— И? — снова повторил главдемон.

— И?

Какой-то неинформативный диалог получается. В алфавите столько прекрасных букв! Например, вполне соответствует ситуации «ы-ы»…

— Разлом, адептка. Разлом закрываем. Или желаем прогуляться на экскурсию в Пустыню Хаоса? Кстати, кажется, курс «уничтожение низших существ» так и не сдан. Попрактикуетесь, заодно научитесь защиту от существ седьмого уровня выставлять. С этим, судя по отчетности, у вас тоже трудности.

— Так вы же папку… даже не открывали! — шмыгнула влажным носом. — С отчетностью…

— А стоит? — негромко произнес демон, нависнув надо мной.

— Н-нет, пожалуй.

Это не та информация, которой Эвон похвастаться может.

— Я так и думал. Что ж, дорогуша, — его голос изменился. Не в лучшую вот сторону. — Не умеешь — не берись, а раз уж взялась — при напролом. Знаешь, что меня откровенно раздражает в смертных? Даже не раздражает, нет. Бесит.

— Откуда ж мне? — сглотнула, когда от ярости у демона ноздри дрогнули.

Он хищно улыбнулся и отчеканил:

— Когда вы показываете зубы, а потом делаете вид, что они не ваши. Это проявление слабости. А что делают со слабыми адептками АДа в Яме?

— Ч-что? — спросила откровенным шепотом, уже вот-вот близкая к тому, чтобы-таки хлопнуться в благословенный обморок.

— Их используют по назначению, адептка Ревиаль! Еда, опыты, пытки, плотское удовлетворение — все, на что годится это симпатичненькое тельце, совершенно не умеющее себя защищать. Давить на жалость будешь перед деревенскими увальнями. В Яме давить надо только на болевые точки: глаза, горло, пах. Поняла?

— По… по…

Нет, не поняла. В какой, мать его, яме? Какие опыты? Какие, блин, пытки? Ты о чем, мужик? А глаза — тьмой налились. Я такого ужаса никогда еще в своей жизни не испытывала. Даже в детстве, когда ночью свет вырубило, а я одна дома была, так не боялась, как сейчас.

— Да орка с два ты что поняла! Перестань трястись. Смотреть же противно. Ты еще сопли на кулак намотай и к совести Орховой взови!

— К чему? — осмелела вдруг, прекрасно зная, что в Дорфине совести нет ни у кого. Ну, судя по воспоминаниям Эвон.

Демон вскинул брови и усмехнулся.

— А ты не так безнадежна, — на мое плечо легла тяжелая ладонь. Едва удержалась на ногах от такого дружелюбного жеста. — Закроешь разлом — пойдешь в мою команду. Посмотрим, можно ли превратить это миленькое желе в жизнеспособную единицу.

— А, если не закрою?

Хищно сверкнули турмалиновые глаза, я даже как-то потерялась в россыпи драгоценных звезд, мерцающих в радужке демона. Магия какая-то удивительная. И страх пропал, и внутри как-то потеплело…

— Пустыни Хаоса с радостью примут в свои дружелюбные объятия. В Яме места всем хватит, дорогуша. Она бездонна.

И потопал к выходу. Я глянула в разлом, полыхающий пламенем, и поняла, что мне капец. Абсолютный. Бесповоротный. Что никакого свидания с Эдиком не будет вот вообще никогда, никакого возвращения на Землю, мне вообще ничего не светит. Я понятия не имею, что это только что было!

Решительно вытерла рукавом слезы, глядя, как удаляется единственный, кто может мне помочь. Этот красавчик явно знает, как разлом закрыть. А валяющийся в глубоком обмороке декан и при Эвон не сильно-то сообразительностью отличался. Административный работник, в магии он разбирается не больше, чем я в квантовой физике. А я юрист, к тому же женщина… Не разбираюсь, в общем.

— Сделка! — выкрикнула, остановив мужика на выходе. Что, зря что ли на юридическом пять лет училась?

— Что?

— Заключим сделку!

— Со мной? Вы хоть осознаете, что и кому только что предложили? — и сказано так вкрадчиво, что у меня дыхание сперло. Не то от страха, не то от врожденного азарта.

Надя Князева — нет, а вот сознание Эвон где-то там на задворках сознания нашептывало, что лучше этого не делать. Для демонов сделка — это все. Их уважают, почитают и выполняют. Так что, по сути, это мой единственный шанс выбраться из всей этой передряги.

— Вы — закрываете разлом. Я учусь и делаю выводы.

— И какая же мне с этого выгода? — мужчина сложил на широкой груди мускулистые руки и с интересом на меня посмотрел.

— А я расскажу, как отправила шесть верховных демонов к Орху на полдник!

— С этим я сам разберусь, — довольно улыбнулся мужчина, разглядывая меня буквально с плотоядным интересом. — Желание. Ты выполнишь одно мое желание. Любое. Когда я скажу. Каким бы оно ни было.

Я усмехнулась и закатила глаза, но, когда поняла, что демон не шутит, переспросила:

— Вы в своем уме?

Он приподнял бровь и вкрадчиво поинтересовался:

— А не похоже?

