — Он помолчал и добавил: — Мне очень нужна твоя помощь.

Покоя как не бывало. Сердце Джанет затрепетало; она почувствовала, что вся дрожит от волнения. Несколько недель вдвоем с Крейгом на романтическом острове в Мраморном море…

— Я… Крейг, я не знаю…

Он продолжал говорить очень мягко и убедительно:

— Может быть, ты думаешь, что мы могли бы работать здесь, но это не так. Я устал. А на острове — самая подходящая обстановка. — Он улыбнулся ей и добавил: — А потом, у нас же отпуск; мы не стали бы работать все время. Можно было бы купаться или плавать куда-нибудь на яхте.

Перспектива была более чем заманчивой, но ее заслонял образ Дианы, которая вскоре станет женой Крейга. Джанет была в смятении. Она словно вновь пережила тягостный разговор с миссис Флеминг, тот разговор, который открыл ей ее собственные чувства к Крейгу. Миссис Флеминг будет очень недовольна, если узнает, что Джанет была в загородном доме с ее сыном.