– В каком смысле – «что»?

– Не придуривайся! – не выдержав, закричала Катерина, сбиваясь с запрограммированного спокойного настроя. – Я всё видела, всё! Её фотографии у тебя в компьютере…

– Ты шарилась в моём компе?! – возмутился шокированный Славка, вскакивая с места и пылая негодованием. – Да какого хрена! Что за наглость, как ты вообще посмела?! – он был до глубины души потрясён столь грубым вторжением в своё интимное, самое сокровенное, и сейчас чувствовал себя оскорблённым и раздавленным.

– Как ты со мной разговариваешь? – ахнула Катерина, хватаясь за сердце. – Я – твоя мать! Ты думаешь, я могу стоять в сторонке и спокойно наблюдать, пока моего сына соблазняет какая-то ушлая мадам, которая годится ему в матери?! Славик, боже мой, она ведь старуха! Ей сорок лет!

– Сорок – не ей, а тебе. Даже сорок два, – осадил её сын. – А Вера… никакая она не старуха. Она потрясная. Лучше всех!

Катерине захотелось заткнуть уши руками, чтобы не слышать этих диких речей, и зажмуриться, чтобы не видеть идиотски-счастливую физиономию сына. Но нужно было дойти до конца, расставить все точки.

– Что… у вас с ней было? – спросила она севшим вдруг голосом.

Славка с явным сожалением пожал плечами.

– Пока ничего.

Этот ответ вызвал у неё нескрываемое чувство облегчения. Самого страшного не случилось! Эта дрянь ещё не успела растлить её сына.

– В таком случае… – Катерина набрала побольше воздуха в лёгкие, чтобы сделать вдох, – в таком случае я запрещаю тебе бывать у них дома. Встречаться с этой… – она долго не могла подобрать подходящего слова, – профурсеткой. Если захочешь видеть отца – то пожалуйста, можешь даже приглашать его сюда, я не против.

– Ага, щас, разбежался, – огрызнулся Славка. – Сначала ты по-хамски вламываешься в мою частную жизнь без стука, а потом бесцеремонно требуешь тупого повиновения? Я не собираюсь прекращать видеться с Верой, так и знай. Кажется… кажется, я её люблю! – выпалил он в запале.

Катерина обхватила голову руками и принялась раскачиваться, будто пребывала в трансе от сильной боли.

– Какая любовь! – причитала она. – Ну какая?.. Тебе о выпускном классе нужно думать, об экзаменах, о поступлении в институт! Что ты творишь, негодяй?! Я немедленно расскажу всё отцу.

– Только попробуй! – звонко закричал Славка, моментально ощетиниваясь. – Посмей хоть слово ему сказать! Я тогда вообще из дома убегу!

– Славочка! – ахнула мать. – Да что ж ты такое говоришь-то?!

– Я всё сказал! – отрезал он и пулей вылетел из кухни. Через секунду шарахнула дверь его комнаты.

«А ведь и впрямь убежит, если ему в голову стукнет… он же бешеный, совсем с катушек слетел от своей „любви“, вот беда-то…» – со страхом подумала Катерина.


До самого вечера в квартире стояла гнетущая тишина. Славка и носа не высовывал из своей комнаты. «Голодный совсем, бедняга», – испереживалась Катерина, поскольку из-за напряжённого разговора за обедом поесть сын так и не успел. Время от времени она на цыпочках подкрадывалась к двери и прикладывала к ней ухо, желая понять, чем Славка сейчас занимается, но так ничего и не расслышала. «Наверное, опять шарится в интернете и рассматривает фотки этой…» – подумала она с брезгливостью.

В восемь часов вечера Катерина робко поскреблась в дверь и пригласила Славку ужинать. Он вышел, не сказав ей ни слова, демонстративно нацепив наушники от плеера – как бы предупреждая, что не собирается выслушивать её глупости. Катерина решила пока что оставить всё, как есть. Пусть мальчик немного успокоится…

Она больше не приставала к нему с расспросами и нравоучениями. Просто поставила перед ним тарелку картофельного пюре с котлетами, подвинула миску с салатом, нарезала хлеб. Не отрывая взгляда от тарелки, он молча съел свою порцию, буркнул «спасибо» и снова скрылся у себя в комнате.

Промаявшись всю ночь без сна, к утру Катерина приняла важное решение: ей необходимо переговорить не с кем-нибудь, а с самой Верой. Желательно по телефону… Меньше всего на свете она сейчас хотела лично встречаться с женой своего бывшего – убеждая себя, что ей глубоко противна эта великосветская потаскуха, в глубине души Катерина попросту боялась не выдержать конкуренции. Какими бы обидными ни казались Славкины вчерашние слова, но против правды не попрёшь: Катерина в свои сорок два выглядела совершенной тёткой. Толстой, унылой, безнадёжно запустившей себя тёткой. Она оправдывала огрехи своего внешнего вида затяжной депрессией после развода и скоропостижной маминой смерти – однако, откровенно говоря, это было всего лишь удобной отмазкой для подруг и знакомых. Пока мама была жива-здорова и Роман ещё жил с ними вместе, Катерина тоже не особо-то следила за весом, могла по полдня бродить по дому непричёсанной, в мятой одежде и с не менее мятым лицом. А тут – Вера… Которой никто не даёт её тридцати восьми лет. Свеженькая, ухоженная, гибкая, с великолепной фигурой… Нет-нет, только не встреча глаза в глаза.

