Я все больше убеждалась, что в происходящем нет ни намека на смысл. Господи, чем я только занимаюсь?! Что я забыла на поле в такую рань, когда любой из О'Брайанов еще спит крепким сном, тот же самый Джеймс, который и впутал меня в эту авантюру?

- На сегодня все, - Адам Брукс словно прочел мои мысли и решил поскорее свернуть занятие: вернуть барыню в теплую постельку. - Давайте доедем прямо до конюшни, чтобы не месить лишний раз грязь.

- Всё?.. - я тупо смотрела, как мужчина выводит лошадь за изгородь. Даже учитывая его полное неуважение ко мне и равнодушие, мне все равно не верилось, что он посмеет так быстро избавиться от меня. С начала занятия прошло не больше получаса.

- Сегодня слишком холодно. Ваша лошадь может простудиться.

- О! Вот значит, как.., - мне снова было нечего возразить. Сегодня я была в совершенно небоевом настроении: вся моя легендарная дерзость испарилась от обидного пренебрежения Адама Брукса.

Он заботился об Айрин. Переживал, как бы та не заболела! А как же я?! Я тоже мерзла, намокала и, между прочим, закрывала собой от дождя добрую часть лошадиной спины!

Джеймс прав — во мне нет ничего привлекательного. Я не нравлюсь даже слугам, что уж говорить обо всех остальных!

На глазах закипели злые слезы. Я проиграла!

- Сколько лет этой лошади? Не меньше пятнадцати, как я понимаю? - спросил Брукс, но не дождался ответа. Все мои силы были направлены на то, чтобы сохранить хоть каплю достоинства к финалу нашей с ним истории и не разреветься. - Она слегка хромает на правую переднюю ногу. У нее... Скорее всего …. Вам нельзя заниматься на ней, миледи. Завтра я присмотрю вам кобылу из молодых.

- Айрин больна? - воскликнула я. - Но она никогда не подводила меня! Этого не может быть! Ты!.. Ты просто...

Мой голос сорвался.

Я была более чем уверена, что он выдумал этот предлог, лишь бы хозяйка отказалась от занятий. Я ненавидела его в этот момент, но даже всей моей ярости было недостаточно, чтобы пробудить в нем хоть намек на какие-то эмоции в отношении меня. Я была совершенно бессильна. Уйти и больше никогда не возвращаться к нему, даже близко не подходить к тренеру лошадей — вот и все, чего мне хотелось.

- Айрин нужно не меньше трех месяцев, чтобы восстановиться. Я буду заниматься с ней, чтобы убрать спазмы и.. Но носить всадника и тем более прыгать ей пока строго запрещено. Или она уйдет на пенсию раньше времени.

Меня трясло от холода и гнева. Я не стала просить Брукса остановить Птицу и спрыгнула прямо на ходу, позабыв о развязавшемся шнурке. Было ошибкой так потерять голову. Предательская тесемка запуталась в стремени, и я чуть не свалилась оземь, дернув ногой. Адам Брукс спас меня. Он почувствовал движение позади и обернулся, успев подхватить падающее тело в последний момент.

Все произошло слишком быстро, чтобы я успела понять, каким образом вдруг оказалась прижата лицом к груди берейтора. От его намокшей куртки шло тепло. Жар, как от очага. Этого короткого мига хватило, чтобы согреться. Я и сама вспыхнула - от стыда и другого, незнакомого доселе ощущения.

Брукс почти сразу же отпустил меня. Стоило ему отстраниться, как мне стало еще холоднее, чем прежде — такой контраст был между промозглой мартовской свежестью и огнем, источаемым сильным мужским телом.

В звенящей напряжением тишине момента Адам наклонился и помог мне освободить застрявший сапог. А потом сделал нечто еще более невероятное: опустился передо мной на землю, прямо в рыхлую грязь, поставил мою левую ногу на свое преклоненное колено и не спеша завязал развязавшийся шнурок.

А я стояла и смотрела ему в затылок, замерев от наплыва робости и странного, бьющего легким ознобом, возбуждения.

Кажется, эта игра начинала мне нравится.

6. Перемирие

Я не помню, как добралась до имения. Щеки пылали, сердце стучало, дыхание никак не хотело выравниваться.

Конечно, берейтор и не думал бежать вслед за мной, но мне было необходимо как можно скорее добраться до спальни и захлопнуть за собой дверь. Спрятаться под одеяло, скрывшись от сильнейшего эмоционального раздрая, преследовавшего меня с самого загона.

Вместо этого, только переступив порог дома, я нос к носу столкнулась с новой напастью. Неприятность поджидала меня в лице няни Моррисон, и, похоже, поджидала долго, успев накрутить и раскочегарить себя до точки кипения. Няня напоминала маленького, сердитого воробья. Небольшой, почти кукольный рост нисколько не убавлял пожилой женщине грозности: лямки белоснежного передника воинственно топорщились, жесткий накрахмаленный воротничок, того и гляди, грозил перерезать меня напополам.

- Вот она! Явилась! - воробышек обратился в коршуна и кинулся на свою добычу. - И где это вас носит, госпожа Марсель?

Я поджала губы. Отпираться бесполезно. Она и так скоро будет в курсе моей новой блажи. Уж пусть узнает это от меня - так я по крайней мере не буду выглядеть как преступница, желающая скрыть свои прегрешения.

