– Я и не настаиваю, – Димка отвёл взгляд. – Тяжело болела? – спросил он Веру, избегая обращаться напрямую к Асе.

– Жар трое суток сбить не могли, – вздохнула Вера. – Сегодня первый день, когда она на человека похожа. Но всё равно доктор велел пока лежать, завтра он вашу ненаглядную ещё раз осмотрит. Ой, вы же с дороги… – спохватилась она. – Устали, наверное, и есть хотите? Пойдёмте, я вас в столовую провожу.

– Не стоит беспокоиться, – Димка покачал головой. – Я и в самом деле очень устал. Не хочу вас обременять, пойду узнаю насчёт мест в гостинице.

Он прикоснулся холодными губами к Асиной щеке. Она молчала, чувствуя себя последней гадиной, но не желая играть в любезность, потому что в горле у неё стояли слёзы.

Уже в дверях Димка обернулся и хмуро взглянул на неё.

– Что хоть за мальчишка? – спросил он.

– Замечательный парень, тебе он понравится, – обрадованно засуетилась Ася, мгновенно оживляясь. – Если хочешь, съезди туда хоть завтра и познакомься с ним! Или подожди, когда я окончательно выздоровею, мы поедем вместе… Ладно?

– Адрес давай, – буркнул он.

Ася торопливо написала на листочке имя и фамилию мальчика, а также адрес детского дома и номер Никиткиной группы.

– Директор там очень хороший человек, понимающий, – стараясь, чтобы голос не звучал слишком уж просяще и заискивающе, произнесла она. – Ты скажешь, что от меня… он пропустит тебя без вопросов.

Димка убрал записку в карман.

– Ладно, я пойду. Ты отдыхай и… выздоравливай. Вера, приятно было с вами познакомиться, – кивнул он актрисе.

– Ты всё-таки решилась? – спросила Вера, сияя, когда за Димкой захлопнулась дверь. – Это я про Никитку. Хочешь его усыновить?

– Если получится… – вздохнула Ася. Она вдруг стала ужасно суеверной и боязливой.

– Поэтому Дима такой мрачный? – поинтересовалась Вера сочувствующим тоном. – Он что, против этой затеи?

– Скорее, на него просто всё сразу навалилось, наложилось одно на другое. Дорога, усталость, усыновление… ещё и к Белецкому приревновал… – нехотя призналась Ася. Вера открыла рот.

– К Саше?! А что, был повод?

– Да нет, конечно, – передёрнула плечами Ася. – Просто Димке показалось, что Белецкий слишком уж обеспокоен моим самочувствием.

– Темнишь что-то… – протянула Вера недоверчиво.

– Ничуть не бывало, – похоже, покрутившись пару недель в компании актёров, Ася и сама стала заправской артисткой: её искренности поверил бы даже Станиславский. – Ты же знаешь Белецкого. Он со всеми душка. Но многие воспринимают это превратно…

«Например, такие самовлюблённые дуры, как я!» – добавила она мысленно.


Свободный номер, конечно же, нашёлся. Даже странно было: для кого в этой забытой богом глуши отгрохали такое большое здание? При этом сама гостиница выглядела убого как внутри, так и снаружи. К тому же, там по-прежнему явственно пахло гарью, хотя с момента пожара минуло уже около двух недель.

Впрочем, Димка, прошедший череду спортивных лагерей в детстве и армию в юности, был достаточно неприхотливым в быту человеком. Лишь бы имелось, где голову приклонить… Девушка за стойкой ресепшен вовсю строила ему глазки, но он слишком вымотался, чтобы послать ей ответную улыбку хотя бы из элементарной вежливости – молча принял ключ от номера и откланялся.

Достав из рюкзака чистую одежду, он направился в общую душевую. Повезло – кроме него, в данный момент там никого не было. Быстро ополоснувшись под струями холодной воды (кран с горячей почему-то не работал), Димка вернулся к себе в номер и в изнеможении рухнул поверх заправленной кровати. Тело его гудело от усталости, а голова – от напряжения. Выпить бы сейчас таблетку снотворного и отключиться до утра… Но Димка с упорством мазохиста всё прокручивал и прокручивал в голове ту картинку, которую сразу же увидел, открыв дверь: Белецкий, склонившийся над лежащей Асей и, кажется, целующий её. Так «кажется» или всё-таки «целующий»? Да, Ася действительно выглядела нездоровой. Похоже, эта милая девушка Вера не врала по поводу её болезни. Но, чёрт возьми… какое право имел тот, чужой, нежничать с Асей – с его Асей? На каком основании?!

А тут ещё эта новость про мальчика из детского дома… То ли блажь, то ли придурь, он ещё не разобрался. До поездки сюда Ася была настроена против усыновления резко отрицательно, они не раз обсуждали эту тему. И вот – нате… Может, конечно, у неё и впрямь это серьёзно. Лицо у неё было такое необычное, воодушевлённое, когда она говорила про того пацана. Но вдруг тоже наиграется и остынет, а ему потом вместо неё эту кашу расхлёбывать? Всё-таки, не котёнок – живой человек…

Против усыновления как такового у Димки не было предубеждений. В целом, он любил детей и прекрасно с ними ладил. Не мешало бы, конечно, познакомиться сначала с тем самым Никитой. А вдруг это какой-нибудь совершенно неуправляемый, трудный ребёнок? С Аси ведь станется выбрать именно такого – именно из её вечного духа противоречия и желания быть иной, чем все..