Телефонный разговор получился сумбурным и скомканным. Вера была застигнута врасплох этой вестью – как говорится, ни сном, ни духом, а Катерина неожиданно для самой себя расплакалась… Она просила Веру одуматься и не сбивать Славку с пути – ведь у него на носу выпускной класс. Ошарашенная Вера даже не возмутилась дикому предположению, что это она дала мальчишке повод смотреть на неё как-то по-особенному. Она просто попыталась успокоить Катерину, как могла, и пообещала, что в жизни не позволит Славке питать по отношению к ней каких-либо глупых иллюзий.

– Только не говори ему, что я тебе звонила, – всхлипнув, попросила напоследок Катерина. – Он так болезненно воспринимает вмешательство в свою личную жизнь… И Ромке, конечно, тоже ничего не рассказывай. Зачем волновать его понапрасну… ведь ничего страшного не произошло, верно? – словно уговаривая саму себя, заискивающе спросила она.

Вера пообещала, что будет держать язык за зубами.


И всё-таки, как ни готовила себя Вера к этому морально, а визит Славки застал её врасплох.

Он приехал рано утром, без приглашения или хотя бы предварительного звонка. Роман был уже на работе, а у Веры как раз случился выходной в театре Мюзикла, где она служила восемь лет. Славка, видимо, дотошно изучил расписание её спектаклей и выступлений и специально рассчитал время, когда она наверняка должна быть дома одна. Распахнув дверь и увидев его на пороге, Вера смешалась, даже чуть-чуть испугалась. Она недавно проснулась, только что приняла душ и сейчас собиралась пить кофе. А парнишка, завидев её, напротив – взбодрился и осмелел. Близость Веры приятно кружила голову и будоражила кровь. Она была в махровом банном халате, от неё сладко пахло какими-то лосьонами или кремами… Славка плохо в этом разбирался. Чёрт, она была просто великолепна!

– Ты к отцу? – спросила Вера дрогнувшим голосом. – А его нет, он уже на работе.

– Нет, – отозвался Славка. – Я специально к тебе приехал. Пригласишь войти?

– Зачем? – Вера отчаянно тянула время, думая, как выкрутиться из этой неловкой ситуации. – Извини, я сейчас… не очень благодарный собеседник. У меня выходной, и я планировала весь день молчать. Ты знаешь, певцы иногда делают это… для связок. Чтобы голос отдохнул, – она словно оправдывалась перед ним, и он, чувствуя её растерянность, расхрабрился ещё больше.

– Отлично. Помолчим вместе. Выпьем кофе. Ты же угостишь меня? Я не буду тебе мешать, обещаю.

Вера беспомощно смотрела, как он входит в прихожую, и в ужасе понимала, что не может придумать ни одной нормальной причины, чтобы остановить это вторжение.

– Но… зачем это тебе, Слава? – спросила она наконец. – Какой тебе интерес сидеть со взрослой тёткой и молчать?! Да и мне, уж прости за откровенность, твоя компания сейчас совсем не в кайф. Если честно, я хотела бы побыть одна.

– Ну, во-первых, ты никакая не тётка! – горячо запротестовал он. – И, во-вторых, мне в твоей компании всё интересно. Даже молчать.

– Да что с тобой? – возмутилась Вера. – Я тебе русским языком говорю, что ты сейчас не вовремя и не к месту, но…

– Я люблю тебя, Вера! – выпалил он решительно, одним махом, как будто сиганул с моста в воду.

Вера замерла. Ну вот и сказаны те самые слова, о которых её предупреждала Славкина мама. Что же теперь делать? Как себя правильно вести? Как выкручиваться? Славка стоял напротив и взволнованно дышал, ожидая, что она ему ответит.

– Нет, не любишь, – помолчав немного, с деланым спокойствием возразила Вера. – Тебе незнаком настоящий смысл этого слова. То, что ты чувствуешь ко мне, называется иначе. Влечение, влюблённость… страсть, быть может. Но это не любовь. Это пройдёт.

– Но я не хочу, чтобы это проходило! – закричал Славка ломким петушиным голосом. В кино в подобных ситуациях уверенные в себе властные герои обычно рывком притягивали к себе строптивую героиню и впивались в её губы жадным поцелуем, после чего все слова становились излишними. Он неловко попытался повторить этот трюк, но Вера моментально увернулась.

– Ну-ка, прекрати, засранец! – прикрикнула она на него, забыв о том, что нужно беречь голос. Как будто нашкодившего кота шуганула… Это было до того унизительно, что Славкины уши словно ошпарило кипятком.

– Я люблю твоего папу, понял? – продолжала отчитывать его Вера. – И чтобы больше я никогда не слышала от тебя ничего подобного. Оставь при себе все свои глупые фантазии и поползновения. Знать ничего об этом не хочу!

Славка ссутулился, втянул голову в плечи, словно ожидая, что Вера сейчас его ударит. Она поймала себя на том, что против воли начинает сочувствовать ему, однако сурового тона не изменила.

– Не беспокойся, отцу твоему я ничего не скажу. Но вовсе не потому, что тебя пожалела. Просто не хочу его расстраивать. Он не заслуживает такого неблагодарного сына, как ты. Убирайся немедленно!

Пришибленный, жалкий, вконец уничтоженный Славка моментально исторгся из квартиры. А у Веры, закрывшей за ним дверь, потом ещё долго тряслись колени.