Генри Кавилл, тот, что в комиссии по центру, видимо, главный во всем этом балагане, поднял на меня свои прекрасные турмалиновые очи. Вот реально турмалиновые. Сапфирово-аметистовые искорки перемежались с чистейшим золотом. Я словно в космос через телескоп заглянула, не в силах даже вздохнуть.

— Давайте так, — он скучающе отшвырнул папку, даже не став раскрывать. — Впечатлите нас.

— Чем? — приподняла бровь, быстренько прикидывая варианты. Сесть на шпагат? Легко! Грудь показать? Запросто! И впечатлятся ведь, там показать есть что! Эвон себе третий размер отрастила. Правда, обтягивающее темно-зеленое платье адептки пока задерешь, умаешься вся. Эффекта не получится.

— Знаниями, дорогуша. Знаниями. Остальное и так все видно.

Я от наглости даже рот открыла. Это он на что гад демонический намекает? Сверкнув очами, подняла указательный палец. Минутка. Мне нужна минутка. Я как бы готовилась к свиданию и в данный момент вот совершенно не ожидала толпы голливудских актеров, желающих, чтобы я их впечатлила знаниями. Ясное дело, ядерная физика и тригонометрия их не интересует. Знания Эвон. В этой маленькой головке куча всего имеется, но мне сейчас требуется что-нибудь особенное. Покуда я в этом теле временно обитаю, мне себя родимую из задницы вытаскивать надобно.

Я прикрыла глаза, выискивая что-то полезное. Справедливости ради, первое, что хотела сделать — признаться присутствующим, что я Надя Князева и попроситься домой, вот только маленький нюанс. Из знаний Эвон следует, что попаданцев — ой, вот давайте не будем закатывать глазки, кто же я еще — убивают на месте. Прорыв материи в другие миры, кроме нижнего и верхнего, считается наиболее опасным. Нас, людей, относят к архидемонам, представляющим угрозу всему живому, потому уничтожают без разбирательства. Коротко говоря — мы боимся того, чего не знаем. Так вот у нас на Земле демонов боятся, а у них, в Дорфине — людей из других миров.

Но я не об этом. Впечатлить высших демонов. Блин, Князева, ну дожилась. Вчера голову ломала над бельем для свидания, а сегодня, как демонов впечатлить. Ладно, собралась. Все.

— Эвон, не пытайтесь найти то, чего нет, — уныло посоветовал декан, и я чудом удержалась от демонстрации маникюра на среднем пальце. Впрочем, у Эвон маникюр назывался «ногти нервной истерички».

Адептка Ревиаль, чтобы заработать на обучение в этой паршивой академии, пахала на двух работах. Первая — полы мыла в этой же самой академии, вторая — курьером подрабатывала. Скажу я вам, полезнейшее занятие. За четыре года своей работы она столько всего узнала, что без проблем с ее неуспеваемостью дотянула до четвертого курса. Взятки, шантаж, вымогательство оценок — в этом она преуспела. Вот только верховным демонам на все вышеупомянутое глубоко положить. Или засунуть. В общем, не подкупишь их и шантажировать нечем. Но я опять не о том. Одно воспоминание очень привлекло мое внимание.

Как-то раз адептка записочку несла магистру засовывательных наук. Это они так ласково называют дисциплину «Изгнание порождений тьмы в глубины Орховы». Орх — это у них типа Аид или дьявол. Главный по мертвым и не очень мертвым душам. Так вот магистр был изрядно пьян, много говорил, попросил с ним посидеть. И Эвон, умница безотказная, посидела, послушала.

— Знаешь, Эвон. Я ведь открытие сделал! — заговорщическим шепотом произнес изрядно выпивший магистр Эктон. Адептка лишь скучающе кивнула. — Формулу разработал, которая к Орху даже высших демонов отправить может.

— Да ладно, — усмехнулась адептка. — Вы, магистр, слишком много пьете.

— Не веришь? — прорычал он.

— Вы сами говорили, что высших невозможно против воли вернуть в царство Орха. Даже архидемонов можно, а высших — нет.

— Мало ли что я говорил! — рыкнул он, вытирая рукавом мантии усы. — Ты только представь, какая сила кроется в этой формуле! Да за нее убить могут!

И дальше он ту самую формулу и рассказал. И так четко она в голове отложилась, что не воспользоваться — грех. Единственная непруха — нужно знать истинное имя верховного демона.

Глянула на голливудских актеров, которые уже откровенно скучали, наблюдая за моими попытками их впечатлить, а потом взгляд к Джуду Лоу вернулся. А ведь когда он Эвон на сеновале щупал, он ей другим имечком назвался!

На золотой табличке перед блондином значилось «Крахард ЭнАрай». А смотрел этот самый ЭнАрай на меня, то есть, на Эвон, пустыми глазами. Явно не узнал. Еще бы, шесть лет прошло, изменилась она внешне, дюже изменилась: налилась, похорошела, особенно в верхней части. Задница — так себе, я бы подкачала. Но это я снова не в ту степь. Мы, Князевы, никогда не унываем и, куда бы нас жизнь не забросила, а по роду папиной деятельности я и в Африке бывала, мы всегда боремся. Тем более, тут грех за обиженную представительницу своего пола не вступиться.