С усыновления мысли упрямо вновь и вновь сворачивали на Белецкого. Целовались или нет? И вообще как далеко у них успело зайти, в принципе? Он беспокойно заворочался на кровати. Уснёшь тут, пожалуй…

Димка прекрасно отдавал себе отчёт в том, что все его терзания – из-за неуверенности в себе. Он не знал доподлинно, любит ли его Ася. Вернее, как-то по-своему, конечно, любит. Она привыкла к нему. Им хорошо вместе. Они знают друг друга много лет. Но значит ли это, что она умирает от счастья в его объятиях? Что от одного только его взгляда у неё перехватывает дыхание? Конечно же, нет. И дело не в том, что любые отношения меняются со временем. У них с Асей никогда не было такого – чтобы и дрожь, и волнение, и останавливающееся сердце. Точнее, было нечто похожее… но давно, ещё в школе.

До него явственно доносились звуки из соседних номеров: взрывы хохота, громкая музыка, высокий женский голос, что-то оживлённо рассказывающий… «Артисты», – подумал Димка с неприязнью. У них вся жизнь – праздник, всё шумно, бурно и напоказ. Он окончательно понял, что заснуть ему в ближайшие часы едва ли удастся.

Димка решительно встал, накинул куртку и вышел из номера, устремившись в сторону ресепшен. Девица, скучающая за стойкой и коротающая время дежурства за разгадыванием сканвордов, обрадовалась, увидев его снова. Может быть, этот симпатяга скрасит её одиночество?

– А вы тоже актёр? – спросила она кокетливо. Он незаметно поморщился.

– Нет, я просто турист. Скажите, – обратился он к ней, – от вас можно вызвать междугородное такси? Мне прямо сейчас надо.

– Да, конечно, – кивнула девушка, сразу поскучнев лицом. – Но ночами – двойной тариф. Вам куда ехать?

– В Мезень, – глухо отозвался он.


Как назло, таксист попался болтливый.

Димка предпочёл бы подремать в дороге, но был вынужден выслушивать традиционные диванные философствования о том, как реально нужно управлять государством. Он с тоской смотрел в окно, на завораживающие величественные пейзажи, которые, должно быть, производят на неподготовленного человека поистине грандиозное впечатление – с условием, что у этого самого человека на сердце нет мертвенной стылости и вялого безразличия к окружающей красоте. До красоты ли ему сейчас?!

К детдому они подъехали рано, даже слишком рано. Белая северная ночь была в самом разгаре. Димка расплатился с водителем и вышел из машины.

– Слышь, парень, ты уверен, что тебе сюда? – с сомнением протянул таксист. – Они ещё как минимум часов семь-восемь не откроются. Может, подбросить тебя в какое другое место? Денег с тебя за это не возьму…

– Спасибо, не стоит, – отозвался Димка. – Мне именно сюда надо. Я пока погуляю.

– Ну, как знаешь… – похоже, водитель с трудом удержался от того, чтобы не покрутить пальцем у виска.

То, что он сглупил, примчавшись в Мезень ни свет, ни заря, Димка уже и сам понял. Выгаданные несколько часов ничего ему не дали – всё равно теперь придётся ждать.

Он принялся бесцельно мерить землю шагами, нарезая круги вокруг детского дома и продолжая предаваться невесёлым размышлениям. Чужое место, чужие люди… Чужая Ася. Да, совсем чужая. Он снова вспомнил, каким ледяным холодом от неё веяло во время разговора с ним. Зачем он вообще припёрся сюда, идиот?!

Некстати всплыло в памяти, что где-то здесь, в Мезени, обитает и Неля вместе со своим мужем Стасом, которого Димка ненавидел всем сердцем – с тех самых пор, как Ася едва не свела счёты с жизнью из-за этого ничтожества. Господи, да что же это за рок такой над ним тяготеет – почему он должен вечно переживать из-за Асиных мужиков, бывших, мнимых и настоящих?!

Внезапно загрохотал отодвигаемый внутри засов, и дверь детского дома приоткрылась. Из образовавшейся щели на Димку настороженно смотрели чьи-то глаза.

– Эй, парень, – с подозрением произнёс голос, принадлежавший, судя по всему, старой женщине. – Ты чего тут шастаешь? Чего вынюхиваешь-высматриваешь?

Димка остановился.

– Извините. Я не вынюхиваю. Вообще-то, я к вам приехал. Ну, то есть – не прямо к вам, а в детский дом. Мне с директором переговорить надо и мальчика одного повидать…

– Директор только в восемь часов утра будет, – хмуро отозвалась старуха. – А мальчики все спят давно. И девочки тоже.

– А вы кто? – зачем-то спросил Димка.

– Нянечка. Дежурство ночное у меня сегодня. Хотела было прилечь, да тут ты свалился, чертяка – ходишь вокруг да около, одно беспокойство от тебя, у меня теперь и сна ни в одном глазу. Кто таков, чего надо – кто ж тебя разберёт. Да ещё и ночью!

– Простите, – снова повинился Димка. – Я не хотел вас пугать. Я сейчас пойду… в какое-нибудь другое место. А утром вернусь.

– «В какое-нибудь другое место»… – передразнила старуха – похоже, она была крайне ворчливой и склочной особой. – Неча добрых людей пугать. Первый раз в Мезени, небось?

– Первый, – признался Димка.

– Откуда такой заполошный будешь?