Да, Надюха, если кому и задавать этот вопрос, то явно тебе. Мне до сих пор кажется, что все происходящее — какой-то хтонических бред, от которого на гомерический смех пробивает, но… Но! Огонь трещит и полыхает, в воздухе отчетливо пахнет гарью и серой, мужик напротив меня выжидательно смотрит и от него прямо веет силой. Все это что, тоже придурь сознания? Галлюцинации всех чувств разом?

— Желание, адептка Ревиаль. Или разлом закрываете сами. А я с огромным интересом понаблюдаю за этим процессом.

И улыбка такая откровенно издевательская, что сразу захотелось ему нос утереть.

— Поторгуемся?

— С удовольствием. Два желания! — нагло заявили мне.

Сразу поняла — дело я имею с родственником лепрекона. Я в свое время фольклором увлекалась, знаю, что эти доходяги горазды людей вокруг пальца обводить. С такими в спор ввязываться — самому себе могилу копать.

— Хорошо, — махнула в сторону мужика и сделала несколько шагов к разлому.

— Хорошо что?

— Идите, куда шли. Без вас справлюсь. Не впервой.

— Разлом закрывать? — в голосе искреннее удивление.

Лучше всего у меня в прошлой жизни получалось рты завистникам закрывать, но, если хорошенько подумать, разлом — тот же рот. Из нее тоже много всякого дерьма невмиручего на свет божий выплескивается.

— И его тоже, — сказала грустно, а сама несмело шажок навстречу полыхающему пламени сделала. Потом еще один и еще.

Как ни странно, в меня не пыхало жаром. Нет, определенно дул теплый ветерок, но я бы его скорее приятным назвала, нежели адовым пламенем. Ладно-ладно, как в долине Гиза, на египетских пирамидах. Жарковато, припекает, но в целом премиленько. Я вообще всегда отличалась странной любовью к высоким температурам. Когда другие умирают от жары, отпиваются ледяной минералкой и пивом, я откровенно наслаждаюсь погодой и могу подолгу гулять, подставляя лицо палящим солнечным лучам. Аня мне всегда завидовала — ее белая кожа мгновенно сгорает, а мне, смуглянке, все нипочем. Даже крема для загара не требуются.

Но вот конкретно сейчас все это не походило ни на долину Гиза, ни даже на солярий. Разве что только светом да температурой. Попахивало паленой шерстью, а звуки такие, что сердце у меня уже от страха в кишечнике запуталось и то ли бьется, то ли агонизирует — не поймешь.

— Страшно? — раздалось над самым ухом, как раз в тот момент, когда я в разлом заглянула.

Вздрогнула и наверняка свалилась бы, не поддержи главдемон аккуратно за талию.

— Вы бы отошли, — произнесла недовольно к необоснованному веселью моего экзаменатора.

Мужик послушно отступил, сложил богатырские рученьки на не менее богатырской груди и с потаенной усмешкой наблюдал за моими страданиями. В глубине души теплилась надежда на благородство, что посмотрит, пожалеет и сам все сделает. С другой стороны, я в какой мир попала? Даже у нас на Земле благородство что-то сродни единорогу. Все слышали, даже в книжках читали, но никто никогда не видел. В Дорфине с благородством и того хуже. Это порок, который старательно искореняют.

Так, Эвон, давай выскребай из своей памяти хоть что-нибудь полезное. Сейчас мне главное эту пространственную злопыхающую дырку зашить, а уже потом разбираться с тем, как я сюда попала и как мне отсюда распасть.

Дырочки в пространстве — это еще небольшая проблема. Через нее могут вылезти всякие нехорошие сущности. Но, поскольку я видела когтистую лапу, этого опасаться сейчас не стоит. Первая — огромная и красная, видимо, самому Орху принадлежала или кому-то к нему приближенному. Вторая — поменьше, что перед Кавеллом лебезила — должно быть смотрителю грани или стражи. Так все в сознании Эвон запутано, что так сразу и не поймешь. Страж и смотритель, теоретически, могут закрыть разлом и сами, но им это даром не нужно. Их дело — сообщить Орху о разломе, а там уж как папа скажет. Скажет закрыть — закроют, скажет демонов в мир пустить — пропустят.

— Эй, мужики! — крикнула, заглянув в разлом.

В лицо ударил жар, но терпимый. За пляшущими внизу языками пламени ничего не разобрать. Что примечательно, каменный пол под ногами оплавился в месте разрыва, резко уходил куда-то вниз, но дальше не расходился.

— Есть кто живой?

— Это Яма, адептка, — ехидно поправили из-за спины.

— Есть кто мертвый? — снова тишина. — Я сейчас плюну!

— Плюну в ответ — захлебнешься! — ответили мне грубым и хриплым голосом.

Отлично! Связь установлена.

— Тебя как звать, мужик?

— Убейся, противная!

Предложение? Оферта? Судя по тому, как они здесь сделки любят, буду публичной офертой считать.

— Зачем?

— Все польза будет. Душа, сила, мне-е! — какой-то пресыщенный ответ, тоном декана, который сейчас в обмороке лежит. Впрочем, что-то мне подсказывает, что он этот самый обморок скорее уже изображает, а демон, с которым я решила торг завести — зажравшийся огонек, которому моя душа требуется.

— А мне что с этого?

— Помри, говорю.

— Так что мне за это будет, если помру? — терпение и настойчивость в переговорах — наше все.