– Не только в этом смысле, – Ася немного смутилась. – Просто я практически никогда не сидела на месте. Какие-то программы, встречи, интервью и вечеринки… Иной раз делаешь репортаж о ночном клубе и засиживаешься там до закрытия. А утром – в универ… Домой заехать уже не успеваешь, вот и чистишь быстро зубы, где придётся, умываешься в общественном туалете, чаще всего прямо в родимой альма-матер…

– А спала-то когда с таким ритмом? – поразилась Вера

– Как это «когда» – на лекциях! – Ася невинно захлопала ресницами, и, не удержавшись, они обе расхохотались.

– Держи, – Вера бросила ей белый махровый халат. – Вот тебе ещё чистое полотенце. Давай-ка, быстро отправляйся в горячую ванну! Напусти себе пены и полежи хотя бы минут пятнадцать-двадцать. А я тем временем закажу чай в номер. Какой ты любишь – чёрный, зелёный? Лимон, мёд, сахар?..

– Мне бы сейчас не помешало что-нибудь более горячительное, чем чай, – пошутила Ася. – Никак не удаётся расслабиться…

– Ммм… у меня, к сожалению, ничего нет, – Вера виновато развела руками. – Может, у наших мужчин спросить? Наверняка у того же Вовочки коньячок где-нибудь припрятан. Только, извини, не смогу составить тебе компанию. У меня же завтра первый съёмочный день…

– Да что ты! – Ася замахала руками. – Не надо ни у кого ничего спрашивать. Я же прикалываюсь. Решишь ещё, что я алкоголичка…

Вера нравилась ей всё больше. Своей открытостью, полным отсутствием звёздной болезни, милым стремлением сделать доброе дело и хоть как-то помочь.


В ароматной горячей воде и приятно щекочущей кожу пене Ася совершенно размякла – да так, что чуть было не задремала. Опомнившись (этак и утонуть недолго!), она выдернула пробку из слива и торопливо закрутила кран, а затем вытерлась полотенцем и с удовольствием завернулась в мягкий пушистый халат.

Из ванной Ася вышла, налитая приятной тяжестью и теплом. «I should be sleeping like a log»,[7] – подумалось ей о своём состоянии, и это было правдой. Она хотела с размаху плюхнуться на кровать – и тут же чуть не вскрикнула от неожиданности. В номере Веры по-хозяйски восседал Белецкий собственной персоной.

– Что же ты меня не предупредила? – Ася укоризненно взглянула в сторону певицы. – А если бы я вышла с какой-нибудь жуткой зелёной маской на лице или, ещё того хуже, голая?

– Буквально мечтал об этом, потому и запретил Вере меня выдавать, – Белецкий от души рассмеялся. У него был очень приятный смех. Такой… заразительный и непосредственный. Почти мальчишеский.

– Очень смешно, – Ася пренебрежительно дёрнула уголком рта, чтобы он не догадался о том, что она – внезапно! – рада его видеть. – И всё-таки, что вы здесь делаете в такой неурочный час?

– Да я Верин любовник, – не моргнув глазом, сообщил Белецкий. – Вот, решил наведаться к ней по-быстрому перед сном. Долго ли, умеючи.

Ася остолбенела на миг, не зная, как реагировать на подобную откровенность. Но в Белецкого моментально полетела подушка, а затем разгневанная Вера покрутила пальцем у виска.

– Саша! Хорош чепуху молоть, а не то Ася в самом деле поверит в твои бредни…

«Пошутил!» – с облегчением выдохнула Ася. Думать о том, что Вера с Белецким – любовники, было ужасно неприятно. «Ревную я, что ли? – поразилась она. – Господи, как это банально – один раз тебе спасли жизнь, и ты уже готова отдаться спасителю со всеми потрохами…»

– На самом деле, я пришёл принести свои извинения, – серьёзно сказал Белецкий. Смотрел он при этом именно на Асю, а не на Веру.

– Кому принести – мне? – безмерно удивилась она. – А за что, позвольте полюбопытствовать?

– Да за наше… не слишком удачное знакомство, – сконфуженно пробормотал он. Вид у него и впрямь был виноватый. – Я действительно вёл себя с вами, как последний свин.

Верины брови поползли вверх.

– О чём это вы? – спросила она непонимающе. – Тайны, секретики… Ребята, когда же вы успели снюхаться?

– Долго ли, умеючи, – передразнила Ася интонации Белецкого.

– Да я сгоряча наговорил лишнего несколько часов назад, – нехотя пояснил он, обращаясь к Вере, а затем снова повернулся в Асину сторону. – Простите меня. Вы ведь и правда ни при чём. Просто журналисты – это моя личная, больная тема. Пунктик, если хотите, – признал Белецкий. – За всю свою жизнь я не встречал ни одного порядочного человека среди работников СМИ. А их, поверьте, я повидал немало…

– Послушайте, – Ася почувствовала внезапный стыд. – Я должна вам признаться, что… ну, в общем, хоть вы и просили оставить вас в покое, Вовочка попросил меня написать о сегодняшнем происшествии. Так сказать, закинуть наживку для акул пера. Говорит, что трагедия на съёмках – отличная реклама проекту, как бы цинично это ни звучало.

Он немного помолчал, собираясь с мыслями.

– И что же вы собираетесь писать?

– Правду, только правду, и ничего, кроме правды, – Ася пожала плечами. – О том, как вы спасли юную и талантливую актрису от верной смерти.

– А вас?