В общем, сложила я ладони в привычном для Эвон жесте концентрации силы — пятерни друг напротив друга. Глаза закрыть, в груди шар огненный представить, в слова силу вкладывать. Вот с вкладыванием силы разговор особый. Тут у них формулы такие дюже сложные, рассчитывать надо, а у меня времени не было. Потому, автоматически разбив сложную формулу на восемь потоков и вплетений, я, точнее Эвоново сознание, начало творить. По факту — вытворять!

Когда я произнесла базовую формулу открытия врат в Орхово царство, демоны откровенно зевнули. Адептам четвертого курса не открыть эти врата. А вот Генри Кавилл заинтересованно подобрался. Напрягся и подался вперед, словно почувствовал что-то.

Затем последовала строчка неклассическая совсем. Вообще не классическая, потому что я, вроде как, панибратски к самому Орху от имени Гидеона обращалась. Крахард, он же в довеликодемонские времена упомянутый Гидеон побледнел, а затем вскочил. Да так, что стул за ним грохнулся.

— Эвон! — севшим голосом произнес декан, видимо, взывая к совести адептки. А совести у Эвон не было, это я сразу, как ее бесстыжие глаза увидела, поняла.

Но куда там? Меня уже несло. Как и заклинание. Сила нарастала снежным комом и это уже вовсе не моя была сила. В зале резко распахнулись окна, ворвался шквальный ветер, взметнувший ввысь листы, ручки, сорвавший со стола скатерти, задравший черную мантию декана и швырнувший ему же в лицо. Только главдемон с проснувшимся интересом на меня взирал. Остальные верховные тоже вскочили и стремительно начали… Мать моя женщина роди меня обратно! Форму менять начали: рвать на себе одежду, груди красные да черные выпячивать, рога отращивать. Споткнувшись на слове, я что-то там немного напутала, но, в общем, закончила. Вскинула руки, направила в сторону Гидеона, точнее, черную рогатую махину и с обмершим сердцем наблюдала, как из разверзнувшейся под ним огненной ямы поднимается когтистая лапа размером с ковш экскаватора:

— Ну-ка поди сюда, охарп облезлый…

— Владыка, я все объясню… Владыка, она…

— Объяснишь, объяснишь, — ехидно громыхнул голос из потустороннего мира, у меня внутри все как-то резко перевернулось, и вот тот самый земляной червь снова по спине пополз. Червь ледяного пота, потому как, вопреки моему ожиданию, огненная дыра не захлопнулась, она любезно раскрыла свою пасть и поглотила одного за другим членов этой странной комиссии. Затем когтистая лапа, но уже поменьше, кому-то другому принадлежащая, потянулась к Генри Кавеллу, невозмутимо восседающему прямо в центре огненного безобразия все в той же человеческой ипостаси.

— Лапы! — громыхнул он.

— Простите, милорд, обознался… Так это… Вернуть господ? Ваши, стало быть? — голос из пылающей ямы вмиг стал елейно-заискивающим.

Главдемон с интересом меня разглядывая, растянул на губах хищную ухмылку:

— Зачем же? Пусть недельку пометут пустыню Вечного Хаоса, а после ко мне на ковер. Разберем случившееся. Побеседуем, обсудим, как получилось, что заурядная студентка четвертого курса Академии демоноведения отправила к Орху шесть из двадцати девяти высших демонов. О профпригодности потолкуем…

Обладатель руки как-то горестно взвыл. Нехорошая, видимо, беседа будет.

И тут до меня дошло, что этот самый Генри никакой не высший демон, иначе с другими в пучину бы сгинул. А кто у нас выше высших демонов? Увы, мозг Эвон сейчас работал примерно как Интернет эксплорер. То есть, запрос-то я послала, но…

Главдемон продолжал смотреть на меня, я — на него, декан лежал в обмороке, а царство Орхово огнем полыхало по всей длине демонического стола.

— И? — сложив руки на груди, демон откинулся на спинку стула.

— И? — повторила севшим от страха голосом.

Ну как бы, знаете, я в своей жизни многое повидала, но вот это вот все… Могла бы — в обморок бы упала, но вот как-то не падалось. Горло спазмом свело, на глаза слезы набежали. Я домой хочу! К Эдику, к маме! Мне сейчас как раз к парикмахеру, а потом в ресторан! Глазки строить, бровками играть, губки кусать, а не мужиков каких-то непонятных в Геенну огненную опускать!

— Закрывать разлом кто будет? — в турмалиновой бездне глаз говорившего заискрились смешинки. Смешно, блин ему. Вот мне нифига не смешно.

— Кто?

— Кто? — ехидно повторил он и поднялся.

— Вы?

Мужчина вскинул брови и от души расхохотался.

— Я в своей жизни повидал многое. Но вот конкретно вы, адептка Ревиаль, это что-то с чем-то.

— Впечатлила? — спросила с затаенной надеждой.

Тихо-тихо так, не надеясь, что услышит. Все же пламя шумело не хило, рвалось из темных глубин, полыхало, как на хорошем таком пожарище, но столы и пол почему-то не трогало.

— Этим? — он скучающе глянул в разлом и хмыкнул. — Наглостью, дорогуша, наглостью! Либо у вас напрочь отсутствует инстинкт самосохранения и разум, либо вы отчаялись настолько, что готовы на все, чтобы сохранить за собой это место.

Да домой я хочу, вот и все! А инстинкт самосохранения как-то резко проснулся, потому что эта Валуевская махина с внешностью брутального голливудского актера в мою сторону двинулась. Я сделала шаг назад, пытаясь сдержать слезы. Плохо получалось.