- Я была в загоне. Тренировалась.

- В такое время? Вы скоро и ночевать в обнимку с лошадьми будете? Та-а-ак... - няня как следует рассмотрела меня: увидела мокрые волосы и плечи, подол амазонки, по-прежнему расстегнутый и измазанный понизу землей... Старушка схватилась за сердце, и мне стало совестно.

Моррисон была единственным человеком, кому я прощала нотации и критику. Няня воспитывала меня с пяти лет. Она была рядом со мной тогда, когда рядом не осталось больше никого — мама умерла, а отец укатил в Британию. Она занималась мной целыми днями, не давая скатиться в пучину отчаяния и одиночества, а по ночам сидела у моей кровати. Она любила меня почти материнской любовью, и я была привязана к ней больше, чем к кому-либо еще. Видит Бог, няня очень старалась воспитать настоящую леди — спокойную, умную и образованную. Но что-то пошло не так, и я выросла такой, какой выросла. Может, сыграла роль изолированность от общества и нормальной семьи, может, гены взяли свое.

- Почему вы совсем не хотите быть похожей на девушку, госпожа? - всхлипнула няня. Вся ее воинственность мигом обратилась в печаль. - Неужели вы никогда не начнете вести себя подобающе?..

Я сглотнула ком в горле и обняла ее за плечи. Моррисон сильно сдала за последнее время - прежняя няня не дала бы мне спуску и отчитывала вплоть до второго пришествия. Она была такой маленькой и хрупкой, что я вдруг ощутила на себе груз ответственности за ее моральное и физическое самочувствие.

Мне снова захотелось плакать. Невероятным усилием воли я заставила себя сдержать слезы.

- Не проси меня перестать ездить верхом, няня, это единственные моменты, когда я чувствую себя по-настоящему счастливой. Но я постараюсь стать похожей на девушку. Обещаю.

В этот раз я была абсолютно честна. Я сделаю это, но не только ради Моррисон. Появился еще один человек, ради которого мне захотелось попробовать провернуть этот номер.

* * *

- Леди Алисия! Можно тебя на минуточку? - окликнула я выходящую из обеденного зала женщину. Та удивленно обернулась: наследница графа крайне редко сама шла на контакт.

Джеймс шнырял рядом - ему не терпелось услышать рассказ о сегодняшней тренировке. Нет, сегодня такого удовольствия я ему не доставлю.

- Джеймс, оставишь нас наедине для женского разговора?

Кузен вначале вытаращил глаза — еще никто и никогда не видел нас с Алисией, беседующих наедине - но все же удалился. Не сомневаюсь, он завалит меня вопросами, только позже.

- Зачем я тебе понадобилась? - холодно осведомилась девушка, когда мы остались одни. - Раньше ты не горела желанием поддерживать родственные связи.

Я скривила губы в улыбке. Да, по сравнению с Алисией О'Брайан, Марс О'Коннор настоящая грубиянка. Уж та была крайне внимательна и всегда радела за семейное общение: вот только внимание и общение это выражалось исключительно в снисходительно-покровительственной критике.

- Мне нужен совет, - я выдавила вежливую улыбку и перевела взгляд на кисти собеседницы: Алисия не расставалась с тяжелыми серебряными четками. Она перебирала их всегда, когда ее руки не были заняты иглой, вилкой или книгой. Почему-то эта привычка бесила меня вплоть до зубовного скрежета.

- Неужели? И какой же? - дворянка вскинула тонко-выщипанные брови, и металлические бусины вызывающе зацокали одна об другую.

- Ты умеешь прекрасно выглядеть. Ты женщина вплоть до кончиков ногтей, а я... В общем, у меня есть небольшие проблемы с этим.

Видит Бог - мне понадобилась уйма мужества на то, чтобы абстрагироваться от раздражающего стука четок и признать свое несовершенство перед едкой женой Годвина. Я успокаивала себя тем, что делаю это только ради своей задачи: за пару часов, прошедшие после свидания с Бруксом, в моей жизни в кои-то веки появилась четкая цель.

Теперь мне и самой хотелось завоевать сердце неподдатливого берейтора. Не ради выигрыша в пари или Джеймса. Ради себя. А уж если я чего-то хотела, то была готова биться до последнего, идти на любые средства или приемы. Даже заключить сделку с извечным врагом.

Жена двоюродного брата окинула меня быстрым оценивающим взглядом. Она мне не доверяла. Перед завтраком я намеренно переоделась в одно из своих самых простых домашних платьев. С тех пор, как его сшили, я немного подросла в груди и плечах: лиф начал поджимать, а рукава стали коротки. Ни один из братьев не заметил бы этого. Подметить такие детали мог только действительно наметанный в вопросах нарядов человек.

И леди Алисия была именно такой. У моей родственницы была масса недостатков, но в том, что она умеет и любит наводить марафет, ей нельзя было отказать. Удаленность Ньюбриджа от крупных городов никак не сказывалась на ее внешнем виде. Самые свежие веяния моды перекочевывали к ней в голову, словно по ветру. Она тщательно следила за своим обликом и постоянно ездила в город к портному, чтобы заказать себе новый наряд.