– Я ни при чём, – она покачала головой. – Публика меня не знает, её не интересуют незнакомые имена. А вот спасение Александром Белецким жизни прекрасной Аурики Цуркану – это уже лакомый кусочек. Подобный кричащий заголовок стопроцентно привлечёт внимание общественности. Извините и вы меня, – Ася опустила голову. Ей было по-настоящему неловко. – Я не могу отказать продюсеру фильма. Это ведь моя работа…

– Только, умоляю, не пишите, что я был одет в синее трико и красные трусы, как у Супермена, – с убийственной серьёзностью заявил Белецкий, но прыгающие в его глазах смешинки выдавали, что он снова шутит. Ася с облегчением рассмеялась, поняв, что он не сердится на неё.

– А теперь, когда с взаимными реверансами покончено, Саша… выметайся-ка ты отсюда! – добродушно вмешалась Вера, давя отчаянный зевок. – У тебя, между прочим, завтра тоже съёмка.

– Да, конечно… – он послушно встал и направился к выходу. Уже у самой двери вдруг обернулся и ещё раз взглянул на Асю – обеспокоенно, с какой-то неясной тревогой.

Он смотрел на неё не как на красивую женщину – мало ли у него их было, красивых! И жёны, и любовницы… Нет, в этом взгляде явно было что-то иное. Пока Асе совсем непонятное.

– Спокойной ночи, – вежливо сказал он напоследок. Дверь за ним захлопнулась.


– Ну, и как тебе Саша?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Ася невольно залилась краской, словно стыдливая первокурсница. Хотя нет, на первом курсе не было, кажется, ни одной вещи, которая могла бы заставить её покраснеть. Сейчас же щекам стало горячо от прилившей к ним крови. Асе казалось, будто Вера прочитала её самые сокровенные мысли. Хорошо, что они уже плотно задёрнули шторы (белые ночи же!), погасили свет и лежали в относительной темноте, каждая на своей кровати, так что Вера не могла видеть её пылающего лица.

– Да я его знаю-то, в общей сложности, пару часов, – осторожно отозвалась она. – Пока сложно судить и делать конкретные выводы. Хотя… он же мне жизнь спас. Как ни крути, а такое не забывается.

– Он очень хороший человек, – просто сказала Вера. – У меня такое ощущение, будто я его знаю всю жизнь, с самого детства. А ведь я его так боялась перед поездкой! – со смехом призналась она. – Когда у нас были совместные кинопробы, мне показалось, что он со мной чуть ли не через губу разговаривает. Будто он меня не то что презирает – даже пылью под ногами не считает. Оказалось, первое впечатление обманчиво…

– Да, мне с первого взгляда он тоже как-то… не очень, – честно сказала Ася. Что же стряслось с ней со второго взгляда, она уточнять не стала. Да и сама едва ли смогла бы сформулировать…

От подобных мыслей и разговоров сон с неё как рукой сняло. Вера давно уже посапывала в своей постели, свернувшись уютным клубочком, как кошка, а Ася всё ворочалась с боку на бок, пытаясь унять странное душевное и телесное волнение.

«По-моему, в комнате стало слишком душно!» – решила она наконец. Асе захотелось сделать глоток свежего воздуха. Она встала с кровати, тихонько подошла к окну и нырнула за штору, словно отгородившись от Веры и остального номера тяжёлым занавесом. Немного повозившись с задвижкой, Ася распахнула раму.

Деревня Романовка спала. Правда, изредка, где-то вдали, слышны были отголоски разговоров и взрывы смеха: очевидно, молодёжь гуляет. Не пропадать же такой прекрасной июньской ночи! Её и саму в юности летом было невозможно застать дома…

Группка из двух парней и двух девушек, весело переговариваясь, прошла мимо гостевого домика. Ася уловила обрывок беседы:

– …и вот, значит, заходит этот столетний дед в отдел электроники, – рассказывал один из парней. – Телевизор ищет. Ну я, понятно, пытаюсь ему впарить, что попроще и подешевле. А он на меня как зыркнет, да как заорёт: ты что, мол, охерел, сопляк? Мы с бабкой на хороший телек столько лет копили, а ты мне дешёвое фуфло подсунуть хочешь? А ну, показывай самый дорогой товар!

– Бугага!.. – загрохотали остальные. Они дошли до крайнего дома на улице, свернули за угол, и вскоре всё снова стихло.

«Интересно, – удивилась Ася, – в этой захолустной деревушке, оказывается, есть магазин электроники? Хотя, возможно, парень не в самой Романовке работает, а где-нибудь в Мезени…»

При воспоминании о Мезени её кольнула совесть. Она ведь так и не сообщила Неле о своём приезде… Подруга даже не в курсе, что Ася тут, рядом – в каких-то пятнадцати километрах. Впрочем, пока у неё всё равно не установился чёткий рабочий график, так что неясно, когда выдастся свободное время на то, чтобы вырваться в гости. Но в глубине души она понимала, что это просто отговорки. Уж позвонить-то можно было!..

Ася начала слегка подмерзать, но всё ещё стояла у окна, всеми порами впитывая чистый холодный воздух. Ветер доносил до неё отдалённые запахи росистой травы, реки и сосен…

Где-то на соседней улице коротко взлаяла собака, и тут же, словно отозвавшись, в одном из ближайших домов заплакал ребёнок. Судя по всему, совсем ещё младенец. Сердце полоснуло болью – хоть и сделавшейся привычной за последние месяцы, но всё-таки Ася не успела к этой боли подготовиться. На несколько секунд ей стало трудно дышать. Она часто заморгала, пытаясь сдержать слёзы. Видимо, это всё от стресса – с самого вечера у неё глаза на мокром месте. Нашла, из-за чего реветь. Ну, младенец. Ну, плачет…